— Ты отлично знаешь, кто я. И у меня нет времени на твои игры.
— Игры? По‑вашему, я играю? — Женщина заговорила громче и коснулась рукой пульсирующей головы.
Мужчина уставился на ее поднятую руку, потом на губы и плечо. Под его странным взглядом она опустила голову.
На ней была тонкая мужская хлопчатобумажная рубашка на пуговицах, рукава были закатаны до локтей, рубашка принадлежит не ей, потому что великовата и сползла с плеча.
Ей стало страшно. Где ее одежда?
— Уверяю вас, мистер… Я не играю.
— Тогда прекрати притворяться. Скажи, что ты здесь делаешь?
— Я была ранена, меня нашли на пляже.
Так ей сказал доктор, и она изо всех сил пыталась это представить. Она вдруг что‑то вспомнила, и у нее перехватило дыхание. Но связная мысль ушла так же внезапно, как и пришла.
— Как ты была ранена? — Его голос был безжалостным, и ей это очень не нравилось. — Как ты оказалась на этом пляже?
Она помолчала, стараясь не дрожать.
— Что это был за пляж? Где меня нашли? — Тревога мучила ее, усиливаясь с каждой секундой. Вопрос не только в том, где она была раньше, но и в том, где она сейчас. И во многом другом. Ее спутанные мысли приобрели новый, зловещий оттенок.
Он выпалил название на иностранном языке. Оно показалось ей совсем не знакомым. Потом он медленно зааплодировал, язвительно глядя на нее.
— Браво! Прекрасное исполнение. Но недостаточно убедительное. Я тебя знаю, помнишь?
Ей хотелось возразить, но потом она решила: пусть он думает что хочет. Ей было больно глотать, словно ее горло ободрали наждачной бумагой. Но это ничто в сравнении с огромной, пугающей правдой, внезапно заполнившей ее мозг.
— Ты меня знаешь?
Он закатил глаза:
— Хватит! Конечно, я знаю тебя.
Она крепче сжала рубашку пальцами, которые стали липкими, и постаралась не паниковать.
— Тогда скажи мне, кто я, потому что я ничего не помню.
Глава 2
Анджело уставился на женщину, переполняясь недоверием и яростью.
Опыт подсказывал ему, что ничего хорошего Алекса не замышляет. Тем не менее, вопреки логике, он заметил, какая она уязвимая, уже не такая бледная, как на пляже. Тогда она напоминала труп, но даже сейчас выглядела хрупкой.
Ее необыкновенные глаза были широко раскрыты, а россыпь веснушек на носу и щеках придавала ей неожиданно здоровый и почти наивный вид. Словно искушенная женщина, которую он знал, превратилась в невинную деревенскую девушку.
Анджело сдержал горький смех, думая об этом.
Ее волосы, теперь темно‑медовые, а не светло‑золотистые, как она когда‑то предпочитала, были растрепаны и выглядели сексуально. Женщина, которую он помнил, делала все возможное, чтобы всегда выглядеть холеной.
Розетта отдала Алексе его рубашку, которую она носила как ночнушку, во время движения, ее грудь подрагивала, и он чувствовал сильное возбуждение. Странно. Насколько он помнил, перестал очаровываться этой женщиной, когда узнал о ней правду.
— Ты ничего не помнишь? — протянул он. — Ловко придумано.
Казалось нелепым, особенно спустя столько времени, что она вернулась сюда. Должно быть, очень хочет снова его обмануть. Но одно ясно наверняка: Алекса выбрала не того мужчину. Он уже не был таким доверчивым, как пять лет назад.
— Вообще‑то, — огрызнулась она, — я ничего не придумывала.
Женщина подняла подбородок, и ее глаза гневно сверкнули.
Анджело удивился. Рядом с ним Алекса всегда была воплощением нежности и доброты. Позже он выяснил, что остальные, вроде его домработницы Розетты, принимали на себя основную тяжесть недовольства Алексы, когда она не сразу получала то, что хотела, но с Анджело была улыбчива и покорна.
Он заметил, как дрогнули ее губы. Наверное, она запоздало поняла, что злость не вызовет у него сочувствия.
Но, несмотря на его цинизм, в душе Анджело проснулись защитные инстинкты. Он заботился об овдовевшей матери и младшей сестре всю свою взрослую жизнь. По общему мнению, он был порядочным человеком, любил животных и детей, и тех, кому повезло меньше, чем ему. Ему становилось не по себе, когда кто‑то попадал в беду, особенно женщины.
Но эта женщина была исключением.
— Не пытайся меня одурачить. Если тебе нужен рыцарь на белом коне, поищи его в другом месте.
— Рыцарь? — Ее голос надломился. — А как насчет элементарной вежливости? — Она глубоко вздохнула, словно пытаясь успокоиться, и ему пришлось заставить себя не смотреть, как ее соски упираются в тонкую ткань рубашки. — Почему ты не говоришь, как тебя зовут и где мы находимся?
Анджело вздохнул и пожал плечами:
— У меня нет ни времени, ни желания, чтобы подыгрывать тебе, Алекса.
— Алекса? — Между ее бровями появились две вертикальные морщины. — Алекса? — тише переспросила она, словно пробуя это имя на вкус.
Он опешил при виде ее замешательства. Вздрогнув, женщина закрыла глаза и с трудом сглотнула. Внезапно она стала выглядеть не дерзкой и интригующей, а несчастной.
Анджело пронзило сомнение, сочувствие и беспокойство. Но только на мгновение.
Когда он познакомился с Алексой, она была довольно успешной моделью с актерскими замашками. Она доказала, что умело играет роль рядом с ним, и ему понадобилось озарение, чтобы разглядеть ее фарс. Ясно, что теперь ее навыки улучшились, если ей удается спровоцировать хотя бы минутное сочувствие у человека, который знал ее такой, какая она на самом деле.
Он повернулся на каблуках:
— У меня нет времени.
— Подожди!
Женщина уставилась на него в упор лавандовыми глазами, и Анджело немного смягчился.
В ее голосе слышался страх, она быстро и неглубоко дышала.
— Как моя фамилия?
Анджело нахмурился:
— Алекса Барретт, — ответил он, задаваясь вопросом, чего она хочет добиться.
Алекса беззвучно повторила имя и фамилию, словно запоминая их.
— Мы в Италии. — Это был не вопрос, а утверждение, но, судя по ее тону и нахмуренным бровям, она была сбита с толку.
— Южная Италия, — тихо произнес он, скрещивая руки на груди и приготовившись посмотреть, что Алекса сделает дальше. Он не понимал, что она затеяла. Зная Алексу, он не сомневался, что у нее должен быть план.
— Доктор. — Она встретилась с ним взглядом, потом посмотрела в сторону. Заметив ее смущение, он снова задумался. — Он скоро вернется?
Анджело уставился на нее, стараясь догадаться о ее намерениях по чертам лица. Но видел только сгорбленные плечи, опущенные уголки рта и побелевшие костяшки пальцев, которыми она вцепилась в воротник рубашки.
