Юлий уверенно направился по коридору в комнаты Сервилии. Что он скажет? Ведь они не общались уже несколько месяцев! Впрочем, расставание несло собственную магию, а невозможность продолжения отношений могла подарить хотя бы дружбу.
Увидев Сервилию, Цезарь восхищенно застыл. На красавице была темно-синяя туника, оставлявшая открытыми стройную шею и нежные плечи. Но самое главное, на груди в изящной золотой оправе темнела подаренная им жемчужина. Да, Александрия действительно заслужила ту репутацию, которой пользовалась.
– Я уезжаю, Сервилия, – произнес Цезарь, подходя ближе. – В Галлию. Подумал о тебе, когда был уже у городских ворот, и вот, как видишь, вернулся.
Ему почудилось, что на губах красавицы мелькнула едва заметная улыбка, и это придало сил. Любимая никогда еще не выглядела такой изысканной, как сегодня. Этот образ он будет вспоминать постоянно – каким бы долгим ни оказался путь. Юлий крепко сжал руки Сервилии и заглянул ей в глаза:
– Может быть, поедешь со мной? Я приготовлю для тебя лучший экипаж. На юге Галлии есть римское поселение, и мы сможем всегда быть рядом.
– Чтобы тебе не пришлось искать там шлюх, Юлий? – тихо, но достаточно резко уточнила Сервилия. – Забеспокоился, что вдали от дома без женщины будет не слишком уютно?
Цезарь смотрел на бывшую любовницу изумленно, видя лишь почти пугающий своей искренностью холод.
– Не понимаю, о чем ты, – наконец произнес он.
Красавица с такой силой выдернула руки, что воин даже пошатнулся. Он ощущал сладкий, сводящий с ума запах ее духов. Когда-то вся она, целиком, принадлежала ему, а теперь он не имеет права даже взять ее за руку. Гнев переполнял душу.
– А ты жестока, Сервилия, – прошептал он.
Женщина лишь рассмеялась:
– Знаешь ли ты, сколько отвергнутых любовников устраивали сцены в этом доме? Среди них были и консулы. Или ты считаешь, что эти люди слишком могущественны, чтоб устраивать такого рода представления? Чего бы ты ни хотел от меня – не получишь! Понимаешь?
Где-то в глубине дома раздался мужской голос. Он звал Сервилию.
– Красс? Он что, у тебя?
Сервилия шагнула вперед и прижала руку к груди бывшего любовника. Лицо ее неожиданно стало жестоким, а голос моментально утратил всю свою притягательную мягкость, которую Юлий так любил.
– Не твое дело, с кем я встречаюсь!
Стерпеть это оказалось невозможно. В бессильном гневе Цезарь сжал кулаки. В запале безумия он хотел было сорвать с шеи предательницы жемчужину. Женщина, словно ощутив угрозу, отступила на пару шагов.
– Ах, так теперь ты его шлюха? Ну что ж, по крайней мере, он ближе тебе по возрасту, – почти прошипел молодой консул.
Сервилия с размаху отвесила ему пощечину, а Юлий в мгновение ока – так, что хлопки послышались почти одновременно, – ответил собственным сильным ударом, от которого голова женщины подалась назад.
Левой рукой Сервилия вцепилась в лицо непрошеного гостя, оставив на нем кровавые следы длинных ногтей. Юлий прорычал что-то нечленораздельное и едва не ответил очередным ударом. Но к счастью, гнев внезапно покинул его, оставив в душе лишь глубокую пустоту. Консул остановился, не в силах сдержать тяжелое прерывистое дыхание. С подбородка капала кровь. Он тупо смотрел на красные точки на полу.
– Так вот каков ты на самом деле, – неподвижно стоя перед Цезарем, медленно произнесла Сервилия.
Он видел, что губы ее уже начинают распухать, и испугался собственной слабости.
Женщина усмехнулась:
– Интересно, что тебе скажет мой сын, когда вы снова с ним встретитесь?
Глаза ее злобно сверкнули, и Цезарь грустно покачал головой.
– Я готов отдать тебе все, Сервилия. Все что пожелаешь, – едва слышно произнес он.
Но любимая повернулась и ушла, оставив его в полном одиночестве.
Когда Юлий вышел в холл, Брут тут же вскочил с дивана. Рядом стояли Октавиан и Домиций. По выражению лиц товарищей Юлий понял, что они все слышали. Брут казался мертвенно-бледным, глаза его словно провалились, и друг внезапно испугался.
– Ты ударил ее? – бесцветным голосом спросил Брут.
Юлий непроизвольно дотронулся до окровавленной щеки.
– Не собираюсь объясняться даже с тобой, – коротко бросил он, направляясь к выходу.
Брут опустил руку на золотую рукоятку выигранного на турнире меча, но в тот же миг Домиций и Октавиан тоже схватились за оружие и встали между друзьями.
– Не смей! – почти крикнул Домиций. – Сейчас же отойди!
Брут медленно перевел взгляд с Юлия на тех двоих, что стояли перед ним с таким угрожающим видом.
– Вы действительно думаете, что способны меня остановить? – спросил он.
Домиций смотрел на него не отрываясь:
– Если это необходимо. Неужели ты считаешь, что меч сможет что-нибудь изменить? Все, что происходит между этими двоими, касается тебя не больше, чем меня самого. Так что остынь.
Брут разжал руку. Открыл рот, чтобы что-то ответить, но передумал и стремительно направился к лошадям. Вскочил в седло и, пришпорив своего жеребца, галопом помчался обратно к воротам.
Домиций вытер со лба холодный пот. Взглянул на Октавиана и ясно увидел волнение юноши, внезапно оказавшегося меж двух сил, которым он не мог противостоять.
– Он скоро успокоится, Октавиан, не сомневайся, – заверил воин друга.
– Поход вытрясет из него лишнее, – поддержал его Юлий, глядя вслед.
Ему самому хотелось верить, что случится именно так. Снова дотронувшись до щеки, он сморщился от боли.
– Не самое лучшее напутствие, – пробормотал Юлий, словно разговаривая с самим собой. – В путь, ребята. Теперь уже я долго не соскучусь по этому городу. Как только выедем за ворота, сразу освободимся от всего лишнего.
– Хотелось бы верить, – вставил Домиций, однако Юлий замечания не услышал.
Когда трое подъехали к городским воротам, Брут уже стоял в их тени. Цезарь не мог не заметить, что глаза друга все еще полны ярости, а лицо не потеряло свирепого выражения. Собравшись с духом, он поравнялся с ним.
– Да, Брут, не надо было возвращаться. Я совершил ошибку, – произнес он, пристально следя за движениями товарища.
Он любил Брута больше всех на свете, но если тому вдруг вздумалось бы снова схватиться за меч, то он готов был послать коня вперед, чтобы отбить атаку. А потому каждый его мускул мог моментально прийти в движение.
– Легионы готовы к маршу. Пора выступать, – в свою очередь заметил Брут.
Глаза его смотрели холодно, и Юлий, не находя слов, лишь тихо вздохнул.
– Ну, так веди нас, – негромко предложил он.
Брут кивнул. Не произнеся больше ни слова и не оглядываясь, он выехал из ворот на Марсово поле. Юлий пришпорил коня и поехал следом.
