— Нарушил бы, — сказал Простодушный. — Например, если бы перестал служить Фомриру и начал верить в бога-Солнце. Что мне тогда клятва чужим богом?
Альрик замолчал ненадолго, потом хлопнул Херлифа по плечу:
— Из тебя бы вышел хороший торговец. Молодец. Если вдруг чего смекнешь у малахов, скажи. Ты глупостей не натворишь.
— Так только я один немного язык малахов понимаю. Я и жрец, — влез я.
— А ты молчи и стой! — отрезал Беззащитный.
Полузубый тоже дал своим соратникам указания. А потом мы двинулись к малахам.
Глава 4
Один дневной переход.
Всего один дневной переход отделял малахские земли от бриттских. Я даже и не понял, как что их разделяло: и там, и там один и тот же лес, те же деревья, тот же мох, свисающий со стволов и ветвей. Но Полузубый точно знал, что дальше без разрешения хозяев идти нельзя. В прошлый раз бриттам повезло, что Эйлид сама прибежала сюда, едва не ступив на чужие земли.
— Дальше мы пойдем вдвоем, — сказал жрец и повторил то же для бриттов. — Ждите здесь.
И спокойно шагнул вперед. В неуместной рыже-коричневой хламиде, без оружия, только небольшой нож на поясе, блестя выбритой макушкой, жрец все же не выглядел беззащитным. Он шел так, будто за его спиной пять-шесть хирдов с хускарлами и хельтами. И Эйлид с ним. Ей вернули то оружие, которое у нее было при пленении, вернули старую одежду. Бритты хотели показать, что не причинили ей вреда. Собственно, так и было. Бил ее сарап.
Вскоре их спины затерялись между деревьев.
Мы ждали. Ждали долго. Лишь на закате к нам вышел малах: синие полосы покрывали его лицо так густо, что я не мог угадать, сколько он прожил зим, соломенные волосы спускались волнами на широкие плечи, на поясе — топорик с длинной бородкой.
— Фанансо! Синсерах дурт фанансо!
Альрик посмотрел на меня, а я стоял и молчал, как и было сказано.
— Ну! — не выдержал хёвдинг.
— Говорит, чтобы мы ждали здесь. Вроде их старший так сказал. Точнее, старшая. Ну, которая большуха.
Малах сел на упавшее дерево и уставился на нас. Мы на него. Впрочем, нам быстро надоело, и мы улеглись спать, оставив по два ульвера и по два бритта на страже.
Пинок под зад. Я перекатился вбок, выхватывая нож. Альрик слегка дернул головой, приказывая встать. Нож — обратно в ножны, топорик — из петли, и только потом короткий взгляд в лес.
Там стояла женщина, судя по обвисшей до пуза груди, старая. Лицо исчерчено надоевшей уже синей краской, одежда сшита из лоскутов ткани, перемежающихся меховыми вставками, длинный плетеный из разноцветных нитей пояс трижды оборачивался вокруг ее живота, а его кончики свисали до земли. Волосы убраны под яркий платок, на шее переливались янтарные бусы. Явно кто-то из большух, а, может, и самая главная большуха. Сколько ж детей надо выкормить, чтобы так сиськи отвисли? Десятка два?
Она медленно обвела нас взглядом. И опытные хускарлы даже попятились под ее суровым взором. Так смотрит мать на провинившегося ребенка, после чего обычно следует изрядная порка.
Низким мягким голосом, отдающимся в животе, она напевно сказала фразу.
По мне аж мураши прошли. Таким голосом только богам молиться или ниды(1) читать!
— Кай?
— Вроде бы говорит идти за ней.
— Но ты не уверен.
— Я знаю всего несколько слов. Не больно-то хотела малаха со мной говорить.
Большуха поманила нас рукой, развеяв последние сомнения.
Мы прошли совсем немного, когда расступились деревья, и показалась большая поляна. Там мы увидели жреца, Эйлид и два десятка малахов, в основном, парней и девушек. С покрытой головой была только наша провожатая.
Большуха резко сказала что-то жрецу, тот склонил перед ней голову и обратился к нам, сначала на бриттском, затем на нордском:
— Как ни странно, малахи не против заключить с нами союз. Но один род не может решать за всех, потому Синелицые готовы отправить людей в другие рода. Впрочем, если нас устроит союз только с одним родом, Синелицые готовы согласиться.
Альрик с Полузубым переглянулись. Кажется, они думали над таким вариантом.
— А что если остальные рода откажутся заключать с нами союз? Тогда Синелицые станут нашими врагами? — спросил Полузубый.
— Может, и так, а может, и нет, — перевел жрец ответ большухи. — Если вече родов решит, что вы враги, тогда и они будут врагами. Если же вече всего лишь откажется заключать союз, тогда Синелицые могут решать сами.
— Тогда мы просим собрать вече.
И тут я услышал, как Полузубый негромко сказал Альрику:
— Видимо, им этот союз нужен не меньше нашего. Никогда раньше они не слушали нас.
— Думаешь, жрец постарался? — едва слышно спросил хёвдинг.
— Нет. Что-то им от нас надо. И старуха знает об этом.
Жрец снова выслушал тираду большухи и перевел:
— Вы можете остаться здесь, а можете вернуться через три ночи.
И снова шепот между нашими хёвдингами:
— Три ночи… они не успеют собрать всех большух родов. Значит, что-то действительно срочное.
Альрик и Полузубый предпочли остаться здесь, только одного бритта отправили обратно в поселение, чтоб не удумали чего зря, а нашим Леофсун перескажет.
И эти три дня показались наказанием похуже столба. Девки-малахи и впрямь были хороши как на подбор: статные, сильные, уверенные, сверкали белыми зубами, трясли густыми волосами. Не стесняясь, они подходили к нам, щупали шеи, грудь, плечи, хлопали по задницам, оценивая крепость мышц. И большуха их не останавливала. Да, парням-малахам это не нравилось, но когда один из них одернул девушку и потянул ее за руку, отцепляя от одуревшего от внимания Плосконосого, малаха наорала на соплеменника и врезала от души. А потом еще и большуха вплепила наглецу затрещину.
Жрец, улыбаясь, перевел ее слова:
— Если девушка выбрала пойти с пришлым, не след ей мешать. Свежая кровь роду нужна! Тем более от таких сильных воинов.
Я фыркнул. Это Плосконосый-то сильный? Ну да, шестирунный, да, высокий, да, плечи пошире, но слушает-то он меня! Альрика высмотрели аж две девушки, заморенный Херлиф приманил одну девку коровьими глазами. А на меня смотрели, но не подходили, смеялись. Даже к Одноглазому медленно шла малаха, я же стоял, как оплеванный.
Чья-то рука опустилась мне на плечо. Я развернулся, а там большуха. Неужто она хочет выбрать меня? И что будет, если я откажусь? Не хочу я идти с женщиной, сиськами которой можно обмотаться, как тряпками.
Она рассмеялась и сказала длинную речь, из которой я выхватил несколько слов. И жрец, ходивший за ней по пятам, тут же подхватил:
