Бывший навигатор уселся к столику, а мистер Эрроу надел ему на голову обруч с блестками. Картинка появилась другая: три красных квадрата и зеленый червяк. Сильвер сидел над ней, сидел – почти без пользы, как и я. Разве что червяк превратился в сытого раздувшегося ползуна, и в нем можно было разглядеть структуру полированного камня.
– Нет, сэр. Не получается.
– Цыц! – встрял поюн и получил щелчок по лбу. – Вон отсюда. – Огреб второй щелбан, крепче первого. – Извращенцы, самоубийцы, Чистильщики!
Я забрал зверя, пока Сильвер не пробил ему башку.
Мистер Эрроу покачал головой.
– Н-да… Результаты не впечатляют. В таком случае, кто вчера порадовал нас галлюцинацией краккена? Вы-то не могли, согласитесь.
Сильвер молчал. Мне тоже сказать было нечего.
– Джим, возьми себе кресло и сядь-ка снова к столу, – сказал мистер Эрроу. – Попробуем еще раз.
Новая картинка, одна на двоих: косые зеленые капли, белый кружок и несколько ломаных линий. Сильвер вгляделся.
– Это снег. Ранний снег в лесу. Джим, давай.
Сосредоточились…
Внезапно кругом полыхнуло: белое пламя охватило стены и потолок, высветлило смуглое лицо бывшего навигатора, отразилось в его изумленных глазах. И погасло. Глухая, едва разбавленная светом ламп чернота физически навалилась, сдавила грудь и горло. Поюн взвизгнул и вырвался из моих рук, первый помощник выругался.
– Алекс, это у меня, – сообщил он капитану и связался со вторым помощником: – Крис, ответь мне. Как мы – в порядке? Из памяти можешь стереть? Новых сюрпризов не обещаю. – Мистер Эрроу стянул с нас обручи. – Ну, парни, такого еще не случалось.
– Что это было? – спросил я.
– RF, – ответил мне Сильвер. – Мы с тобой запустили второй режим…
– Ошибаетесь, – перебил мистер Эрроу. – Первый.
– Мы с тобой могли бы командовать «Испаньолой», – медленно проговорил бывший навигатор – видимо, на ходу осознавая эту мысль.
– Могли бы, – подтвердил первый помощник. – Но лишь один миг.
У Сильвера заблестели глаза. Можно подумать, он и впрямь возмечтал захватить власть на корабле.
– Тут я вам не товарищ, – сказал я. – Бунтовщиков выбрасывают за борт.
– Вздор. Мистер Эрроу, вы слышали про такое?
– Слышал, – отозвался первый помощник, включая какой-то прибор с небольшим экраном, который налился темно-зеленым светом. – На «Ангелине» отправили за борт техника.
– За что? – спросили мы с Сильвером в один голос.
– Этого никто не расскажет. «Ангелина» вернулась на Станцию без экипажа.
– Всех забрали? – Сильвера передернуло.
– Подчистую. Так что не замышляйте бунт, господа. И вот что, Джон: если не хотите нажить неприятностей, пусть ваш поюн держит пасть на замке.
Бывший навигатор подобрался.
– Еще какой совет вы дадите?
Мистер Эрроу притворился, будто не замечает его враждебности.
– Держитесь подальше от Джима. Вы легко умножаетесь друг на друга; ваши совместные галлюцинации могут выйти боком.
– Еще что?
– Постарайтесь как можно реже попадаться на глаза капитану.
– Вон отсюда, – приказал поюн, сидя на ящике с большим вогнутым экраном. – Не замышляйте бунт, господа.
Вскочив на ноги, Сильвер пересадил его себе на плечо.
– С вашего позволения, сэр, я пойду.
– Подождите. Сейчас посмотрим… – начал мистер Эрроу, оборачиваясь к тому самому ящику.
– Нет уж. Я не подопытный кролик. – Сильвер сбежал, как будто ему собирались отпиливать голову.
