Пока я говорил, меня буравил взгляд этой девушки справа. Я подвёл итог длинным глотком пива и закашлялся, поперхнувшись из-за еще одного тычка локтем поддых.
— А ты действительно могучий воин, Кай Эрлингсон! — снова соседка справа.
Я обернулся на нее. Там сидела женщина лет двадцати пяти и широко улыбалась. Мда, совсем не Дагна!
— Конечно. У нас в ватаге все такие, просто мне в этот раз повезло больше.
В ответ на мои слова она весело расхохоталась, и её косо обрезанная челка съехала в сторону, открывая спрятанный прежде левый глаз. Я невольно вздрогнул. Если правый глаз был привычного голубого цвета, то левый был чёрный, как потухший уголёк. Теперь понятно, почему она не сидит дома и не нянчит детей. С такой отметиной замуж не выйдешь, да и не каждая ватага возьмет к себе человека с таким знаком.
Девушка заметила мой взгляд и перестала улыбаться. Поправив чёлку, она шумно отхлебнула из рога, качнулась ко мне и жарко прошептала на ухо:
— Ну, вот ты и узнал мой маленький секрет, расскажи теперь свой!
Я кое-как отбился от её пьяных расспросов, против воли узнав о ней больше, чем нужно. Зачем мне нужно ее имя, имена родителей, длинный и сбивчивый рассказ о ее поселке и куча остальной словесной чепухи? Единственное, что показалось мне немного интересным, так это история о ее глазе. Хельга сказала, что родилась, как и все нормальные дети, с двумя голубыми глазами, но как-то раз не вовремя подвернулась под руку пьяному отцу. Он треснул ее по голове так сильно, что она два дня лежала пластом. Думали уже, что помрет дочь. Потом Хельга пришла в себя, но один глаз навсегда остался черным. Родители решили, что не рука Орсы ее вылечила, а дыхание Бездны, твариной праматери. Вполне разумно. Я бы тоже так решил. От этого стало еще тошнее.
Выслушав всё это, я развернулся к Тулле, налил еще пива и подхватил залихватскую песню, что уже затянули под ритмичные удары бодрана.
— Кай, а Кай!
— Да?
Что этой женщине от меня нужно?
Ответ пришёл незамедлительно. Хельга впилась мне в губы. Во рту появился чужой вкус пива, чеснока и мяса. Горячие губы с языком мокро прошлись по моему лицу, словно вылизывание собакой, а не поцелуй. По подбородку потекла тягучая струйка слюны. Слышался гогот, подбадривание и улюлюкание.
С победным «Ха!» Хельга отцепилась от меня, встала из-за стола и пошла в сторону выхода, сделав знак следовать за ней. Я вытер рот рукавом и длинным глотком допил пиво, поймал рабыню с кувшином, налил себе ещё и залпом выпил. Хотелось напиться и в баню, несмотря на то, что я помылся перед самым пиром.
— А чего ты с ней не пошёл? — Тулле смотрел на меня с искренним недоумением. — Не красотка, конечно, но ведь и не рабыня.
— Ты глаза её видел?!
— Нет, а что? У неё нет глаза? То-то волосы так обстригла!
— Да лучше бы одноглазая была. У нее глаза разного цвета. Один нормальный, а другой черный, как безлунная ночь.
— Фу ты, гадость какая! Давай тогда лучше пить!
И снова полилось рекой пиво, на которое я теперь налегал сильнее, чем прежде, пока не почувствовал, что пора прогуляться на свежий воздух. Шатаясь и раскачиваясь, я добрел до нужного места, сделал свое дело и пытался непослушными руками завязать поясок на штанах.
— А я уже думала, что не придёшь. — прошептали мне на ухо. К моей спине прижалась грудь, если это можно так назвать, сильные руки обхватили меня, поползли вниз, ловко завязали пояс, попутно ощупав все, что ниже.
— Я… я не к тебе шёл.
