— Ну что, брат-норд! Теперь обсудим плату! Знаю-знаю, что пить ты умеешь и за каждую монету биться будешь. Так с пивом да с мясом приятнее будет.
Альрик с сомнением посмотрел на нас. И тут из местной ребятни вылез наш знакомец — Плоский Нос. Имя его я запамятовал.
— Хэй! Безумец!
А позади него парни, которые с ним в тройке были. Тоже зубы скалят. Вроде как радуются.
— В тот раз недоиграли. Может, еще раз попробуем?
Хёвдинг усмехнулся и ушел вслед за Сигрёдом, видать, успокоился.
А Плосконосый не унимался:
— Мы тут с ребятами подумали…
— Это полезно бывает, — кивнул Сварт.
— У твоего хирда корабль на двадцать вёсел, а людей всего на четырнадцать. Даже на тринадцать, один-то на кормиле стоит. Значит, вам люди нужны, да покрепче.
— Ну.
— А не возьмет ли нас твой хёвдинг?
Я аж растерялся.
— Куда возьмет?
— В хирд. Хирдманами. У нас всех шестая руна, — Плосконосый обвел рукой своих приятелей, — свое оружие, свой доспех. Обузой не станем. Если надо так, то и волосы отрастим, нам не жалко.
— А что рунный дом? Тут же руны чуть ли не с неба падают. Какая вам в том выгода?
Остальные парни к разговору прислушивались, так что Плосконосый кивнул в сторону ворот, мол, пойдем прогуляемся. Ну, пойдем…
— Да во всем выгода, — зашептал он. — Думаешь, тут всё ладно? За каждую руну, знаешь, сколько серебра отсыпать надо? Драки запрещены, за любой проступок — выкидывают из круга. А люди тут разные. У кого семья слишком сильна, тому слова поперек не скажи, у кого богата, те выкупают твой черед в круге, если тварь интересная выпадает. А и не продать нельзя — сожрут! А самому бою обучают едва-едва. Я как в кнаттлейк с тобой сыграл, так сразу и понял, где настоящее учение. Думал ведь, что смахнем вас и даже не вспотеем, а вы чуть ли не зубами в чурку вцеплялись. Если вы за игру так бьетесь, так что ж вы в настоящем бою делаете?
— Да то же самое, — рассмеялся Энок. — Мы всегда всё делаем по-настоящему. Иначе и жить незачем.
— Разве стоит вступать в игру, если не хочешь выиграть? — подтвердил я. — Но что твой отец? Что скажет семья?
— Да он только рад будет! У меня еще трое братьев, а на всех у отца серебра не хватает. Если я уйду в хирд да еще и плату буду получать, так он двоих сможет в рунный дом отдать. Семье только лучше будет.
— Ты вот что… — почесал я затылок. — Идем к Волчаре, с хирдом познакомлю, твои слова передам, а как придет хёвдинг, ему еще раз перескажешь. Если согласится, значит, станешь хирдманом. Но каждому за себя говорить придется. Он не любит, когда чужими спинами или словами прикрываются.
Двое приятелей Плосконосого поспешно закивали.
А за воротами нас уже ждали. Посередине дороги стоял незнакомый парень, но от его вида аж зубы заныли и захотелось взяться за свинокол. Высокий, и этого уже было бы достаточно, короткие белые волосы на солнце почти не были видны, и сначала почудилось, что он лысый, короткая ухоженная борода, усы. А еще богато расшитая золотом рубаха, тяжелая цепь в несколько рядов обвивала его толстую шею. Почти что Роальд, только без доспехов.
Встал, ноги расставил пошире. По бокам такие же молодцы, только одеждами и украшениями победнее. Не обойти!
— Значит, этих заморышей ты, вошь паршивая, побить не смог? — глубоким голосом заговорил он. — Опозорил наш рунный дом!
Плосконосый поклонился, как и его приятели, голову опустил, но, почувствовав мой презрительный взгляд, вскинулся:
— Это вольные хирдманы!
Прозвучало не особо уверенно, но хоть прозвучало. Я перевел взгляд на богатея.
— Да плевать мне, кто они! Как ты посмел проиграть каким-то карлам? Будешь две недели чистить клети! Да три дня без еды!
— Скирикр, ты не… — и Плосконосый замялся.
А имя-то какое у почти что Роальда! Скирикр. Первая половина от Скирира, вторая может означать могущественного человека, властелина или просто богатея. Значит, отец этого парня назвал своего сына «Правитель как сам Скирир». А я думал, что у Альрика имя слишком вычурное. А еще у парня помимо вычурного имени была восьмая руна.
— Это твой хёвдинг? — спросил я у Плосконосого.
— Хёвдинг? Нет. Тут же не хирд, — он занервничал. — Это Скирикр, сын Вальдрика, сына Вальгарда, основателя рунного дома.
— Тогда почему ты ему кланяешься? В наших краях даже перед конунгом голову не склоняют.
— Не много ли болтаешь, карл? — встрял почти что Роальд.
Сварт сжал мое плечо.
— Так ведь вроде я карл, а не бритт безрунный. Говорю, когда захочу и с кем захочу.
Сзади раздались первые смешки.
— Тут тебе не северные пустоши. Нужно разуметь, перед кем нужно кланяться, а перед кем и рот стоит захлопнуть.
Сам не знаю, чего я так вскипел. Бритта того, который на меня с ножом кинулся, пощадил. Может, потому что тот был слаб, может, потому что он вел себя уважительно и даже не соврал насчет своих целей, хотя понимал, что я мог прирезать его в любой миг. А этот щегол взбесил меня с первого же взгляда. То ли рост его не по нраву пришелся, то ли цепь дорогая, то ли непомерная спесь. А еще представил себе, как такая наглая морда мочалит наших тварей, за которых мы жизнью Халле заплатили!
— А ты прав! Забыл сказать. Меня зовут Кай. Кай Безумец. Так что, я должен поклониться тебе?
Я дернул плечом, скидывая свартову руку.
Почти что Роальд надменно усмехнулся.
— Да не помешало бы. Глядишь, на пару пеннингов больше заплатим.
Тогда я чуть присел, наклонился, прыгнул вперед и резко дернул Скирикра за лодыжки. Тот с размаху шлепнулся на каменную дорогу. Не на задницу шлепнулся, а прям на белобрысую макушку, всей спиной. Аж под ногами загудело! И гулкий хохот от местной ребятни!
Я переступил через него, глянул на Плосконосого: пойдет или струсит? Он помедлил, но перешагнул через напыщенного болвана и последовал за мной к пристани.
Глава 9
Не прошли мы и половины пути к пристани, как позади разнесся рев бешеного быка. Что-то долго он приходил в себя. Видать, треснулся сильно, хотя на восьмой руне не так просто пробить череп. И кости, и сама кожа крепчают так, что не всякий безрунный мечом пробьет.
— Стой! Стой, сучий сын! — неслось нам в спину. — Струсил? Только можешь, что исподтишка бить! Ты, неси меч! И доспех! Быстро!
И, как часто бывало, после дурной выходки мне стало легче. Словно тяжесть, засевшая внутри после болота, схлынула, и я снова мог дышать свободно. Так что я, не оборачиваясь, расхохотался. Плосконосый и его дружки испуганно поглядывали на меня, не видя причин для веселья, а вот Энок и Сварт улыбнулись. Они тоже поняли характер Скирикра.