Мистер Эрроу посмеялся, но как-то не очень весело.
– Свободен, – сказал он мне.
– Сэр, можно вопрос? Мистер Смоллет назначил старшим пилотом Хэндса; но ведь он ни за что обидел Рейнборо. Как же так?
Первый помощник уселся в кресло, в котором недавно сидел бывший навигатор, и серьезно посмотрел на меня. Провел рукой по своим густым, с седыми прядями, волосам.
– Джим, я восемнадцать лет в RF. Одиннадцать из них я летаю с Алексом. И не позволю, чтобы этот рейс стал для него последним. Рей волен обижаться, но назначить старшим Хэндса посоветовал я.
– Зачем?
– Его вчера обидели еще сильнее – с этой чертовой маской и лисовином. Я не могу допустить, чтобы Алекс чувствовал себя виноватым.
– А перед смещенным Рейнборо?
– Если что, Алекс поговорит с ним по душам и успокоится. Рей ему все простит. А договорится ли Алекс с чужаком – большой вопрос.
– Мистер Эрроу… – я замялся под его строгим взглядом, с трудом заставил себя докончить: – Это на самом деле так опасно?
И с таким же трудом он заставил себя ответить:
– Это еще опасней, чем кажется. Иди. У меня полно других дел.
В задумчивости, я отправился в рубку. Одно хорошо: можно не бояться, что вызову у пилотов галлюцинации. Черт знает, каким образом мы с Сильвером «умножаемся друг на друга», но ничего подобного я впредь не допущу. По крайней мере, постараюсь.
Рубка находилась на самой верхней палубе. Черный коридор закручивался спиралью, и шагать по нему пришлось далеко-далеко. Три раза попадались узкие щели-трапы – короткий путь с витка на виток – но я не рискнул в них соваться.
На жилой палубе у входов в каюты белели таблички с именами. Удивительно: я не нашел каюты мистера Смоллета. Неужели наш капитан – бездомный? Неприкаянно бродит по кораблю, ночует по разным углам?
Дальше начались отсеки с какими-то символами, нарисованными прямо на шторках. Я подумал, что капитанская каюта может быть обозначена такой вот странной закорюкой, и успокоился.
Было тихо; я не слышал даже собственных шагов – в мягком студне тонул и свет, и звук.
– Юнга лисовин: в медотсек, – громыхнуло над головой.
Ага. Сейчас и Тома проверят на сопротивляемость RF. Потом спрошу, что получилось… Принесло ж его в мою каюту! Я стиснул зубы, вспомнив, как хохотали над нами космолетчики. Спасибо, не поиздевались как следует. И Хэндсу спасибо, что увел разговор в сторону. А ведь мог бы на лисовине отыграться за вчерашнее…
Откуда-то долетел взрыв смеха. Коридор впереди был пуст, одни кругляши ламп на стенах. Я прибавил шагу и за плавным поворотом наконец увидел то, что здесь называлось рубкой. Коридор слегка расширялся и оканчивался небольшим залом, где стены были – удивительное дело – не черные, а зеленоватые. Четыре серых экрана слепо глядели на меня, перед ними стояли в ряд четыре кресла. В одном сидел Хэндс – я узнал его широкие плечи и светлый затылок, рядом – навигатор Энтони Тон. Народ звал его Тон-Тоном; был он худой, молчаливый, с отрешенным взглядом. Тихий сумасшедший навигатор; всякий раз, как я его видел, вспоминал слова покойного Билли Бонса. Бывший старший пилот Питер Рейнборо устроился, развернув кресло от экрана и усевшись на спинке, поставив ноги в ботинках на подлокотники. Невысокого роста, ладный, ловкий; добродушный и обаятельный симпатяга. Он сидел, сверкая зубами в жизнерадостной улыбке, и длинные раскосые глаза тоже смеялись. Не скажешь, что Рейнборо сильно обижен.