Я не очень хорошо соображал, но знал, что времени после ее ухода прошло немало.
— Все так говорят. Пойдём! — Хельга схватила меня за руку и потащила за собой.
Я, наверное, мог бы освободиться, будь я трезв. Но сейчас я даже не понимал, в какой стороне пиршественный зал, куда мы идем и зачем. Да и хватка у девицы была неженская. Проще было бы отрубить ей пальцы, чем разжать. Пока я соображал, мы оказались на пристани и поднялись на какой-то корабль.
Девица, не отпуская моей руки, ловко развернула несколько шкур, бросила сверху плащ, толкнула меня на походную постель и опустилась рядом.
Глава 9
— Кай, ты тут? — голос Тулле доносился будто издалека.
Я с трудом приоткрыл глаза и снова зажмурился. Свет больно бил по глазам, усиливая и без того режущую головную боль. Мерзко крутило живот, словно я сожрал вчера что-то не то, и было непонятно, откуда оно вылетит: сверху или снизу. Убедившись, что прямо сейчас ничего ниоткуда извергаться не собирается, я вылез из-под плаща.
Вылез и скривился. Опять то же самое.
Я что, каждый раз после пира буду просыпаться на незнакомых кораблях? Да еще и в одиночку? А в этот раз было или не было? Мужчина я уже или как?
— О, Кай, так вот вы чем занимались всю ночь! — мой друг широко улыбнулся. — Вы ловили ручную рысь Хельги, а потом ты упал в воду и тебя пытался задушить осьминог? — голос Тулле звучал так невинно и искренне, что я почти повелся. Но тут я вспомнил кое-какие детали ночного приключения. По крайней мере, на один вопрос у меня был вполне определенный ответ, без всяких сомнений и двусмысленностей.
— Можно и так сказать, — буркнул я и еле удержал съеденное вчера. Живот свело от спазма.
Тулле расхохотался. Я тоже попытался, но быстро понял, что тогда точно изгажу палубу, хоть и не был уверен, как именно. Кроме раскалывающейся головы, болели и другие части тела. С животом все понятно. Но почему так ныла поясница?
Держась рукой за мачту, я натянул штаны и двинулся за Тулле к выделенному нашему хирду дому. Я ковылял словно беременная корова, и с каждым шагом обнаруживал в себе новые очаги боли. Раньше я даже не подозревал что такие места вообще могут болеть. Что было еще хуже: я постепенно вспоминал прошедшую ночь, отрывками, смутными кусочками, скорее ощущения, звуки, вкусы. Скрип досок. Плеск волн о борт. Сбившееся дыхание. Аромат прогорклого пива. Масляные волосы. Невыносимо приятную и тягучую сладость. Выдох. Пальцы, впившиеся в спину. Царапины и сейчас горели огнем. И ухо. Я дотронулся до него и почувствовал под пальцами запекшуюся кровяную корочку. Она что, пыталась мне ухо отгрызть? Безумная баба. В следующий раз лучше возьму рабыню, помягче и потолще, с большими сиськами и пышной задницей.
— Эй, Кай! — до боли знакомый женский голос донесся сзади.
Я не стал оборачиваться и проверять, она это или нет, лишь зашевелил ногами пободрее. Нет так уж и болят у меня ноги, с утра можно и пробежаться. Тулле, хрюкая и давясь от смеха, припустил следом.
— Кай, подожди!
Вот уже и наш дом. Я влетел внутрь, дождался Тулле и захлопнул дверь. Не то, чтобы это было сложной преградой для четырехрунной девки, но не станет же она прилюдно вламываться в чужой дом?
Наше прибытие встретил взрыв хохота, типичные скабрезные шутки, смешные для всех кроме того, над кем шутят, ободряющие хлопки по спине, от которых по телу прокатились новые волны боли. Я невольно поморщился, чем вызвал очередной приступ смеха у хирдманов.
