— Значит, они не хотят звать северных… А если я скажу, как убить тварь вот этим же войском?
Жрец перевел его слова малахам. Хельты хором заговорили, но сине-белая большуха одним движением руки заставила их замолчать. А потом сказала на бриттском:
— Говори, белоголовый.
Глава 6
Второй день мы торчали на утесе, морозя задницы. Двум бриттам и ульверам приходилось тяжелее всего, они к таким холодам привычны не были. Снег то сыпался мелкой крошкой, то затихал на некоторое время. Сугробов не наросло, но землю все же припорошило, и это было не к добру. В горах даже тонкий слой снега может скрыть ямы, дыры и неустойчивые камни.
Плосконосый ныл, не переставая: и шапки меховой у него нет, и одеяло тонковато, и почему нельзя развести костер вот тут в ямке, никто и не заметит.
— Да норд ли ты вообще? — смеялся я над ним. — Только название и осталось. Разве ж это мороз? Так, чуть похолодало. В настоящий мороз снег не падает, и небо синее-синее, и вот тогда без теплой одежды лучше из дома не высовываться, иначе пальцы отвалятся. В такой мороз под ногами хрустит громко, камни трещат, и дым подымается к самым небесам.
— Потому наши отцы и сбежали с Северных островов. Не должно человеку в эдакой морозине жить.
— Подумай, каково жрецу сейчас. Он, поди, совсем задрыг. В его землях снега вовсе не бывает, только жара и песок.
От малахов с нами были почти одни женщины. Хоть они и ценятся выше мужчин, но мало кто из них успевает получить семь-восемь рун до взросления первенца, так что они быстро накидывают плат на волосы и уходят в большухи. И я не сказал бы, что малахи возле нас были молоды и хороши собой. У каждой уже несколько детей, их лица темны и закрашены разными цветами. И я готов был поклясться бородой Фомрира, что они без устали обсуждали между собой нас.
А еще я узнал, что женщины малахов были не стеснительны. Они спокойно задирали полы свободных платьев, спускали штаны и справляли нужду, не отходя далеко от нашего лежбища. Одна малаха прошлась по мужчинам, выбрала бритта и отвела за камни, откуда послышались понятные звуки. Зато вернулись оба распаренные, горячие и красные.
Может, и прав был Полузубый. Не нужна мне такая жена, чтоб зад каждому встречному светила да с мужиками где попало ложилась. Аднфридюр хотя бы не из таковых.
Под вечер прибежал краснолицый малах, сказал что-то, но и так понятно было, что идет. Наконец-то…
Я подошел к краю и глянул вниз.
Удачное все же место подобрали малахи. Тут Коза делала петлю и выгрызла в стене небольшую выемку, над которой сверху нависал здоровенный выступ, а над ним несколько узких ступеней, каждая высотой в два моих роста. Мы засели на третьей, если считать снизу. Там уступ был чуток пошире, и мы натащили немало камней, даже девятирунные помогли.
Сомневались мы лишь насчет того, смогут ли малахи заманить измененного к этому месту. От места битвы досюда было не так уж и много, но ждать пришлось целый день. День подготовки и день ожидания.
Вскоре показалась крошечная фигурка человека. Он пробежал немного, остановился, вернулся назад и снова побежал. Брызги воды взметнулись к небу, и вот уже малах лежит в реке лицом вниз, на его месте возвышается худая высокая тварь с непомерно длинными лапищами. Встала и замерла, и ледяная вода Козы билась о ее тощие ноги.
Из-за поворота выскочили еще несколько человек, разбежались. Один с размаху вонзил копье в живот твари, та дернулась, но не пошевелилась. Еще один удар. Визг, бросок! Копейщик чудом вывернулся из-под серой лапы, отбежал в сторону. Тварь качнулась, замерла… Еще один прыжок! Малах подставил копье, и оно разлетелось на куски.
Еще немного до нас. Еще два-три броска.
Копейщику повезло. Тварь снова застыла, высунула язык и ловила мелкий снег. Малах больше не стал рисковать, отошел, одна рука повисла плетью, у второй пальцы выгнулись не в ту сторону. Повезло!
Следующей пошла женщина. Волосы русые с проблесками седины и, несмотря на холод, не прикрыты ни платком, ни шапкой. Наверное, пустыха или как там их называют. В каждой руке держит по небольшому топорику.
— Хха! — утробно крикнула она, разбежалась и в прыжке рубанула по ребрам твари. Не останавливаясь и не оглядываясь, рванула дальше. Прямо к нам.
Тварь взвизгнула и огромными скачками понеслась за женщиной, нагоняя.
— Ритс! Ритс! — закричали наши малахи сверху.
И она бежала! Ее ноги словно не касались ни воды, ни камней, волосы развевались плащом. Малаха влетела в выемку, скрылась из глаз, лишь десяток ругательств на малахском донеслись до нас. Тварь заскочила за ней…
— Давай! — рявкнул Плосконосый.
— Давай! — крикнули малахи.
Мы уперлись, напряглись. Первые, самые тяжелые камни со скрежетом подались вперед и рухнули вниз.
Я не знал, сработал ли план или нет. Не глядя, мы сталкивали новые камни, поменьше и полегче, потом еще и еще, пока вся ступень не опустела.
Лишь после этого мы решились подойти к краю.
Сработало! Выступ под тяжестью первых камней обломился и завалил выемку, а сверху — насыпь из булыжников.
Из-за поворота показались хускарлы и хельты: норды в лице Альрика, бритты и малахи. Я тоже не стал торчать на склоне, спрыгнул на вторую ступень, на первую, перескочил на завал, с которого слетел вниз. Так я оказался самым первым возле твари, не считая той малахи, что осталась под завалом.
Каждый понимал, что камни не убили столь высокорунную тварь, зато смогли замедлить. Это-то нам и нужно было.
С громким стуком скатился камень и плюхнулся в воду. Трое хускарлов и один хельт тут же взмыли наверх.
Еще один камень. Третий.
Серые сплющенные пальцы высунулись на другой стороне кучи. Ближайший хускарл замахнулся топором.
— Сас! — остановила его седоголовая большуха.
Пальцы шевелились точно гнилые черви, отодвигали камни, ощупывали воздух. Рывок, и наружу пробилась рука по локоть. Тогда хускарл и ударил. Секира едва разрезала кожу.
— Руби! — орали малахи на своем языке.
— Руби! — орали и мы.
И он рубил. Вбивал секиру все глубже и глубже, но камни шевелились все сильнее. И вскоре показалась еще одна рука. Там стоял хельт, и вот он с трех ударов сумел отрубить кисть. Потом перескочил к секирщику и помог ему отсечь вторую руку.
Камни сыпались теперь со всех сторон. Мы отошли подальше. Отрубленные конечности дергались, выплескивая густую вонючую жижу.
Послышался приглушенный визг.
Хельт выкрикнул что-то и начал расшвыривать камни.
А он не дурак — разбирал завал ровно посередине между обрубками. Еще несколько малахов присоединились к нему.
Странно. Куча камней изначально была ненамного больше твари в полный рост, сейчас уже голова должна была показаться. Или тварь под эдакой тяжестью упала на колени? Хотя это для меня тяжесть, для Альрика, но не для семнадцатирунной образины.
