– И ты, Брут?.. – спросил он.
Брут приблизился к скамье и поднес кинжал к лицу Юлия. В его глазах была великая печаль и одновременно удовлетворение – Юлий не мог этого вынести.
– Да, – сказал Брут.
– Тогда убейте меня побыстрее. Теперь я сам не хочу жить, – произнес Юлий, переходя на шепот.
Заговорщики отступили назад, в ужасе глядя на пролитую ими кровь. Юлий не смотрел на них. Не отводя глаз от Брута, диктатор взял край своей тоги и потянул кверху. Брут молча наблюдал. Не удостаивая больше никого взглядом, Юлий прикрыл голову краем тоги и спрятал под одеждой дрожащие руки. Потом сел неподвижно и стал ждать смерти.
Оскалив зубы, Брут вонзил в тогу кинжал, стараясь попасть в сердце. Другие тоже бросились колоть жертву своими клинками; они наносили в недвижную фигуру удар за ударом, пока мертвое тело не свалилось на бок.
Казалось, весь мир замер: тишину нарушало только хриплое дыхание убийц. Брут обвел глазами гулкое здание театра. Остальные заговорщики не могли отвести взгляд от лежащего между скамьями окровавленного тела. Темная кровь забрызгала им лица и руки; красные капли висели даже на волосах.
– Наконец-то мертв, – пробормотал Светоний. Все его неистовство куда-то улетучилось, и он дрожал от упадка сил. – Что теперь?
И люди, которые выполнили свой замысел, выжидающе смотрели на Брута.
– Теперь мы уйдем, – сказал Брут. Голос у него дрогнул. – Мы уйдем. Мы отправимся в сенат и расскажем всем, что мы сделали. Мы избавили Рим от тирана, и нам нечего стыдиться.
Светоний пытался оттереть клинок, но Брут жестом остановил:
– Не нужно. Его кровь – знак отличия для тех, у кого хватило смелости восстать против тирана. Мы спасли республику. Пусть это видят все. Теперь, когда его нет, Рим начнет исцеляться.
Брут взглянул на тело человека, которого знал и любил всю жизнь, и глаза у него заблестели.
– Похороним его с почестями. – Он сказал это очень тихо, и почти никто не слышал.
Те, кто стоял ближе к дверям, начали выходить, и Брут последовал за ними. Вышли и остальные, оглядываясь почему-то на сцену, словно хотели убедиться, что это не представление.
Окровавленные, шли они по древним улицам Рима, и шли с гордостью.
Историческая справка
Гай Юлий Цезарь известен отнюдь не только как талантливый полководец. Действительно, лишь несколько военачальников могут сравниться с ним стратегическим дарованием и умением вести за собой людей, но это всего одна сторона легендарной личности. Республиканский Рим мог превратиться в империю и без участия Цезаря, а мог и просто рухнуть. Даже рядом с самыми великими личностями Юлий смог стать выдающимся человеком, окончательно сокрушив Помпея в битве при Фарсале. Его жизнь – мост между двумя историческими эпохами, катализатор империи.
В течение всей карьеры Цезарь демонстрировал отличное понимание политических процессов и власти, а также умение обращаться с людьми. Не стану утверждать, что именно он изобрел искусство пропаганды, но Цезарь, несомненно, один из первых и величайших его мастеров.
Расшатать авторитет Помпея, проявляя снисходительность и великодушие, – тщательно продуманный прием. В одном из писем Юлий писал: «Пусть это будет новый способ побеждать – укрепляться состраданием и великодушием».
Помпей был не в состоянии понять такую политику, хотя Цицерон частично ее разгадал. Сенатор называл ее «коварной мягкостью» и говорил о Цезаре, что «от какого бы он зла ни удержался, это будет так же приятно, как если бы он помешал совершить это другому».
Помпей проиграл с самого начала – когда потребовал, чтобы галльский военачальник вернулся в Рим один, без своих легионов. Цезарь провел на Рубиконе целую ночь, пытаясь решить: стоит ли его благополучие тех бедствий, которые принесет гражданская война? Со свойственной ему самоуверенностью он ответил на этот вопрос утвердительно и начал молниеносный поход на юг. Цезарь передвигался очень быстро, и Помпей был захвачен врасплох. Диктатор не сумел защитить Рим и в спешке даже позабыл вывезти казну. Впрочем, это не имело значения – огромные суммы, привезенные Цезарем из Галлии, обесценили римский ауреус на целых тридцать процентов.
Случай во время праздника Доброй Богини действительно имел место – так, как описано в книге, включая и переодевание Публия в женское платье. Суд не признал Публия виновным в прелюбодеянии, но Цезарь все же развелся с женой, заявив, что «супруги Цезаря не должно касаться даже подозрение». Юлий жаждал иметь законного наследника и считал недопустимыми любые сомнения в происхождении своих детей.
По соображениям объема произведения и развития сюжета я опустил описание сражений в Испании и Африке, во время которых Юлий и его полководцы разгромили верные Помпею легионы. Когда Цезарь собрался отправиться в Грецию на поиски Помпея, управление Италией он передал Марку Антонию, и в результате Марк Брут совершил первое предательство, перейдя на сторону диктатора. Юлий тогда отдал приказ по возможности не убивать Брута, и это, на мой взгляд, один из самых удивительных эпизодов в истории. Прощение подобного предательства лучше, чем что-либо другое, показывает нам величие Цезаря.
Юлий высадился в Орике, на западном побережье Греции. Я не описывал его возвращение в Италию – Юлию понадобилось собрать там дополнительные силы – на небольшом судне. Лодка попала в бурю, и, согласно легенде, Цезарь сказал матросам: «Вы везете Цезаря и его удачу». Он непоколебимо верил в свою судьбу и пронес эту веру через всю жизнь. Ему удалось отобрать у Помпея Диррахий после изнурительного ночного похода.
Центурион Децим – фигура вымышленная, но один из офицеров Цезаря, попав в плен, покончил с собой, говоря, что привык давать пощаду, а не получать. Невероятное пренебрежение к смерти!
Еще одно отступление: во время гражданской войны жена Цицерона Теренция на самом деле оставалась в Риме.
Поражение Помпея в какой-то степени результат его болезни, о которой до нас дошли свидетельства, а также результат того, что бороться ему пришлось с римским полководцем, превосходившим любого другого военачальника. Кроме того, присутствие сената могло мешать ему гораздо больше, чем принято думать. Так или иначе, Помпей имел в два раза больше пехоты, чем Цезарь, и в четыре раза больше конницы. У него не было необходимости строить укрепления и вести оборонительную войну.
Однажды, впрочем, Помпей одержал победу. Цезарь сделал попытку окружить армию неприятеля. С одного фланга его атаку отбили и обратили когорты в бегство. Цезарь схватил знамя и пытался остановить солдат, но они пробегали мимо, оставляя своего полководца на поле боя. Помпей не сомневался, что это ловушка, и не стал преследовать бегущих. Что и дало Юлию повод сказать: «Сегодня победа осталась бы за противниками, если бы у них было кому побеждать». При отступлении Цезарь потерял 960 человек. Те, кто попал в плен, были казнены Лабиеном. Помпей упустил отличный шанс победить. Сенаторы весьма отрицательно относились к его пассивности. Они ждали, чтобы он поскорее покончил с врагом, и требовали решительных действий. Диктатор в конечном итоге уступил.
