– Рей, снижение пятнадцать метров.
– Я такое видел в ресторане «Экселенц» в Бристле, – заявил лисовин. – Там оно звалось абстрактной живописью.
– На чьи деньги ты пировал в «Экселенце»? – подозрительно осведомился сквайр. – Я тебе столько не давал.
– Я не пировал, сэр; я работал, когда болела мать. Ваших денег не хватало на лекарства.
Сквайр смущенно кашлянул и примолк.
Глайдер снизился над обнаруженным объектом. Пятно осталось темным, а кривые линии приобрели различную окраску: одни потемней, другие светлее.
– Оно объемное? – спросил Том.
– Рей, снижение четыре метра, и чуть левей.
Глайдер завис над поросшей зеленью крышей. Листва плескалась под налетавшими порывами ветра.
– Оно живое? – не унимался лисовин.
– Живое. Было.
– Так мы видим скелет, – обрадовался собственной догадке Том. – Зверюга бегала по крыше, споткнулась, упала и умерла.
– Не умерла, а сдохла, – наставительно заметил охранник Джойс. – И споткнулась она не о крышу, а о тот лучемет у парка. Вон слева наверху скелет попорчен.
Слева наверху и впрямь чего-то не хватало для симметрии.
– Какие у нее размеры? – спросил по интеркому Рейнборо.
– Примерно три на два на полтора. Еще чуток опустись и поерзай.
Глайдер поерзал над скелетом, затем дважды облетел его по кругу и, по команде Мэя, прилег неподалеку. Мы не были уверены, что крыша выдержит вес машины, но она оказалась прочна.
– RF не подведет, – жизнерадостно сообщил Том.
Листья начали умирать; ветер уносил хлопья черного пепла. Вскоре посреди выжженной площадки остался неровный зеленеющий бугор: скелет неведомой твари и остатки растущих под защитой ее костей деревьев.
– Придется чистить вручную, – Мэй поднялся. – Хантер, Джойс: на выход.
– Мэй, позвольте… – запротестовал было сквайр.
Навигатор обернулся со «стивенсоном» подмышкой, и протест увял. Пристегнув маски, охранники двинулись к двери. Мы с Томом, само собой, – тоже.
– А вы остаётесь, – незаслуженно обидел нас Мэй.
Пришлось сидеть в салоне.
Впрочем, мы ничего не проиграли. Охране было мало радости работать: парни шуровали в листьях металлическими штырями, а Мэй переживал, что они недостаточно аккуратны и попортят скелет. Вдруг он тоже начнет осыпаться пеплом? Джойс и Хантер мужественно сражались с листвой.
Наконец листья скукожились, и ветер понес новые черные хлопья.
– Доктор Ливси, – заговорил сквайр, – не известен ли вам музей, который готов купить дурацкие кости местной твари?
Доктор не знал такого музея.
«Дурацкие кости» наконец показались. Тварь была крупная и строением не похожа на энглеландскую живность. Сколько я ни рассматривал хитросплетение костей, не мог найти ни позвоночник, ни конечности. Какой-то невнятный клубок – словно огромный ребенок, забавляясь, мял и скручивал толстую проволоку. Зато была голова. Вернее, нечто, напоминающее округлый череп, но он помещался внутри клубка. Впрочем, почему бы местной твари не прятать голову внутрь себя? Прячем же мы руки подмышки, когда они сильно замерзнут.
Кости были зеленовато-серые, как облака в небе. Охранники их не попортили, и вообще скелет замечательно сохранился. Если не считать той не видимой из глайдера части, которую, по словам Джойса, сжег лучемет.
Мэй походил вокруг с камерой, затем сел на корточки и принялся что-то разглядывать на крыше. Охранники уселись с ним в ряд. Хантер попытался приподнять какую-то черную тряпку, но она расползлась у него в пальцах и улеглась на прежнее место.
– Небогатый урожай, – заметил мистер Трелони. – Целый день потратили на ерунду.
– Погибшие ребята с «Эльдорадо» и экипажи капитана Флинта – это ерунда? – уточнил Том, а его выразительные биопластовые усы сердито встопорщились.
– Не связывайся, – прошептал я, и лисовин отвернулся.
Мэй с охранниками возвратились в глайдер.
– Что вы там щупали? – встретил их сквайр.
– Кожу, – потирая руки, Хантер прошел на свое место. – Только и уцелели – кости да кожа. Она толстая, и ее много. Лежит себе складками, а скелет на ней отдыхает.
– Скелет не может отдыхать… – начал Джойс наставительно.
– Так он и не работает. Ффу, гадость, – Хантер подул на пальцы, расстегнул защитный костюм и полез за обеззараживающей салфеткой.
– Раньше надо было обтираться, – с поучающими интонациями Джойса сделал замечание Том. – А то – нанес гадость, сдул ее в салоне… Мэй, эта тварюга похожа на вашу гадость в небе?
– Нисколько. – Навигатор скачивал информацию с камеры в комп. – Сейчас посмотрим, какова она вживе.
Комп выдал на экран предположительное изображение твари: плотное тело без головы, вместо ног – мягкая широкая ступня, и все это было прикрыто длинной складчатой мантией. Потом нам показали, как появляется спрятанная внутри башка: шар с плоской мордой выпрыгнул из тела, как мячик из воды. Морда приветливо улыбалась, но это явно были фантазии компа.
– А где у нее крылья? – спросил доктор Ливси. – Насколько я вижу, она летать не способна.
Мэй пообщался с компом, но тот крыльев не показал.
– Заместо крыльев – тряпки? – предположил Том. – Как расправит их, как полетит…
Посыпались идеи: антигравы, реактивный двигатель, паруса и прочая ахинея. Я вдруг ощутил страшную усталость и раздражение. Знать не хочу нелетающую тварь, которая чудом оказалась на крыше. И мне без разницы, сбил ее в небе лучемет или ее лебедками подняли с земли и здесь оставили. У меня Юна-Вэл в коме. Юна-Вэл умирает! А тут – бескрылая тварь с черной мантией…
Мэй передал на «Испаньолу» добытую информацию. Мы уже покинули город и летели дальше, и неспешное солнце пошло на закат, когда нас вызвал пилот Мелвин О'Брайен и попросил больше никаких тварей на борт не присылать.
– Почему? – удивился Мэй, которому Рейнборо сообщил о просьбе по интеркому.
– Без понятия. Мелвин был сильно расстроен.
Мэй вызвал по RF-связи планет-стрелка, но сидящий в одиночестве Грей ничего не знал.
Затем с нами связался Хэндс и дал координаты одного, как он выразился, красивого и безопасного местечка, где мы могли заночевать. Рейнборо рассказал ему про нелетающую тварь на крыше и странную реакцию «Испаньолы», но тут Хэндс был не судья. И, как сообщил наш пилот навигатору, Хэндс тоже был чем-то расстроен. Юна! Какая еще может быть у него беда? Стиснув зубы, я глядел прямо перед собой – на подголовник переднего кресла. Никому не покажу, как мне плохо. Чтобы не высказывались. И не заподозрили, что под биопластом скрывается женщина. Если она умрет, а мы останемся здесь, пусть хотя бы капитан Смоллет не узнает. Хотя бы этой боли избегнет…
