В руки легла тяжелая двуручная секира. Простая, без чеканки, резьбы, без шипа, крюка или молота на обухе, из темного металла. Топорище хваткое, удобное, из шершавого дерева.
— Ты парень крепкий, — сказал торговец. Он, в отличие от меня, не выглядел раздраженным или усталым, говорил с прежним азартом и любезной улыбкой. — Кольчугу наденешь и без щита выйти сможешь, ты ведь больше атаковать привык, чем защищаться. Как раз по тебе вещь.
С широкого размаха секира вошла в колоду гладко и точно. Да, это было то, что нужно.
— Сколько просишь?
— Четыре марки серебра, не меньше. Глянь, какое железо, а ковка какая? Кузнец полгода трудился только над этим лезвием.
— Больно дорого за оружие для трехрунного. Я столько за год не получу. А за сколько отдашь?
— Да хоть ты тресни, ни единого эйрира не уступлю.
Я выудил один из ранее отложенных топоров, попроще и похуже, но все же лучше моего топора.
— А этот?
— Две с половиной марки.
Я злобно глянул на жадного торговца, но тот встретил мой взгляд без опаски. И правда, я со своими тремя рунами ему не соперник, да и с оружием он управлялся куда как ловко.
Тулле дернул меня за рукав.
— Пойдем, нет тут для нас ничего.
— Нет, постой. А как же так вышло, что на всей ярмарке, в таком большом городе всего лишь один продавец оружия? — спросил я у торговца. — Тут даже есть мужик, что кормится, постригая другим бороды, а оружейник всего один? Ни поторговаться толком, ни пойти к другому, чтобы цену сбить, ничего вообще!
— Потому что я заплатил ярлу и попросил его остальных торговцев оружием не пускать. Цены мои правильные, товар отменный, а что денег тебе не хватает, моей вины в том нет.
— Четыре марки серебра за секиру! Это правильные цены? — заорал я. — Ты словно из костей своего сына ее ковал! Двенадцать марок за меч! Где ж это видано, железо на серебро один в один менять? А если я к ярлу пойду? Мы невесту для его сына привезли! Глядишь, послушает меня ярл!
— Да и сходи, чего ж не сходить, — ухмыльнулся торговец. — Заодно попроси ярла показать новый меч. Вот тот за серебро и вовсе не выкупишь.
— Я готов взять тот топорик за полторы марки. И то переплачиваю изрядно.
— За полторы марки могу тебе нож продать, раз ты до настоящего оружия пока не дорос.
Я зарычал, выхватил топорик из-за пояса и… отлетел назад. Тулле!
— Не мешай! Ты слышал? Он меня за сопляка держит!
— Ему тоже язык разрежешь? А кто плохо глянет, тому глаза выкалывать кинешься? Этот не рабынин сын, за него виру спросят немалую.
Торговец сбледнул немного, видать, слышал о том случае, а я сразу же успокоился. И правда, не стоил он того.
— Мы с тобой еще увидимся, торговец. Морские воды часто приносят неожиданные подарки и встречи! — последнее слово я оставил за собой.
Глава 6
С ярмарки я возвращался в расстроенных чувствах, но, оказалось, то была меньшая из наших бед.
Волчара покачивался возле пристани, уже изрядно нагруженный припасами, в центре, возле самой мачты, стоял радующий глаз бочонок с пивом. Точно из такого же бочонка Видарссоны поили нас у себя в гостях, так что мы уже знали, каково на вкус их варево, и я заранее предвкушал, как мы откроем бочку и выпьем не по жалкой кружечке, которую со скрипом нацедили «радушные» хозяева, а угостимся вволю. Уж больно оно было хорошо. Какие травы добавляли туда? Будь братья чуть погостеприимнее, может, и удалось бы выманить рецепт, но к нам так усердно не подпускали ни жен, ни детей, что стоило радоваться хотя бы этому бочонку.
Задумавшись о пиве, я не сразу заметил, что возле корабля стояли двое незнакомых воинов в полной оправе. А где же Ящерица? Альрик оставил его следить за судном и больным Рыбаком. Ящерицей прозвали Лейфа, стройного и юркого парня, который, следуя традициям хирда, выбелил себе длинную челку, бока и затылок головы же выбривал начисто. Несмотря на смешливый характер и внешнюю простоту, Лейф был известен своей надежностью. Любое поручение он выполнял с точностью, Альрика чуть ли не боготворил и каждое его слово принимал за истину. Такая преданность и льстила, и пугала одновременно. Если бы Альрик приказал Ящерице в одиночку убить тролля, то, я уверен, Лейф либо сдох, пытаясь исполнить его волю, либо бы все же убил, измотав зверя.
— Кто таковы? — воины преградили нам с Тулле дорогу.
— Мы из хирда Альрика. А это его корабль. По какому праву мешаете нам пройти?
Наших на «Волчаре» не было. Нас не было-то всего ничего. Куда все подевались?
— Альриковы они. Глянь, те же волчьи плащи, те же беленые волосы. Как звать? — сказал воин с длинными усами и бритым подбородком. От него веяло силой не меньше шестой руны. Надо же, поставили на охрану человека сильнее, чем наш хевдинг!
— Кай Эрлингссон и Тулле Скагессон.
— Они это. Беззащитный говорил, что они придут.
— А что случилось? Вы сами кто?
Длинноусый пожилой воин вздохнул и ответил:
— Торкель Мачта тут случился. Нас Дагна Сильная прислала, чтобы защитить ваш корабль.
Я скрипнул зубами. Всю осень и зиму мы прожили спокойно, я даже подзабыл о нем. Точнее, каждый день я просыпался с мыслью, что должен стать сильнее и убить Торкеля, отомстить за дядю Ове и за всю деревеньку Растранд, но почти не вспоминал о том, что и Торкель хочет отомстить мне за смерть того паренька в радужной кольчуге, как его там звали… Роальд. А тут внезапно он появился. Как только узнал? Как только успел домчаться?
— Где наш хёвдинг? Где хирдманы? — спросил Тулле.
— Альрик отправился к Дагне, узнать, что как. Часть ваших пошли за ним, а остальные у Орсовой женщины. Вашего паренька Торкель порезал малость.
— Рыбака? Он тронул раненого? — вскипел я.
— Нет, того не нашли. Другого. Который на корабле оставался.
Тулле снова осадил меня и успел задать вопрос первым:
— Лейф? Он жив? Рана опасная?
Длинноусый замялся.
— Выживет, коли не загниет рана. Но там в другом дело. Сами увидите.
Мы переглянулись с Тулле и бросились бежать к дому местной лекарки. Хирдманы были там, стояли бледные, злые и растерянные. Перед ними на пустой перевернутой бочке россыпью лежали разнообразные монеты, кольца, браслеты, цепочки, — все, что успели насобирать за недолгое время ватажничества.
— Кай, не купил топорик? Сколько у тебя серебра? — окликнул меня Вепрь.
— Не купил, не хватило денег. Думаю, надо было в кузнецы податься, больше бы заработал, — отозвался я. — Как Ящерица?
— Иди, сам глянь.
Мы, пригнувшись, вошли в небольшой дом, где ухаживала за больными Орсова женщина, лекарка. По стенам висели пучки резко пахнущих трав, их аромат должен отгонять хвори и вычищать воздух. Очаг посередине был пуст, ни веточки, ни полешка. Наверху, под крышей были прорублены небольшие окошки, через которые сюда проникал свет. Свет и прохлада. Неужто она не заботится о том, чтобы обогреть больных?
