Черная пасть ухмылялась все шире, дышала теплом нагретого на солнце тростника.
– Джон! – рявкнул мистер Смоллет, метнувшись к лже-Сильверу.
Показалось – ударит. Нет: припечатал ладонь ко лбу, пуская в ход еще не знаю какие резервы RF-колдовства.
– Спокойно, – приказал первый помощник.
Губы у Сильвера стали пепельные, на висках налились крупные капли пота, скатились вниз.
Юна, ну что ж ты? Сильная моя, смелая – успокойся. Поверь капитану; все-таки он больше, чем наполовину, человек.
Я скользнул на вечерний луг, в белый слоистый туман.
– Юна-Вэл!
– Останови его! – раздался пронзительный крик.
Юна бежала ко мне растрепанная, в порванной на груди куртке, словно только что отбивалась от банды насильников.
– Александр погибнет. – Глаза у нее были безумные. – Джим, помоги! – Схватив за руки, она притянула меня к себе; теплое дыхание коснулось моих губ. – Я сделаю для тебя, что захочешь… обещаю. Но ради бога, останови его!
Красивое несчастное лицо было совсем рядом с моим; безумие потухло в луговых глазах, и они заклинали: «Помоги!»
– Я люблю его, – прошептала Юна. – Если с ним что-нибудь случится… я умру.
Я молчал, всматриваясь, впитывая взглядом каждую клеточку ее гладкой золотистой кожи, пушинки на щеках, длинные густые ресницы. Скорей всего, я это больше не увижу.
– Джим! – взмолилась Юна-Вэл.
Растрепанные волосы колыхнулись, порванная куртка распахнулась на груди. Я позволил себе посмотреть – в первый и последний раз было можно. Ох. Два нежных золотистых холмика были как будто исхлестаны плетью, оставившей беловатые шрамы, а между ними на коже светлело сплошное пятно, как от ожога кислотой. Юна-Вэл повела плечами, и куртка снова сошлась.
– Это после «Илайна», – пояснила Юна неловко. – Джон… неважно. Джим, милый, у нас нет времени.
Я поцеловал ее – миг горького счастья – и снова очутился на «Испаньоле». Первый помощник удерживал «бывшего навигатора», чтобы не упал, мистер Смоллет пятился к издевательски ухмыляющейся пасти. Меня поддерживал Андерсон и шепотом ругался.
– Отчего Джон психует? – резко спросил капитан.
– Боится, – ответил я.
Мистер Смоллет отступил еще на шаг к разверстой стене.
– Черт возьми! Джон, Чистильщики вас не тронут.
Сильвер дернулся, желая вывернуться из рук мистера Эрроу. Не удалось.
– Алекс, нам бы станнер, – произнес первый помощник.
Рванувшийся Сильвер сшиб его с ног и кинулся за помощью ко мне. Выхватив из-под куртки свое оружие, я даванул на спуск.
– Джи… – Выстрел отсек последний звук моего имени.
«Бывший навигатор» рухнул на палубу. Андерсон ударил меня по руке, отклоняя ствол станнера:
– Оставь в сознании.
Я не спятил – глушить человека долгим импульсом. Сильвер все сознает, но вяло, отрешенно, без испуга. И неотвязные крысы наконец исчезли.
Откуда-то долетел хриплый крик. Я оглянулся. Сквайр Трелони брел к нам через зал, а от входа, подтягиваясь на локтях, полз доктор Ливси. Сквайра мотало, как пьяного.
– Обезвредь их, – велел первый помощник Андерсону.
Техник двинулся навстречу сквайру; сам-то шагал не слишком уверенно.
Черная ухмылка «Испаньолы» за спиной мистера Смоллета расползалась, стена как будто готовилась порваться от края до края; тянущий изнутри сквозняк шевелил седые волосы нашего капитана. Он улыбнулся своей молодой улыбкой:
– Дэн, поменьше грязи.
– Приходи уборщиком, – отозвался первый помощник.
«Спокойно», – приказал я себе. Не пугаться. Не переживать. Никого не жалеть. Все это после. А сейчас – не мешать капитану. Сейчас – спасти Юну-Вэл.
Мистер Смоллет обернулся к стене.
– Это мой экипаж, – проговорил он в черноту открытой пасти.
Тянущий из нее сквознячок прекратился; корабль словно затаил дыхание.
– Мои люди не виноваты, – продолжал мистер Смоллет. – Во всем, что случилось, только моя вина.
«Испаньола» прислушивалась, не дыша.
– Простите, – сказал капитан. – Я недосмотрел, недодумал.
Его плечи поникли, голос стал глуше, в нем проскользнули нотки мучительного раскаяния. Но ему же не в чем себя винить.
– Оставьте моих людей на борту, – попросил мистер Смоллет. – Они ничем не провинились.
За спиной раздался вскрик. Мы с мистером Эрроу невольно обернулись. Джоб Андерсон, недавно шатавшийся от слабости, легко шагал от лежащего без движения сквайра к доктору Ливси. Доктор завороженно следил за ним и не пытался уползти.
– Простите, – снова сказал мистер Смоллет. – Это мои ошибки, мой недогляд, мое преступление.
Он же не Чистильщиков уговаривает, сообразил я, – самого себя убеждает. Входит в роль виноватого. В роль человека, которого они должны покарать.
– Тихо, – прошептал мистер Эрроу, сжимая мое плечо. – Все будет хорошо.
Он снова оглянулся на Андерсона, и я вместе с ним. Техник нагнулся над доктором Ливси, коснулся – и доктор уронил голову, распластался, словно это прикосновение его убило. Мистер Эрроу нажал кнопку связи на воротнике:
– Джоб? Проверь навигаторов с охранником и уходи. Уходи, я сказал, – прошипел он, стараясь не мешать мистеру Смоллету.
– Я негодный капитан, – горько вымолвил тот. – Взял на борт человека, которого нельзя было брать, и не уберег Джима. То, что с ним случилось, лежит на моей совести.
Я до боли прикусил губу. Нельзя бояться. Нельзя переживать. Мистер Смоллет из-за меня провалит дело… Но как же за него не бояться?
На полу шевельнулся Берт. Первый помощник отпустил меня и качнулся к пилоту. Без сил рухнул рядом на колени, провел рукой по широкому стриженому затылку. Забрал себе столько жизни, сколько мог. Перешел к планет-стрелку. Проверил пульс и затем осторожно, двумя пальцами отнял тот небольшой запас сил, что успел накопить Том Грей. Вернулся ко мне, прижал к спине ладонь, от которой исходило успокаивающее тепло.
– На тебя людей не хватит, – прошептал мистер Эрроу. – Нечего психовать; лучше по-быстрому проверь, как там Сильвер. Там, – повторил он с нажимом, и я понял. – Мигом.
Снова вечерний луг – потемневший, промозглый. Ели-ели вокруг почти черные, и сквозь туман не видно звезд над головой.
– Юна-Вэл! – позвал я, и она появилась.
Нагая, избитая в кровь, с обожженной кислотой грудью, она сидела в траве, подвернув под себя ноги.
– Юна! – я метнулся к ней, срывая с себя куртку. Набросил ей на плечи, укутал.
– Уйди, – безжизненно, как сумасшедший навигатор Тон-Тон, проговорила она.
