– Ты клонишь к тому, что Мишель привезла сюда свое горе? – уточнил Майк. – И оно нам отливается?
– Похоже на то. Максвелл много толковал о вас обоих.
Версан подумал.
– Вряд ли. Мишель и впрямь была несчастна поначалу, но затем подлечила душевные раны. Я хочу сказать, что неприятности должны были начаться раньше, а не ждать две недели.
– Это странная планета; с гипнотическим эффектом. Черт знает, что у нее в потрохах копилось и затем прорвалось. – Элан горько усмехнулся. – Знаешь, если окажется, что вас в самом деле надо было завернуть назад, а я…
Майк потряс головой.
– Если б вопрос стоял так, людей заворачивали бы по первому подозрению, а не сваливали решение на проводника. Я бы держался версии, что Изабелла защищается от нас и пресекает пожелание зла.
– А как думаешь, откуда Лена узнала про Тамару?
– Уж не от меня, – буркнул Майк. – Дошла своим умом… если это умом называется. Вот что: плюнь и забудь. Хватит.
У Элана мелькнула новая мысль, но тут же ускользнула, позабылась в том сонном довольстве, что внезапно его охватило. Он видел бархатную черноту; потом ее залил слабый свет; и оказалось, что там растут черные цветы – на длинных стеблях, с остроконечными лепестками. Элан усилием воли слущивал бархатные черные шкурки, и цветы начинали блестеть медным блеском. Он освобождал цветок за цветком, изящные металлические безделушки являлись миру и стояли, исполненные молчаливой благодарности…
– Эл. Элан! – Майк тряхнул его за плечо. – Уснул? Спать дома надо.
Он постепенно приходил в себя, медные цветы исчезали. Версан тормошил его, в широкой ухмылке блестели зубы.
– Вставай! Цельный час отсидели – я иззяб, как этот самый…
Тигреро неловко поднялся – все тело затекло и окоченело. Майк подтолкнул его к дому.
– «Не буду колдовать, не буду колдовать»! – передразнил он. – Пойдем, хлебнем горяченького. Бр-р-р! – он изобразил танец продрогшей сороконожки. – Двигай скорей; не то завтра сляжем с ангиной.
Элан повиновался. Выходит, колдуем помимо собственной воли?
– Забыл? – спросил он версана.
– Отпустило. Надеюсь, Приюты беситься перестанут… Отличные вышли посиделки, – заявил Майк с несколько преувеличенной радостью.
И все бы хорошо – да осталось ощущение, что Элан позабыл нечто важное, связанное с Леной и Тамарой: то ли хотел спросить, то ли, наоборот, поделиться с Майком. А может, и неважное, раз позабыл.
Версан привел его на кухню и стал потчевать чаем с горячими бутербродами. Элан сидел у стола пришибленный, опустошенный. Нелегко быть демоном; неспроста Гайда держался на спиртном и наркотиках.
Майк устал куролесить и отправился на боковую, а тигреро пошел собирать цветы. Нельзя же запросто ввалиться к Мишель и прямо заявить на нее права. Элан подозревал, что она не выставила бы его за порог, – не зря он недавно обнимал версану у крыльца, ее ответные объятия сказали о многом – однако минимальный ритуал ухаживания должен быть соблюден. Нарвав при свете фонарика букет, он перевязал стебли прочной травиной и вернулся на Приют. Выбрал на кухне самую красивую банку с соком, сок выплеснул, налил воды, сунул туда цветы и понес к Мишель в комнату.
Тихонько постучав и не получив ответа, Элан беззвучно отворил дверь, скользнул через порог, поставил букет на столик. Хотел было тут же исчезнуть, но не удержался, нагнулся над версаной. Девушка спала, уткнувшись лицом в согнутую руку, и он увидел только ее черные кудри, скулу и висок. Отчаянно потянуло коснуться волос, теплой кожи. Элан не устоял – опустившись на ковер, приник щекой к плечу Мишель, ощутил сквозь тонкое одеяло ее желанное тело. Прикрыл глаза. Ни в какой обморок он не грохнется: ведь точно такой же демон Гайда в свое время сидел с ней в машине, держал за руки, а потом думал увести в спальню. Мерзавец не рискнул бы оказаться беспомощным возле сильной и решительной версаны. Значит, и Элану ничего не сделается.
Он провел ладонью по мягким локонам. До смерти хотелось сжать Мишель в объятиях, опрокинуться рядом с ней на постель, зацеловать, сбросить на пол одеяло и свою одежду… Он заставил себя отстраниться.
Девушка сонно пошевелилась, повернулась на бок – и, не открывая глаз, потянулась к нему, шепнула:
– Элан.
Внутри что-то оборвалось, но он еще не понял, отчего.
– Элан, – чуть слышно повторила Мишель. – Мой солнечный демон.
Он схватил ее за руки. Версана бредила:
– Мой любимый… Я останусь с тобой. Мой Элан…
Ужалило внезапное понимание: это не она говорит, это – он. В смятении, тигреро вскочил, а Мишель во сне тянулась к нему, слепо искала. Один демон вложил ей в уста слова ненависти и отвращения, а теперь другой… Элан попятился. Прочь отсюда, пока не натворил бед.
Он повернулся к двери – и чуть не свалился, прянув назад и наткнувшись на кресло. У порога стоял Слеток: полуголый, облитый неясным светом, с винтовкой, которую держал у бедра. Синевато блеснула линза оптического прицела.
– Отойди от Мишель, – велел Слеток. – Она – моя.
Элан тряхнул головой, пытаясь прогнать безумие. Слеток не исчез.
– Уходи, – настаивал он. – Не выйдет добра из любви демона и версаны. Уйди от нее!
Элан с силой потер лицо, снова взглянул: пусто, светловолосый призрак пропал. Не оглянувшись на затихшую девушку, он вышел из комнаты.
Черт знает что. Это не прежний возлюбленный Мишель является Элану с того света – это образы собственного подсознания, неспокойная совесть. Он вернулся к себе и со стоном рухнул на постель. Почему треклятые способности экстрасенса проснулись именно сейчас? За что ему это наказание? Не раздеваясь, Элан забрался под одеяло и спустя долгое время задремал.
С Приюта опять бежали, как из горящего дома. На крыльце вспыхнула ссора: Майк поддал нахамившей ему Лене и наградил плюхой Бориса, который имел глупость вмешаться. Элан спустил версана с крыльца и, пригрозив ракетницей, заставил всех немедля покинуть площадку. Одна Мишель держалась спокойно; в волосах у нее тигреро заметил букетик цветов – из тех, что сам собирал ночью.
Он гнал народ часа полтора и остановился не раньше, чем углядел на мордашке разобиженной писательки задумчивую улыбку. Рассудив, что теперь-то уж точно у всех от сердца отлегло и никто не затеет разборки, Элан разрешил привал. Лена повалилась в траву.
– Запарилась, – сообщила она. – Тигреро сегодня зверь!
Борис уселся в ожидании, пока его обслужат, а Мишель принялась разбирать захваченный с Приюта завтрак. Майк взялся ей помогать и домовито вскрывал упаковки со снедью.
Мишель улыбнулась Элану.
– А мне сегодня сны снились, – начала она. – Про тигреро.
– И мне, – подхватила Лена. – Про то, как не выйдет добра из любви демона и версана.
