— Я помогаю Энцо. — Она проигнорировала дрожь в голосе и постаралась не обращать внимания на то, как прикосновение Анджело согревает ее локоть.
— Тебе надо отдыхать.
Вот опять. Ей очень нравилось его беспокойство. Она вздрогнула и отстранилась от его прикосновения.
— Я отдыхала несколько дней, Анджело. Мне скучно сидеть у бассейна. Кроме того, работа в саду успокаивает. Я просто хожу туда‑сюда, передаю Энцо инструменты и кладу в тележку обрезки. Мне хорошо здесь.
Она не сказала, что ей хотелось просто с кем‑нибудь пообщаться. Розетта по‑прежнему редко улыбалась Алли, но уже не смотрела на нее хмуро‑отчужденно. А вот Анджело, несмотря на его изменившееся поведение, нервировал Алли.
Она засыпала его вопросами во время их совместной трапезы. Об Италии, его доме, острове — обо всем, что не касалось лично их двоих. Потому что, как только они чуть‑чуть сблизились, ситуация вышла из‑под контроля.
Она трепетала всякий раз, когда он дотрагивался до нее, и замечала, что он наблюдает за ней, как‑то странно посматривая.
Раз или два ей показалось, что она прочла в его глазах одобрение и даже желание. В конце концов он страстно поцеловал ее совсем недавно. Но потом выражение его лица менялось, и она понимала, что обманывается. Анджело признался, что ему было любопытно ее поцеловать, вот и все.
— Будь осторожнее, не переусердствуй. — Он повернулся и заговорил с Энцо по‑итальянски.
Расстроившись, Алли смотрела на них обоих. Ей было хорошо, пока она возилась с растениями. И она переставала думать о напряженных отношениях с хозяином.
— Нет, пожалуйста, — прервала его Алли, — не запрещай ему принимать мою помощь. — Услышав отчаяние в своем голосе, она вздохнула. — Энцо очень добрый, и мне нравится общаться с ним. Я ничем не наврежу, обещаю.
Анджело уставился на Алли, сожалея, что поля дурацкой шляпы закрывают ее лицо.
Неужели ему не привиделся ее напряженный и скорбный взгляд? Она говорила так, словно паниковала.
— Я уверен, ты ничем не навредишь саду. — Он ободряюще улыбнулся ей.
Женщина, на которой он когда‑то женился, никогда не смотрела на него со страхом. Она понимала: Анджело ни за что не ударит ее, как бы она его ни провоцировала.
За прошедшие дни Анджело убедился, что ее амнезия реальна. Либо так, либо она — лучшая актриса, которую он знает. В конце концов его подозрения развеялись. Было бессмысленно напоминать себе, что Алли использовала его и предала.
Ему нравилась новая Алли, которая задавала много вопросов о его родине и обычаях. Алекса, которую он знал, больше интересовалась его доходом, чем местными традициями.
— Ты поможешь Энцо позже. Пора обедать.
— О, конечно, — тут же сказала она, сняла шляпу и перчатки и положила их в нагруженную тележку. — Время пролетело незаметно. Я не хочу задерживать Энцо.
Она подошла к Энцо, с запинками поблагодарила его по‑итальянски и удостоилась одобрительной улыбки.
Заинтригованный, Анджело наблюдал за ней. Энцо был мужем Розетты и знал обстоятельства неудачного брака Анджело. Тем не менее старик по‑доброму общался с Алли.
Ну, она всегда ловко обводила людей вокруг пальца.
Анджело старался не давать волю сомнениям, пока они шли к дому. Алли не блефовала насчет амнезии. В прошлом она была искусной лгуньей, но сейчас говорила правду. Какова бы ни была причина ее возвращения, он сочувствовал ей. Ему становилось совестно, когда он вспоминал, как жестоко с ней обращался. Он пытался загладить свою вину, окружая ее заботой, и она выздоравливала, по крайней мере физически.
И все же его заинтриговало взаимопонимание между ней и садовником. Алли казалась ему одновременно знакомой и незнакомой.
— Вы с Энцо хорошо ладите, учитывая, что он не говорит по‑английски.
Она пожала плечами:
— Наверное, нас сблизила забота о саде. Нет ничего лучше, чем работать с растениями, да?
Анджело встретил ее бесхитростный взгляд и почувствовал себя так, словно наткнулся на стену. Подобный комментарий он мог услышать от своей матери, которая любила ухаживать за розами и травами. Но не от своей бывшей жены.
Такое ощущение, что Алексу подменили. Она стала довольной, общительной и хорошо ладила с людьми.
Она все больше смущала его. Даже ходьба рядом с ней казалась другой. Он чувствовал женственные очертания ее тела — более пышные и соблазнительные, чем в прошлом. Наверняка теперь она не соблюдает строгих диет и ушла из модельного бизнеса.
И она не казалась такой высокой. Скорее всего, это потому, что она носит туфли на плоской подошве или ходит босиком, а прежде носила туфли на шпильках, даже сидя у бассейна.
Впервые за многие годы, вернее, за пять лет, Анджело почувствовал, что не контролирует ситуацию.
— Значит, тебе нравится садоводство, — сказал он, когда они уселись на террасе с видом на море.
Под широким навесом было прохладно. Как и вчера, Алли любовалась видом и вазами на балюстраде, усыпанной яркими цветами.
— Сегодня утром, работая в саду, я успокоилась. Кроме того, невозможно не наслаждаться такой красотой.
Восхищение Алли заставило Анджело посмотреть на все вокруг ее глазами. Может быть, ему стоит прислушаться к своей семье и наслаждаться роскошью, ради которой он так много работал. Возможно, ему надо что‑то изменить в своей жизни.
— Ты живешь здесь постоянно? — спросила она.
— К сожалению, нет. Я провожу больше времени в Риме и других местах.
Алли нахмурилась:
— Но ты проводишь здесь много времени?
Наверное, она прочла его мысли. Анджело пожал плечами. Алли права: это место особенное, но он редко отдыхал и наслаждался им как следует.
— Не так много, как мне бы хотелось.
Алли наклонила голову набок:
— Почему? — Она округлила глаза. — Это не из‑за меня, нет? Приезд сюда напоминает тебе о том, что произошло?
— Нет! — Она была такой ошеломленной, что ему пришлось прервать ее. — Ничего подобного. Этот остров — мое убежище.
Странно, что, хотя именно здесь он жил с Алексой, болезненное прошлое преследовало его в другом месте. Оказываясь рядом со своей матерью и сестрой, он понимал, какой вред принес его брак.
Обычно на вилле он не вспоминал об Алексе, и это означает, что она мало значила для него как личность. Они никогда не были привязаны друг к другу эмоционально, в их отношениях не было глубины. Только физическое влечение, а потом, когда Алекса объявила о своей беременности, — чувство долга.
На самом деле сейчас Анджело заботился о ней гораздо больше, чем прежде, когда они были любовниками. Он рассматривал ее загорелое лицо и взъерошенные волосы и не испытывал гнева.
