– Вот что я думаю, – начал Мэй, вернувшись мыслями к нашему плену, – коли тут с самого начала было тепло, мы могли с устатку несколько часов продрыхнуть. Так что, может, и спутник над нами уже висит, и зонды новые летают.
– Только надежды на них мало, – заметил «бывший навигатор». – Спутник опять сожрут, едва дойдет до развлечений.
– То-то и оно, – Хэндс оглядел тлеющий потолок и стены без признаков двери. – Как нас тут замуровали? Мистер Смоллет, пойдемте проверим, что вокруг.
Втроем с Мэем они двинулись вдоль одной из стен. Не прикасаясь к ней, с сосредоточенными лицами, прислушиваясь к чему-то внутри себя. Risky fellows умеют находить людей сквозь стены. Кого они ищут сейчас – наших стражей? Однако мистер Смоллет, как мне казалось, утратил эти способности. Не полностью? Или не осознает, что потерял их?
Я перешел к Сильверу, который не отрываясь следил за космолетчиками.
– Ну что, капитан Джим? – слабо улыбнулся «бывший навигатор». – Хреновы ваши дела?
– Не хреновей ваших, капитан Сильвер.
Его биопластовые мышцы не усохли; плечи, бицепсы и торс по-прежнему смотрелись великолепно. Однако если приглядеться, то поймешь, что нервотрепка сожрала собственную плоть Юны-Вэл подчистую: «бывший навигатор» стал заметно тоньше в талии и уже в бедрах. Бедная моя Юна. Я попытался представить ту красивую женщину с изогнутыми губами и сединой росистого луга в глазах, которую видел на снимке в каюте и в «снах» на борту «Испаньолы». Представил – как будто увидел сквозь наложенный на лицо и тело биопласт. Юна-Вэл казалась измученной, напуганной и несчастной.
«Я люблю тебя», – сказал я мысленно. Ярко-зеленые, с цветными линзами глаза уставились на меня. Неужто Юна-Вэл слышит мысли? Ей уже случалось угадывать, о чем я думаю; она понимала меня, как никто другой.
«Я люблю тебя», – повторил я, а у самого вдруг перехватило горло. Удивительная, чудесная моя Юна. Что ее ждет? Судьба экипажей Флинта, участь Джойса с Хантером? У меня даже нет станнера, чтобы избавить ее от этого. Что ей проку в моей любви, если я не могу ее защитить?
Теплые пальцы легли мне на шею, скользнули вдоль позвоночника.
– Бедный Джим, – прошептала Юна-Вэл, убирая руку. – Мальчик мой… Надеюсь, Крис нас убьет вовремя.
Мистер Смоллет, Хэндс и Мэй прошли одну стену и двинулись вдоль второй. Те же сосредоточенные лица, неторопливый размеренный шаг.
И вторую стену прошли, и третью. Я наблюдал за ними, терзаясь надеждой. Вдруг найдут что-нибудь? Потайной выход, к примеру. Или место, где стена утончается и ее можно порвать руками. Если один из RF заберет силы у всех нас, он гору своротит…
– Эй, – тихо сказал Хэндс, и они разом остановились.
Настороженно уставились в пустую, тускло светящуюся стену.
– Лисовин, – выдохнул Мэй, а мистер Смоллет оттолкнул его и Хэндса прочь и сам отпрыгнул далеко в сторону.
Хэндс отчаянно замахал рукой, запрещая нам с Сильвером двигаться. Космолетчики кинулись от стены, словно та готовилась их сожрать.
Из тлеющего студня выдвинулся короткий бледный стерженек. Нет – луч. Это же карманный лучемет в действии. Луч пробежал по кругу, затем вырезанный шмат студня с чмоканьем выдернули с той стороны. В дыру мне ничего не было видно – лишь тлела толстая стена.
Он нашел нас! Хитроумный пронырливый лисовин, оставленный на свободе со всем снаряжением. Умница, друг, молодчага…
– Гад-деныш, – со злобой прошипел кто-то, и в дыру головой вперед втолкнули Тома.
Лисовин плашмя упал на хрустнувший тростник, а дыру в стене заткнули только что вырезанным куском. Разрез в студне тут же затянулся.
Мы бросились к Тому. Он лежал ничком, такой же полуголый, как и мы. Прямые светлые волосы были мокрые, словно его окатили водой.
Мистер Смоллет удрученно покачал головой.
– Ну что ж, юнга лисовин, с прибытием.
Том застонал.
– Ты цел?
– Да…
Мистер Смоллет просунул руки ему под грудь, чтобы переложить на спину. Том вскрикнул.
Наш капитан осторожно перевернул его – и застыл, удерживая Тома на руках. Сильвер охнул, Мэй выругался. Похоже, лисовина полосовали тем же лучом, каким резали стену. Умело и хладнокровно – не выжгли глаза, не повредили кости, не затронули сердце. На его биопластовой маске чернел выжженный иероглиф, второй иероглиф расползся по груди: длинные отметины шли от горла, сплетались над сердцем и затем сбегали на живот. Тонкие черные линии, окантованные красной воспаленной кожей. Вот отчего Том мокрый – его облили водой, когда потерял сознание.
Том сполз с ладоней мистера Смоллета и снова растянулся на полу, ткнулся лицом в жесткий тростник. Мэй положил ладонь ему на затылок, капитан – обе руки на спину. Я пошарил по карманам штанов в поисках завалявшейся обеззараживающей салфетки. Пусто.
Хэндс поискал у себя и тоже не нашел; Сильвер расстегнул ремень и сунул руку во внутренний потайной кармашек. Вытащил крошечную упаковку; ее и раскрыть было трудно. Особенно когда дрожат пальцы. Я забрал у «бывшего навигатора» салфетку и вынул ее из упаковки.
Лисовин снова застонал, и мне хотелось застонать вместе с ним. Отыскать-то он нас сумел – а толку?
– Цыц! – с деланной суровостью прикрикнул на него капитан и уложил Тома на спину.
Выжженный иероглиф на груди показался мне еще страшнее, чем на первый взгляд. Я принялся обрабатывать его салфеткой; Том дернулся у меня под руками.
– Тихо, – велел Мэй. – Уже ни черта не больно.
Лисовина дергало не от физической боли – ее он умел терпеть.
– Израэль, – вымолвил он хрипло, – простите. Я… я струсил. Назвал вас. Первым.
– Первым – где? – сдержанно спросил Хэндс.
– В очереди на смерть.
Глава 10
Космолетчики дождались, пока я закончил обрабатывать ожоги. На лице они были не такие глубокие, как на груди, но ведь это лицо – отметины останутся на всю жизнь… если выживем.
Хэндс увел лисовина в тот обжитой нами угол, где мы очнулись. Устроились на полу: пилот привалился к теплой стене, Мэй и мистер Смоллет уселись перед Томом, я – рядом с ним, Сильвер – чуть поодаль.
– Рассказывай, – велел Хэндс. – Какого рожна ты попер в город?
– Мне был нужен глайдер, – заявил Том. Ему полегчало, и он почувствовал себя куда уверенней.
Мэй выразительно хмыкнул: дескать, верим тебе, как же!
– Нашел? – осведомился капитан Смоллет.
– А то. Стоит брошенный, никому не нужный. Рядом с первым… то есть вторым бортом.
– Рея не тронули?
– Не видел, – признался Том виновато. – Я только сунулся – а там этот… перьевщик.
