– Я сам дойду, – он уверенно поднялся на ноги. – Буду твоим должником, – сказал он Майку, улыбнулся Мишель и начал взбираться по склону, как будто и не его тащили мертвого всего несколько минут назад.
Следом двинулись Урсула и Крокодав. Мишель с Майком переглянулись. Она светилась от счастья, у него сердито опустилась губа.
– Мишель, я не врач и могу ошибаться. И Крокодав мог ошибиться. Но диагностер… То была даже не кома – самая настоящая смерть.
– Ну и что?
– Версаны демонам полезны; вспомните Гайду и его раба. Сегодня Элан вернулся с того света, а я чуть не сдох. Взамен.
– Но Майк…
– И это не впервые – я уже наблюдал подобное. Мы с ним гонялись, возились – и вдруг Элан хлоп без чувств и лежит. Потом очухался и сразу удрал, а я еле на ногах стою. Это как с Гайдой: он тоже забирал кусок жизни у своего версана. Берегитесь его!
– Вам не в чем его упрекнуть, – возразила Мишель. – Даже если он демон, он… держит себя достойно.
– Пока.
Она тряхнула черными кудрями.
– Когда будет иначе, тогда и станем разговаривать. Майк, я не Лена, чтобы закатывать истерики и верещать о своих привязанностях, но… – она сбилась. – Ну что вы так смотрите?
– Позволю себе напомнить, что со смерти Слетка едва ли прошло три недели, – отчеканил версан. – На вашем месте, мадам Вийон, я бы еще носил траур. – Он бросился догонять Элана и Крокодавов.
Охотник и его супруга карабкались вверх, и поначалу тигреро не отставал. Но вот он запнулся раз, другой, вот пальцы соскользнули с камня, за который он уцепился. Элан остановился, тяжело дыша. Майк поравнялся с ним.
– Что такое?
Тигреро глянул помутневшими глазами, вспухшие губы беззвучно шевельнулись. Хорош – прямо-таки красавец, подумалось версану. Пожалуй, любовь к нему Лены сегодня закончится; вот бы и Мишель тоже… Элан покачнулся и начал заваливаться назад. Майк поймал его, опустил наземь.
– Майк… дайте, я… – стремительным рывком к ним поднялась Мишель, бросилась возле тигреро на колени, положила ладони ему на грудь.
Элан был без сознания – взятых у версана сил хватило ненадолго.
Майк подобрал увесистый камень.
– Я же сказал: убью, если увижу вас рядом.
Смуглое лицо Мишель залила сероватая бледность.
– Вы не посмеете.
– Я? – Он занес руку, готовый раскроить Элану череп.
Мишель шарахнулась, не удержалась на ногах, прокатилась вниз. Сверху что-то кричала Урсула, и торопился назад Крокодав.
– Пощадите, – выдохнула Мишель. – Пощадите его!
Версан выбросил камень, отступил от тигреро.
Мишель поползла вверх. У него сжалось сердце – такая мольба читалась у нее на лице.
– Майк, – девушка распласталась на бурой земле. – Помогите. Я прошу вас. Я… клянусь, что не подойду к нему никогда.
– Клятва женщины.
С сердитым оскалом, он сел на корточки, пощупал у Элана пульс. Избегая молящего взгляда Мишель, вновь забросил тигреро на плечо.
– Что у вас? – Сверху ящерицей скользнул Крокодав; острые глаза впились в Майка.
– Ему снова худо. Пропустите! – рявкнул версан, хотя кругом был свободен весь склон.
Охотник посторонился, подал руку Мишель и подтянул ее на уступ, где стоял сам. Поглядел вслед Майку.
– Что происходит?
– Сама не понимаю. – Она сухо всхлипнула. – Идемте. Майк сейчас опять свалится.
Удивленный предсказанием, Крокодав бросил на Мишель пытливый взгляд, однако промолчал и стал карабкаться наверх.
У версана хватило если не физических сил, то силы воли добраться до тропы. Борис принял Элана, и Майк рухнул наземь. А через несколько мгновений тигреро снова открыл глаза.
На Приюте это событие вслух не обсуждалось. Притихшие, неразговорчивые, люди притворялись, будто по-прежнему отдыхают и наслаждаются жизнью. Минуло два дня. Не отходивший от Элана Майк отощал, как во время тяжелой болезни; он был угрюм и не желал иметь дела с Мишель, отделываясь короткими фразами. А Элан вообще ни с кем не разговаривал. Он принял помощь версана, он выжил – однако невозможно было понять, благодарен он или, наоборот, сожалеет, что ему не дали умереть. Его ободранное, в коричневых корках лицо было страшным, взгляд погасших глаз – тусклым, словно он не до конца вернулся с того света.
Приют накапливал недовольство. Он еще не бесился, но в воздухе витала растущая напряженность.
– Надо уходить, – неожиданно заговорил Элан на третье утро, когда группа уныло завтракала.
– Отличная мысль, – буркнул Майк. – Ты на ногах-то стоишь?
– Дойду.
– Сколько до Десятого? – осведомился Крокодав.
– Не знаю. Километров двенадцать будет.
– Как не знаешь? – Урсула замерла, не донеся до рта вилку.
В обращенных на Элана взглядах обоих охотников было нечто такое, отчего к нему повернулись все.
– Не знаю, – резко повторил он. – Я не ходил по маршруту.
– Почему? – Крокодав отставил тарелку.
– Проводника заменили в последнюю минуту, и я не имел возможности пройти здесь до вас, – хмуро сообщил Элан.
– Тогда какое имеешь право вести группу? – возмутилась Урсула. – Ты со своей рекламой совсем спятил!
– Эй, я чего-то не пойму, – вмешался Борис, жуя салат. – Наш тигреро – самозванец?
– Заткнись, – холодно посоветовала Тамара.
– Почему ты повел людей, не ознакомившись с маршрутом? – спросил охотник.
– Я ознакомился, как сумел. Смотрел подробную карту. Меня послали внезапно…
– С какой стати ты согласился? – перебила мадам Крокодав. – Порядка не знаешь?
– Отстаньте от него, – раздраженно сказал Майк. – Эл без вас еле жив.
– Какой ты после этого проводник? – наседала Урсула, не слушая. – Денег лишних захотел или что?
– Хватит! – вскрикнула Мишель. – Не доставало оскорблений.
– Проводник обязан знать маршрут, по которому ведет людей, – ответил ей Крокодав. – Элан тропы не знает.
– Ну и пусть; какая разница? – подала голос Лена, теребя свою толстую косу. – Мы и так не заблудимся.
– Речь идет о принципе, – объяснил тигреро, глядя в землю. – Да, я не знаю маршрута; но так сложилось, что…
– Оправдания оставь при себе, – отрезала Урсула.
– Прекратите свару. – Майк внушительно встал на ноги. – Я просил: никаких разборок. Кстати, насколько мне известно, – он повернулся к мадам Крокодав, – вы не должны прилюдно накидываться на старшего группы. Все претензии – с глазу на глаз.
