Я старался идти на север, определяя стороны света по солнцу, и не хотел сильно удаляться от берега, но там, где мы шли, морем даже не пахло. Я надеялся, что ближайшая деревня находится в каком-нибудь глубоко вдающемся в сушу заливчике, а значит, мы рано или поздно должны натолкнуться на обрыв и воду.
Ингрид молча следовала за мной. Она уже не просила рассказов о богах, а просто пыхтела сзади, останавливаясь лишь для того, что присесть за кустиками. Вечером мы удачно натолкнулись на ручеек, перекусили скукожившимися овощами, рыбой и парой кусочков мяса, но заночевали немного в стороне, чтобы звери, идущие на водопой, не нашли нас.
Еще день похода. Потом еще один. Из еды осталась лишь рыба да подозрительно пованивающие ошметки мяса. Порой мне казалось, что мы топчемся на месте или ходим вверх-вниз по одной и той же горе, настолько все было однообразно. И без того тощая Ингрид еще больше осунулась, ее нос и подбородок заострились, и она по ночам вскрикивала от боли, у нее сводило ноги, хотя днем она не жаловалась на усталость. Я уже начал отчаиваться и решил свернуть к морю, чтобы проверить, нет ли где дыма.
Полдня мы добирались до ближайшего берега и обнаружили лишь серые каменные скалы и глухо бьющиеся волны.
— Вон там что-то есть! — пискнула Ингрид и указала на бухточку, которую осталась позади.
— Что? — спросил я и почти сразу заметил легкий растворяющийся дымок. — Вижу.
Меня тут же охватили сомнения. А с чего это днем там что-то жгут? А если там всего лишь чей-то корабль остановился, чтобы пополнить запасы воды или еды? И если это так, то это скорее всего, враги, так как это наши земли. Свои бы пристали к деревушке, а не рыскали в глуши. От деревни Ове плыть сюда всего ничего, не больше пары часов при попутном ветре. Почему же Ингрид не знала про соседей? Хотя откуда ей знать, если она целыми днями разговаривала только с козами, даже истории о богах толком не знала?
— Пойдем туда?
Я скривился, но кивнул. Выбора толком не было. Еда почти закончилась, девчонка того и гляди скоро свалится от усталости, да и мне изрядно надоело сбивать ноги. То ли дело корабль. Поставил себе парус и плывешь куда надо.
Лишь к вечеру мы добрались до нужной расселины, но спуск решили искать утром, когда будет светло. Не хотелось свернуть шею возле возможного спасения. Мы, как обычно, запалили два костерка и улеглись между ними.
Проснулся я от сильного тычка в бок.
— Вы одни?
Я откатился вбок, едва не влетев в затухший костер, и попытался вскочить, но в мой живот тут же уперлось острие копья.
— Не дергайся. Вы одни тут? Откуда?
Передо мной стоял нескладный приземистый мужичок с измятым лицом. Из клочковатой пегой бороденки торчала куриная кость, он обсасывал ее и перекидывал из одного уголка рта в другой. Несмотря на его потрепанный внешний вид, я ощутил резкий страх. Он него так и веяло опасностью. И не только из-за копья в руке.
— Мы одни. Идем уже четвертый день из Растранда. Мы единственные выжили.
Кость в его зубах неприятно хрустнула.
— Что, старик Холдер не справился там, где смогли выжить два детеныша?
— Мой дядя Ове убил двоих, но Торкель Мачта отрубил ему голову и руки. Я тоже убил двоих, — на всякий случай добавил я. Не хотел, чтобы этот странный мужчина посчитал меня трусом.
— Ове — твой дядя? — копье немного отодвинулось назад.
— Не совсем. Он дядя моей матери Дагней. Я — Кай, сын Эрлинга, лангмана Сторбаша. А это Ингрид, она жила в Растранде, спаслась потому, что пасла коз поодаль.
Он убрал копье в сторону, кивнул в сторону топорика:
— Посмотрим. Оружие сними, хватай подружку и пойдем вниз. В следующий раз не пали костер возле деревни, а то можешь не проснуться.
— А твое имя?
— Акун Костлявый.
Я попытался вспомнить кого-нибудь с таким именем, но ничего не приходило в голову. То ли он не сделал ничего достойного упоминания, то ли песни о его подвигах до нас не дошли. Впрочем, не каждому же быть великим героем. Может, он всю жизнь просидел в этой деревушке, ловил рыбу, возделывал землю, а поднялся по рунам только за счет охоты на кабанчиков.
Ингрид не спала, а лишь лежала тихо, ожидая, чем закончится наш разговор, так что услыхав, что все прошло благополучно, сразу поднялась, поправила сбившуюся одежду и пошла за нами. Акун разворошил угли, забрал мое оружие, включая ножи, и пошел по еле заметной тропинке вглубь суши. Дорога была неудобной и петлявой, и в конце концов вывела нас к расселине, где тонкой струйкой спадал вниз ручей. Там нашелся и спуск.
Сама деревня была побольше Растранда, находилась в очень удобной долине, которая вся была распахана под огороды. Я насчитал не меньше трех десятков домов, которые выглядели значительно лучше лачуг Растранда, местные жители высыпали на улицу, чтобы посмотреть на новые лица.
— Костлявый, кого притащил из леса в этот раз? — крикнула одна женщина с румяными щеками.
— Неужто там теперь бегает такая дичь?
— Ой, девочка какая тощая. Кожа да кости. Костлявый, ты ее не ешь, пожалей!
Ингрид вцепилась мне в руку. Акун привел нас к самому большому дому и втолкнул внутрь.
— Олов, глянь. Говорят, на Растранд напал Торкель Мачта и всех там поубивал. Они одни спаслись.
В глубине дома находился массивный мужчина с дремучей рыжеватой бородой, которая сливалась с ярко-красной рубахой. Он встал, неторопливо потянулся, заразительно зевнул и кивнул Акуну, мол, продолжай.
— Мальчишка говорит, что он сын лангмана Сторбаша. А девчонка родом из Растранда.
— Главу деревни знает?
— Да, имя правильно назвал.
— Что по силе?
— У обоих первая руна.
Олов впервые взглянул на нас.
— Что, и у девчонки?
— Сам погляди.
— И что сын Эрлинга делал в Растранде?
Я скрежетнул зубами, так как не хотел особо распространяться о своем провале, но делать было нечего.
— Боги не приняли мою первую жертву. И отец решил отправить меня к дяде Ове на время, чтобы все успокоилось.
— Интересное дело, — почесал под бородой Олов, — сынок Эрлинга не глянулся богам. Так откуда первая руна?
— Когда на Растранд напали, я убил одного. И Фомрир наделил меня благодатью. А девчонку я заставил зарезать козу, безрунная бы не выдержала похода. Я прошу выделить лодку и отвезти меня в Сторбаш. Отец отблагодарит вас за верную службу, — сказал я и тут же прикусил язык, так яростно полыхнули глаза Олова.
— Олов больше не служит Эрлингу! — рявкнул в гневе глава деревни. — Девчонку поспрашивай да отправь ее к кому-нибудь. Пусть накормят, помоют.
— А этого? — Акун пихнул меня в спину.
