– Жаль, я в первый раз промазал, – сказал Том. – Попал со второго выстрела, а этот тип достал твоего зверя.
Я извлек из кармана утаенную от Гарри увесистую игрушку. Никакой это оказался не хрон, а обычный станнер. Том забрал его:
– Спасибо, что сберег. Полиция отняла бы: у меня нет разрешения.
– Так у кого был второй хрон? – Я уставился на отпечатки уже никогда не побегущих за мной лап. Они расплывались перед глазами.
– Чепуха, – отмахнулся Том. – Я бы скорее подумал о настройке на самоликвидацию. Когда я попал и у парня разжались пальцы, хрон воспринял это как сигнал, что задание выполнено. И ликвидировался вместе с хозяином – улетел в будущее. Они уже на дне моря или в космосе. – Том сел на корточки и коснулся оплывающего следа когтистой лапы. – Хороший был зверь. – Он помолчал, прощаясь с Драконом, и поднялся. – Джим, друг, а ведь где-то остался заказчик, который прислал сегодняшнего гостя. Он скоро узнает, что тебе опять повезло. Хочешь, я попрошу сквайра, чтобы дал охранника?
– Не хочу.
– Сквайр к тебе относится гораздо лучше, чем она. – Том принципиально называл миссис Трелони злым «она». – Будь его воля, он отдал бы за тебя Лайну.
– Угм. Отдал бы он дочь за негодяя, который торгует жизнями других людей. И не летит добывать новых Птиц, на которых сквайр надеется обогатиться.
– Птицы – вопрос особый. А насчет торговли жизнями… Я поклянусь мистеру Трелони, что те две тысячи не имеют отношения к убитым егерям.
– Так он тебе и поверит.
– Мне – поверит, – со спокойной уверенностью заявил Том.
– Ты не можешь клясться в том, чего сам не зна…
– Я знаю, откуда взялись деньги, – перебил он. – Но не могу рассказать это обществу.
– Что?!
– Не могу, – повторил он. – Если правда выплывет, тот человек будет уничтожен.
– А я не уничтожен? Со славой продажного егеря?
– Джим, друг, тебе мои сведения не пригодятся. Ты тоже не побежишь кричать: «Вот откуда деньги, всем доложу!»
– Но мне-то надо знать, кто и зачем.
Том вдруг улыбнулся.
– Ну-ка, попробуй меня купить. Что предложишь?
Мэй-дэй! Да уж не он ли сам всему причиной? Хотя нет, вряд ли. Давно бы признался.
– Я тебе поймаю поюна, – сказал я, подумав.
Это щедрая оплата. Шерсть у поюнов дымчатая, с чернью и серебром, и они очень смышленые. Прирученный зверек охотно болтает с хозяином, в грустную минуту рассмешит его и утешит, и вообще друга лучше поюна не сыскать. Только никто не берется его ловить – слишком редкий это зверь и осторожный.
У Тома загорелись глаза; какое-то мгновение он готов был согласиться.
– Не пойдет, – все-таки отказался он с сожалением.
– Двух поюнов.
– Нет. Я хочу, чтоб ты отправился за Птицами. Полетишь?
– Дорого продаешь.
– Оно того стоит.
– Черт с тобой, – уступил я. – Если не сумею отговорить сквайра, полечу.
К удивлению, Том не обрадовался, а наоборот, погрустнел. И с неохотой произнес:
– Лайна.
– Что ты несешь? У нее нет таких денег.
– Она копила на вашу свадьбу. А когда вы поссорились, швырнула назад то, что ты на нее потратил за эти годы. На подарки, развлечения…
– Но не две же тысячи.
– Лайна решила возместить расходы с лихвой. Отправила все, что у нее было.
Я потряс головой и убежденно сказал:
– Ты спятил либо нагло врешь, и я за Птицами не полечу. Родители не дают ей живых денег. А если она все-таки их раздобыла, то почему молчит? Меня обвиняют в сговоре с убийцами, а Лайна – ни гу-гу? Не верю.
Том открыл дверцу своего глайдера, собираясь лезть внутрь.
– Девочка не может признаться, что приворовывала у мамы с папой. Если мама узнает, сживет ее со свету. Так что не оправдаться тебе, друг мой Джим. Ты будешь молчать… и готовиться в поход за Птицами. Так я пришлю охранника?
– Пришлешь, – машинально ответил я, не успев прийти в себя от изумления. Лайна – приворовывала? Позорище… Если б я мог посчитать Тома вруном! Но я ему верил.
Глава 6
Разумеется, слушать меня никто не стал. Сквайр Трелони, захваченный своей затеей, лишь посмеялся; доктор Ливси напомнил, что не надо было смотреть RF-запись, которая меня чуть не угробила; мать с радостью ухватилась за возможность отправить меня подальше от киллера:
– Я боюсь за тебя здесь.
Том Редрут торжествовал. Он что ни день прилетал на своем глайдере и докладывал, как идет подготовка к путешествию. Каждый раз он являлся в новых масках, одна другой краше, – его мастер обогатился на заказах! – и, как заметила мать, наша Шейла положила на Тома глаз. Сам он, похоже, остался в неведении, слишком занятый собственными хлопотами. Записок от Лайны Том больше не привозил, но на словах передавал, что она сильно скучает. Я заикнулся о том, чтобы через него вернуть Лайне деньги; он скрипнул золотистой чешуей, которая в тот день была на лице, с явным усилием скривил губы в улыбку и отказался:
– Тут я тебе не помощник. Лайна ведь не знает, что я в курсе ее дел.
Присланный из поместья охранник бил баклуши и успешно охмурял двух наших горничных. Поскольку ничего не происходило и никакой опасности не наблюдалось, через несколько дней его отозвали обратно. Я не пожалел, считая, что гораздо успешнее уберегу себя сам.
Мне было тошно. Не зная, к чему себя приложить, я бродил по берегу моря, уходил в лес, возвращался подавленный. Безделье выматывало душу. Хоть бы новый киллер пожаловал, что ли…
Неделю спустя нанятый сквайром корабль на RF-тяге приземлился на Энглеланде. Это я узнал опять же от Тома. Он вызвал меня по ближней связи и радостно сообщил:
– Капитан корабля с экипажем у нас. Приезжай.
– И не подумаю, – охладил я его радость.
Рыжая, с черными подпалинами морда лисовина на моем экране придвинулась; отчетливо стала видна каждая шерстинка, белые усы и брови. Зеленоватые человеческие глаза долго меня изучали.
– Не дури, – наконец произнес человек-лисовин. – Капитан сказал, что RF-полет – не шутка и он должен лично познакомиться со всеми пассажирами.
– Добро пожаловать в «Адмирал Бенбоу».
– Джим, друг, с этим капитаном так нельзя. Если он говорит, надо делать. – В голосе Тома послышались нотки благоговения.
– Ты отлично знаешь: я не могу у вас появиться.
– Тебя хочет видеть Лайна, – промолвил он.
И я поехал.
Что-то разладилось в поместье Трелони: раньше их диковинному парку холода были нипочем, там круглый год стояло лето – а нынче осенние заморозки пришибли, погрызли и покорежили инопланетные редкости, и парк выглядел жалко. Белое пушистое облако у ворот лежало на земле, точно плесень, роща огненных деревьев облетела, и стояли одни крученые головешки, клумба зеркальных цветов побурела и стала похожа на заросли прошлогодних сорняков. Однако парадная лестница под моими шагами запела, а кутающиеся в пену наяды приветливо кланялись.
