– Король Конотор избежал возмездия со стороны людей, но он наверняка получит его на той стороне Белого Моста! – провозгласил великий маг. – С нашей стороны будет лучше, если мы как можно скорее постараемся забыть ужасы минувшего царствования, сохранив их в уголках нашей памяти лишь в качестве предостережений, и направим свои взоры в будущее, которое, благодаря милости богов, будет лучше прошлого стараниями нашего нового повелителя!
Придворные поняли, что это был финал речи первого министра и верховного мага, и теперь, уже не сдерживаясь, разразились овациями. Наверное, это было не совсем правильно – славить министра в присутствии короля, тем более, что само мероприятие посвящалось именно Вилиодию, но Каладиус не был простым министром. Сейчас в глазах всех этих людей он был скорее воплощением самого Латиона.
После Каладиуса пришлось говорить Вилиодию. Это спустя годы он превратится в настоящего златоуста, умеющего одним словом зажигать сердца, а пока этот напуганный, ещё не пришедший в себя юноша, запинаясь, сумел выдавить лишь несколько фраз. Впрочем, ему попалась весьма благосклонная публика. Жители Латиона были словно опьянены случившимся – так человек, долгое время задыхавшийся в смраде душного подземелья вдруг выходит на благоухающую лесную поляну. В эти дни всем казалось, что испытания, долгое время преследующие их королевство, наконец-то остались в прошлом.
***
Правление Вилиодия, которого уже современники назовут Великим, вполне заслуживает отдельной книги. Однако же на этих страницах мы говорим о другом человеке, и потому можем лишь вскользь упомянуть правление этого славного короля, обязанного короной исключительно Каладиусу. И, надо сказать, что в будущем великий маг ни разу не жалел о своём выборе. Можно даже сказать, что он ни разу не пожалел о той политической авантюре, которую затеял.
Однажды Каладиус пообещал тогда ещё герцогу Вилиодию, что последнее слово всегда будет за ним, и что сам первый министр никогда не станет навязывать ему свою волю. В целом можно сказать, что волшебник сдержал данное слово – он был постоянным советчиком и опорой для юного короля в первые годы, но даже тогда никогда не настаивал на собственной точке зрения. Великий маг понимал, что его главная задача – взрастить настоящего государя, обладающего в полной мере чувством ответственности.
Каладиус не ошибся в своём протеже – отсутствие опыта тот легко компенсировал жаждой знаний и невероятно работоспособным разумом. Казалось, его мозг впитывает знания, словно губка. При всём этом король никогда не брезговал мнением окружающих и охотно выслушивал своих советников, в числе которых великий маг, особенно поначалу, был на ведущих ролях. В общем, даже если бы Каладиус мог каким-то чудесным образом взрастить идеального короля Латиона в какой-нибудь алхимической реторте – тот вряд ли мог быть много лучше Вилиодия.
Каждый в королевстве в то время понимал, что главное сейчас было – наладить хозяйство, поднять экономику, которая нисколько не соответствовала тому статусу сверхдержавы, который всегда подчёркивал за собою Латион. Руководствуясь предложениями значительно обновлённого Королевского совета, Вилиодий провёл весьма грамотную налоговую реформу, которая в значительной степени облегчила положение земледельцев. Это дало эффект уже через несколько лет – запущенные прежде поля вновь заколосились хлебами, а житницы чуть ли не до крыш наполнились зерном.
Каладиус всегда сомневался в том, что последовательная череда неурожайных лет была божьим наказанием за грехи Конотора, поскольку был глубоко убеждён в том, что Первосоздатель слишком глобален, чтобы обращать внимания на подобные мелочи. Однако же, словно пытаясь пошатнуть его веру, с воцарением Вилиодия наступили благодатные годы, когда летом было вдоволь и солнца, и дождя, а зимой – снега. Однако, осознавая, что вечно так продолжаться не может, король повелел делать запасы зерна на случай повторения новых неурожаев.
Если Увилл Великий был королём-воином, который мечом отвоевал своё право на корону, и мечом же удерживал его всю жизнь, доказывая соседним правителям право на суверенитет своего королевства, то Вилиодий Великий остался в памяти народа как король-миротворец. Не желая понапрасну тратить людей и ресурсы, он отказался от нелепых нападок на Палатий, подписал торговые договоры с Саррассой и Кидуей. Именно он начал строительство Танийского торгового тракта, чтобы сделать торговлю с Пунтом удобнее и проще.
Апофеозом мирной политики Вилиодия стал брак между его сестрой Пелли, которой к тому времени уже исполнилось двадцать шесть, и новым королём Палатия, который по палатийским монархическим меркам был вполне ещё молод
45 (ему едва исполнилось сорок) и уже несколько лет как вдов. Латион долго пытался привязать к себе северное королевство мечом и цепями, и лишь теперь появился кто-то кто решил сделать это при помощи пары брачных венцов.
С подачи Каладиуса, который, похоже, считал это делом чести, в первый же год царствования Вилиодий реабилитировал принца Конотора, а вслед за ним – и сотни других невинно казнённых или заточённых в тюрьмы. Для последних это было особенно важно, ведь если Белый Мост невозможно перейти обратно, то порог тюремной камеры – вполне. Эти бледные, истощённые, зачастую полоумные люди, многие из которых сидели годами, если не десятилетиями, выходя впервые под открытое небо, ощущая кожей свежий ветерок, благословляли в первую очередь милосердного государя, и лишь затем – Белого Арионна.
Любое государство переживает взлёты и падения. Латион не был исключением – за свою многовековую историю он также и падал, и взлетал. Но смело можно сказать, что возрождение, которое он пережил в эпоху короля Вилиодия, по праву может считаться одним из самых чудесных и выдающихся. Не случайно уже позже, после смерти великого короля, он превратился в героя многочисленных легенд, сказаний и баллад.
В этих сказаниях не так часто упоминалось имя Каладиуса – народ словно не хотел пачкать белоснежный облик своего любимого государя упоминанием этого мрачного колдуна, Ассова посланца. Было даже несколько сказок, в которых благородный Вилиодий сражался с коварным и жестоким Каладиусом, и, конечно, всякий раз побеждал, хотя полностью извести с лица земли и не мог.
Древний волшебник не раз слыхал эти сказки, и всякий раз лишь философски усмехался. Ему было совершенно безразлично, что о нём думали простые смертные. Он не чувствовал никакой досады от того, что они неверно понимали его роль в правлении Вилиодия. Каладиус оставался всё тем же мизантропом, презирающим весь человеческий род. Но всё же иной раз в груди его становилось тепло при воспоминании о том, что именно ему мир оказался обязан появлением Вилиодия Великого.
Глава 49. Орден чернокнижников
Ровно тридцать лет минуло со смерти короля Вилиодия, а правил Латионом он сорок один год. Уже четыре года на престоле восседал его внук, Селедор. Как это часто бывает, боги, одаривая родителей полными пригоршнями, скупятся с их детьми. Ни сын, ни внук и близко не походили на своего предка, хотя король Гериорд, сын Вилиодия, всячески пытался подражать своему блистательному родителю. Увы, зачастую это больше напоминало карикатуру.
