Когда подошло время, Мстислав выскользнул из салона и с парализатором в руке направился к миллаушу. Луна уплыла за скалу, и лежку зверя скрывала глубокая тень. Без ночных очков и не разглядишь, тут ли он.
Миллауш тревожно поднял голову.
– Не бойся, – вполголоса сказал Мстислав. – Больно не будет. Для тебя же стараюсь.
Круглые глаза остекленели.
Телохранитель нажал на спуск. Голова зверя безжизненно упала.
Спиной ощутив внезапную опасность, Мстислав не шевелился, лишь медленно опустил руку с оружием. Выждал, невольно считая удары собственного сердца, и позвал:
– Подойди сюда.
Ни единый камешек не хрустнул, лист не зашелестел – так тихо приблизился Дэсс. Оказалось – босиком, в одних носках. Он опустился на колени возле миллауша, погладил зверю лоб, уши, горло.
Мстислав глянул на часы. Время «хлыста».
Ну?
Ничего не случилось. Очередная судорога не скрутила зверя; новая пытка не удалась. Отличная штука – парализатор.
– Когда он очнется? – спросил княжич.
– Через пару минут.
Дэсс снова погладил зверя и признался:
– Вздумай ты выстрелить еще, я бы спел.
Мстислав хотел поворчать на него – дескать, надо больше верить телохранителю экстра-класса, чем сомнительным пришельцам – но не нашел в себе сил. В голову как будто вгрызлась пила.
– Дэсс, – говорить и то было мучительно, – у СерИвов есть песня для утоления боли?
Княжич обернулся; без ботинок, зато в очках для ночного видения.
– Тебе плохо? – Он вскочил на ноги. – Слав! Да ты… Я разбужу Со… Светлану. Исцеление – женское дело, она должна знать эти песни.
– Она петь не может. – Мстислав пошатнулся, сел на землю, сжал пальцами виски. – Дэсс, послушай. Это… из института Донахью. Они хотят… от меня избавиться. Чтоб ты… остался без защиты. – Говорить становилось все труднее. Язык заплетался, дыхания не хватало. – Если совсем худо обернется… станет невозможно терпеть… ты сумеешь выстрелить… из парализатора? Человеку хватает… четырех разрядов. Мне… наверное, нужно больше. Пять, шесть. Сумеешь?
– Я спою Кеннивуата-ра, – обещал княжич.
Мстислав его едва слышал. Свился в клубок, обхватил голову руками. Только бы не закричать. Не разбудить Светлану. Она должна проснуться утром не СерИвкой, а собой… Как они тут без него? Пропадут – и Светка, и Дэсс, и миллауш… Не закричать. Что угодно, только не кричать. Больно. До чего больно… Дэсс, где ты? Помоги!
Нестерпимая боль вспыхивала, как от беззвучных взрывов, и алыми сполохами прокатывалась по окружающему черному миру, от горизонта до горизонта. Каждая вспышка приближала смерть; каждый сполох был отголоском уходящей жизни. Как долго все это тянется… Дэсс, я же просил: убей!
Боль внезапно пропала. Вместо нее остался мягкий пух – или шелк, или мех, не поймешь. Этот пух был повсюду: в голове, в руках, в глазах. По сравнению с болью он казался сладким, и его хотелось еще и еще. Смерть такой не бывает. А для жизни слишком хорошо.
– Слав, – настойчиво звал княжич, – Слав, очнись.
Он очнулся, однако пух никуда не пропал. Мягкий, теплый, родной. Роднее Светкиных волос… Да это миллауш, будь он неладен! Обхватил лапами, прижался к лицу. Мстислав хотел отстраниться и обнаружил, что сам крепко обнимает зверя. С усилием расцепил руки, откатился в сторону, приложился затылком о камень. Сверху было ночное небо, рядом – Дэсс и миллауш. Очень Умный Зверь собрался в ком, спрятал выразительную морду.
– Я его просил что-нибудь сделать, – принялся объяснять княжич, – а он сказал, что ты можешь остаться безоружным, а я: это лучше, чем если умрешь. И тогда он… как это? Вырубил твою электронику к чертям собачьим.
Мстислав сел, пощупал голову. Пуста. Ни боли, ни мыслей. Обруч, еще недавно будто вросший в кожу, легко расстегнулся и отвалился, как мертвая змея. Подавив гадливость, телохранитель не отшвырнул его, а сунул в карман.
– Как ты? – княжич с тревогой заглянул в лицо, посветил фонариком. Бережно посветил, мимо глаз. – Дать воды?
– Не надо.
Телохранитель прислушивался к своим ощущениям. Как оно – без проклятого обруча? Не ослеп, не оглох. Он осторожно поднялся. Ноги держат. Бегать и прыгать поостерегся; это потом, при свете дня. Состояние не ахти: точность и быстрота реакции явно не те, что раньше. Да и сил никаких нет. Поспать бы хоть полчаса.
– Слав, миллауш заплатил: жизнь за жизнь, – сказал Дэсс. – Ты не будешь?…
– Не буду его убивать, отвяжись. Я наконец разобрал, отчего ты с ним носишься, – Мстислав нагнулся, провел ладонью по восхитительной шерсти зверя. – Будь у меня СерИвская душа, за такую шерсть я б ее продал.
Он поглядел на часы. До следующего удара «хлыста» – пятьдесят одна минута. Не проспать бы. Мстислав выставил время будильника и передал часы Дэссу.
– Оденься потеплее и карауль. Можешь снова костер развести. Когда прозвучит сигнал, разбуди меня, чтобы зверя опять глушить. Все ясно?
Дэсс поглядел на сложный циферблат с подсветкой. Показалось: хитроумная цифирь, в которой не то что СерИв – не каждый человек разберется, ему понятна. Домино в ней, конечно, соображал.
– Может, я сам справлюсь? – предложил Дэсс. – Ты бы спал до утра…
– И не думай. Оружие в руки не дам. – Мстислав невольно усмехнулся. Ну и глупость – сам же недавно княжичу парализатор доверил.
Дэсс молча вынул малютку из кармана. Подал как должно, рукоятью вперед, держа за ствол. Телохранитель хлопнул его по плечу:
– С тобой не пропадешь. – Затем глянул на таймер и счетчик разрядов. – Так, что я вижу? Вот я стрелял в миллауша. А еще один выстрел в кого?
Дэсс виновато потупился.
– Ты кричал, и проснулась Светлана. Пришлось ее успокоить.
Мстислав кинулся к глайдеру, ввалился в салон. Светлана лежала, закутавшись в одеяло с головой. Он вытянулся на разложенном сидении рядом с женой, обнял ее. Одни косточки! Светлану била дрожь.
– Ну, будет, малыш, успокойся. Все хорошо.
Она всхлипнула:
– Он хотел нас убить. И тебя, и меня.
– Кто хотел?
– Дэ… Домино.
По-прежнему СерИвка. Он сделал над собой усилие, чтобы не отстраниться. Может, попросить миллауша, чтобы погасил сознание чужачки? Дэссу придется это пережить. Ему и самому недолго осталось… Мстислав одернул себя. Ум за разум заходит.
– Слав, давай улетим? – шептала СерИвка. – Вдвоем. Пусть он остается. – Она повернулась под одеялом и ткнулась лбом Мстиславу в грудь. – Слав, я тебя прошу. Иначе он убьет нас обоих.
Вот как. Улетим, значит, без княжича.
– Я подумаю, – отозвался телохранитель, стараясь, чтобы голос его не выдал. – Спи. И не выходи из машины… хотя бы до рассвета.
