Вслед за Леоном я спустился на площадку космодрома – второго, который расположен в конце маршрута. На плато было черным-черно, только поблескивала в свете звезд наша яхта, да зажглась далекая точка фонаря на гараже, где стоял вездеход. Этот второй космодром ничем не отличается от первого, где мы с Леоном уже бывали.
Я огляделся.
– Что-то не разберу: другого корабля тут нет?
– Никого нет, – Леон включил фонарь, посветил себе под ноги. На каменной крошке засияло яркое пятно.
– А на орбите?
– Да как будто не было. Я не заметил.
– А можно узнать, садились ли они? Нас могли опередить часа на полтора-два.
В темноте я не видел выражения лица, однако ясно ощутил недовольство пилота. Не по нутру ему была наша игра с побегом и погоней.
– Слушай, Звездный Брат, здешний маячок фиксирует посадку корабля? Наверняка должен. – Не знаю, какой черт дернул меня за язык; просто рядом с Леоном я чувствовал себя в безопасности.
– Что такое? – насторожился он.
– Звездный Брат, говорю. Ты забыл Солнечного Зайца, от которого у тебя была сплошная головная боль?
Луч фонаря уперся мне в лицо. Я прижмурился.
– Ты не Техада, – сделал вывод пилот, внимательно меня оглядев. – И не морочь мне башку.
– Я не морочу. Я именно Лен Техада, а на морду можешь не смотреть.
Леон чем-то обеспокоился, но я не мог уловить причину тревоги – мысли читать не умею, еще не дорос. Он опять посветил мне в глаза.
– Что с тобой было, Солнечный Заяц?
Я объяснил, что через несколько дней после смерти Элана стал на него похож.
– Здесь, на Изабелле? – уточнил пилот.
– На ней. – Не выдержав, я прикрыл глаза рукой. – Убери ты свой фонарь поганый, ослепну ведь! Послушай: кровь из носу, нам надо найти пассажиров другого корабля. Если они уже высадились, у нас минуты лишней нет.
Леон подумал, концом фонаря потер переносицу.
– Знаешь что, Заяц мой Солнечный… Давай-ка обратно на борт, оттуда запросим данные с маячка.
Не знаю, как я понял, что он лжет. Леон был спокоен, не дергался – однако замыслил он нечто иное, вздумал загнать меня на яхту и…
– Руки! – Я отскочил, когда он попытался взять меня за локоть. – Не трожь!
– Заяц, пойдем. Ну, будь другом; я тебе все растолкую.
Что со мной сделалось, словами не передать. Натуральная истерика – молчаливая, загнанная вглубь – в которой смешались страх за Юльку, гнев и обида на Эри, досада на медлившего, что-то забравшего себе в голову пилота.
– Леон! – рявкнул я, выплескивая в крике всю эту вскипевшую смесь.
Он выронил фонарь, а я ощутил, что ему стало дурно.
– Леон?
Он повернулся, сделал пару неверных шагов к трапу – и повалился наземь.
– Леон! – я кинулся к нему. – Звездный Брат!
Майк погиб, когда понял тайну Изабеллы. И Элан тоже – стоило ему высказать свою версию того, что происходит. А теперь что-то сообразил Леон. И только хотел убраться под защиту корпуса яхты, – тут-то его и настигло…
К моей радости, пилот был жив, хоть и без сознания. Я взмыл по трапу, ворвался в рубку, закрутился в поисках аптечки. Сунулся к пульту и, на счастье, увидел клавишу SOS. Даванул ее от всей души, сыскал аптечку и умчал к Леону. Ну, а дальше – низкий поклон спасателям. Четко сработали; я едва успел вколоть стимулятор и перетащить Леона на борт, подальше от паскудных излучений, глядь – а к нам уже вваливается натуральный спецназ. Хвать меня в охапку и без лишних слов волокут с собой. Признаться, я сначала принял их за полицию и изрядно струхнул. Но все равно: молодцы ребята.
Однако так и не могу взять в толк, какого лешего эти орлы доставили меня сюда. Как хотите, господа, но я не понимаю, чего ради меня который час маринуют на борту спасательного крейсера. Ведь Юлька сейчас на той клятой планете вместе с Эри. Если она погибнет… грош вам тогда цена, господа спасатели.
Почему вы качаете головой? Капитан! Вы что, не верите?
Часть 5. Спасатели
Глава 1
– А сам-то веришь в то, что говоришь?
Он с упреком оглядел своих слушателей. Спасатели, элита космофлота. В капитанской каюте «Каскада» сидели трое: командир крейсера Айвен Торсон, начальник психологической службы Дин Роска и командир спасательной группы Таури Берк, снявший с Изабеллы пилота Леона и Ленвара Техаду. Молодые, в элегантной черно-голубой форме. Поначалу спасатели Ленвару понравились: знающие свое дело, доброжелательные, готовые выслушать его и помочь. Однако затем пришло ощущение чужого недоверия и настороженности. Видать, не убедил, как ни старался.
– Не вижу причин, почему мне самому себе не верить, – заявил белокурый демон. – А почему вы?…
– Да в твоей повести концы с концами не сходятся.
Командир «Каскада» вынул из встроенного бара бутылку и плеснул в бокалы вишневого сока. На борту спасательного крейсера царил сухой закон, как на Изабелле. Капитанская каюта была уютной, точно гостиная в хорошем доме, и в обстановке чувствовалась заботливая женская рука… Нет: ощущалась вдумчивая работа психологической службы.
Торсон продолжал:
– Второй раз слушаю и все больше убеждаюсь. Это противоречит всякой логике. – Его смуглое лицо с перечеркнувшими губы двумя косыми шрамиками было хмурым. – Уж не серчай, – он холодновато усмехнулся, – но в подобное я не верю.
– А вы? – Ленвар глянул на старшего психолога.
Светловолосый красавец Дин Роска развел руками:
– Мне тоже не все ясно. Таури?
Командир спасгруппы улыбнулся обаятельной белозубой улыбкой.
– По мне, этому обормоту следует набить морду.
– Ну вот, – печально подытожил Ленвар. – Я трудился, живописал – а вы морду бить. За что?
– За Мишель.
– Стоп, – оборвал командир. – Напоминаю: демона не гневить. Не то он накуролесит – не обрадуетесь.
– Я не намерен куролесить. – Ленвар не сумел скрыть обиду. – Но поймите: время идет. Я уж не первый час у вас на борту, а Юлька на Изабелле. Капитан, почему мне никто не верит? Что с Кэтрин, что сейчас.
Торсон поморщился.
– Вопрос не ко мне. Дин, твои соображения?
Начальник психологической службы поглядел на Ленвара, склонив голову набок. Шевелюра у него была такая же светлая, как у демона, а зеленые глаза – светлее, чем у версанов, но удивительно искристые.
– По-твоему, – начал Дин сдержанно, – Мишель замыслила через Юльку вернуть себе женский облик?
– Похоже на то.
– А известно ли тебе, что гормональный сдвиг в организме лечится не ценой чужой жизни, а курсом таблеток?
