Я забылся и выпил полный рог эля за Ульвида. Надо сходить к его жене, сказать, что ее муж даже измененным сражался за Бриттланд. И к сестренкам Гиса тоже заглянуть бы, подарить чего-нибудь, серебра отсыпать. Так будет правильно.
Ньял Кулак сел, угрюмо уставился на заваленное едой блюдо перед собой, пока вокруг кричали «Дранк» и поднимали рога и кубки за победу.
Простодушный рыгнул, наклонился ко мне и сказал:
— Тяжело ему придется. Я слышал, что из двоих братьев Ньял был простоват, а речи обычно вёл Хьярвард. Потому Кулак и руны быстрее поднял. Всегда вперед лез, брата защищал.
Я кивнул. И правда тяжело. Каким бы ни был храбрым, но дурачок вечно будет на рожон лезть да всякие беды на себя навлекать. Умным и языкастым быть сподручнее, по себе знал.
А следом за Ньялом поднялся тот, с кого я весь пир глаз не сводил.
— Воистину безмерна великая мощь у людей Бриттланда! — провозгласил он. — Она укрощает бурное море, сносит высокие горы и побеждает даже в неравном бою. Вашу силу можно сравнить лишь с вашей храбростью!
— Да! — закричали те воины, что еще могли соображать, и поняли, о чем речь.
Окованный серебром рог треснул в моей руке. Норды всегда любили говорливых и остроязыких! А я не хотел, чтобы он заболтал верных последователей Фомрира.
— Да и как могло быть иначе! Ведь за вашими плечами стояли боги! Никто иной, как убийца Тоурга вдохнул в ваши руки божественную силу! Кто, как не ярл ярлов, одарил хёвдингов мудрым советом? И не бог-ремесленник ли укрепил оружие и доспехи? Это ваша земля! И ваши боги защищают ее.
Зал отозвался одобрительным гулом. А я сломал рог до конца. Как он смеет упоминать наших богов?
— Вы все слышали рассказ сторхельта Ньяла Кулака! Бог-Солнце тоже не оставил народ Бриттланда! Хоть он не мог помочь тем, кто в него не верует, зато…
— Что?
— Круглый бог?
— Я его там не видел!
Теперь и серебряная оковка от рога в моей ладони смялась в бесформенный кусок.
— Бог-Солнце послал свой луч в тело измененного! — вскричал безднов жрец. — Разве вы хоть раз слышали, чтобы измененный, суть коего тварь, напал не на человека, а на другую тварь? А его глаза? Золотые глаза! Цвета Солнца! Вы видели тварь с золотыми глазами? Нет! Потому что бог-Солнце вселился в измененного и помог Ньялу Кулаку убить драугра-хёвдинга!
Люди замолчали, озадаченные словами хитромудрого жреца. Ведь и вправду не видели. Да много ли кто видел измененных? Я пытался вспомнить, какого цвета были глаза у великана на Северных островах, и не смог. Да когда ж там глаза его разглядывать? Рубишь ноги и убегаешь, чтоб тебя ненароком не зашибли.
— Твой бог защищает рабов!
— Мой бог защищает всех! — голос жреца усилился десятикратно. Грохотал будто глас небесный. — Что есть Бездна? Это тьма! А что защищает этот мир от тьмы? Только свет! А откуда исходит свет? От Солнца! И каждый, будь то норд или бритт, будь то ярл или бонд, земельный или бродяга, мужчина ли, женщина ли, старик ли, — каждый получает его главный дар: свет и тепло! И неважно, кому мы воздаем хвалы! Все мы ходим под одним и тем же небом!
В его словах была какая-то правда. Все знают, что Бездна — это тьма. И все знают, что день начинается с восходом солнца. Но ведь нет никакого бога-Солнца? А если и есть, то он не наш бог! Но ведь Солнце и вправду есть, и оно светит всем.
У меня аж голова затрещала от мыслей.
А потом я вспомнил слова Тулле, что солнечные жрецы не умеют говорить со своим богом, а потому мелют всё подряд. Никто же не проверит! За их речами пустота.
— Так восславим и бога-Солнце! Возблагодарим его за спасение Бриттланда!
И вот тут мое терпение лопнуло. А ведь я так хотел дождаться конца пира…
— За что его благодарить? — громко спросил я, вставая.
Хоть за этот год мой голос заматерел, иногда он все же срывался на цыплячий писк. И после громоподобного жреца я звучал, как щенок сосучий. Но даже щенки могут укусить.
В пиршественном зале стихли последние шепотки и ругань. Меня узнали. Помнили мой выкрик возле тела Ульвида.
— Может, его следует поблагодарить за другой подвиг?
— Бог-Солнце каждый день совершает тысячи благих деяний, — кивнул Гачай.
— Например, подымает мертвецов на всем Бриттланде!
Альрик, уже поднявшийся с места, упал обратно на лавку и прикрыл рукой лицо. Тулле, сидевший подле хёвдинга, открыто улыбался. Он будто подбадривал меня продолжать.
— Что… — растерялся жрец.
— Что слышал! — рявкнул я и обратился к пирующим нордам. — Братья! Я пробыл в Бриттланде год и не слышал, чтобы мертвецы подымались каждую весну. Кто-нибудь прежде видывал здесь драугров?
— Нет!
— Откуда?
— Никогда не было такого!
— И на Северных островах тоже никогда не видели такой напасти. Один мертвец восстать может, мало ли: отомстить обидчику! Наказать убийцу! Покарать вора! Но чтобы целое войско? Так просто? Если бы конунг Харальд слушал не только пришлых богов, но и наших, он бы знал, что на землях Бриттланда был проведен темный ритуал! Как раз чтобы поднять мертвецов и уничтожить всех людей!
Храбрые воины загомонили, зашептались. Одно дело сражаться сталью против стали, и совсем другое — против колдуна, что может подымать мертвых.
— Жрец Мамира, что жил возле Сторборга, сказал, что кто-то лил человечью кровь в реки Бриттланда и говорил запретные слова. Сказал, что зимой этот колдун закрыл кровавый круг где-то на севере, и все неупокоенные внутри этого круга восстали.
— И ты говоришь, что это сделал мой бог? — удивленно спросил жрец. — Бог-Солнце не льет крови и не любит темную ворожбу.
— Это же тот мальчишка! — узнал-таки меня Харальд. — Тот самый! Я же тебя изгнал! Выкинуть его отсюда! Заковать в цепи!
— Постой, конунг, — не согласился с ним Гачай. — Порочащие слова уже сказаны и услышаны. Нельзя оставлять их безнаказанными. Пусть договорит до конца.
И хотя запоздалый страх продрал мне спину, я видел вокруг одобрительные взгляды нордов. Каждый хотел знать, кто виновен в тысячах смертей, в разрушении домов, в нападении на Сторборг.
— Конечно, твой бог этого не делал!
Харальд довольно откинулся на спинку высокого стула и отхлебнул из дымчатого кубка заморское питье.
— Это сделал ты!
И конунг поперхнулся, закашлялся, разбрызгивая вино и слюни.
— Я? — еще сильнее удивился Гачай.
— Да, ты. Кто еще мог это сделать? Ты пришлый. Чужеземец. У тебя здесь нет ни родителей, ни жены, ни детей. Ты пробыл тут несколько лет, но кто слушал твои речи о круглом боге? Только рабы! А тут, едва прошел Вардрунн, конунг вдруг начал прислушиваться к словам чужих жрецов. Разве не так?
