– Стало быть, я поправлюсь? – волшебника передёрнуло от отвращения, когда он проглотил отвар.
– А разве вы сомневались в этом, мессир? – воскликнул лекарь.
– Мне нужны сейчас не ваши подбадривания, мэтр, а учёное мнение медикуса, – одёрнул его Каладиус. – Когда я могу отправиться в путь?
– Я бы сказал, что не раньше, чем через две-три недели, мессир, – посерьёзнев, ответил Петан.
– Это исключено! – резко возразил маг. – Если я проторчу тут две-три недели, я не поспею к Пиннору до штурма!
– Уверен, что они справятся там и без вас, мессир. Ваше здоровье важнее жизни трёх-четырёх сотен мужланов.
– Дело не в этом, мэтр, – досадливо поморщился Каладиус. – Меня не больше вашего заботят жизни легионеров, но я должен принять участие в штурме! Вам этого не понять…
– Отчего же? – усмехнулся Петан. – Вы возомнили, что вот-вот умрёте, и считаете, что должны исполнить дело своей жизни, не так ли?
– В ваших устах это звучит несколько нелепо, согласен, но это, должно быть, лишь потому, что вы сами нелепы! – скрипнул зубами волшебник. – И пусть вам этого не понять, но примите к сведению, что я должен быть там, а это значит, что максимум послезавтра мы отправляемся в путь!
– Этого не будет, мессир! – твёрдо заявил Петан. – Вы останетесь здесь, пока я не позволю вам уехать!
– Я приказал королю начать эту войну, – сверкнув глазами, проговорил Каладиус голосом, полным власти и угрозы. – И он не посмел ослушаться меня. Так неужели я не совладаю с каким-то лекарем?
– Без сомнения, совладаете, – медикус внезапно растерял весь свой апломб и, похоже, по-настоящему испугался. – Я могу лишь просить вас остаться и взывать к вашему благоразумию. Восстановившись, вы сможете свершить ещё много великих дел. Полагаю, штурм какого-то завшивленного Пиннора можно и пропустить.
– Вам не понять меня, мэтр, потому что вы – всего лишь лекарь… – упрямо покачав головой, произнёс Каладиус. – Поэтому и не сильтесь сделать это. Просто знайте – послезавтра мы выезжаем. Постарайтесь к тому времени приложить все силы, чтобы поставить меня на ноги. Я разрешаю даже пичкать меня двойной порцией вашей бурды.
– Вы спросили меня – поправитесь ли вы, мессир, – помолчав немного, заговорил медикус. – Так вот, даже сейчас я не дам вам гарантию этого. Я знаю случаи, когда, казалось бы, уже почти совсем здоровый человек умирал в течение суток от вновь начавшихся осложнений. Алая лихорадка не отпускает просто так, лишь по одному приказу. Пусть даже приказ этот отдаст великий человек вроде вас. Поймите, мессир, вас могут слушаться короли, министры, лекари, солдаты, но не болезнь. Вы выкарабкались, хотя Арионн свидетель, я был уверен, что вы не выдержите. Да, вы сильнее всех прочих, но вы всё ещё человек, и вы смертны. Так зачем подыгрывать этой растреклятой болезни? Подождав, вы можете получить желаемое, хоть и чуть позже. Бросившись в путь прямо сейчас, вы рискуете не добраться до Пиннора.
– Я всё это понимаю, друг мой, – неожиданно мягко проговорил Каладиус. – Но я должен. Я не жду, что вы поймёте, но требую, чтобы вы подчинились.
Тяжело вздохнув, мэтр Петан молча поклонился и вышел из провонявшей потом и мочой комнаты, не забрав даже пустую плошку из-под отвара из мелко трясущихся рук великого мага.
Глава 54. Крах
Армия ожидала Каладиуса, как он и приказал. Великий маг очень спешил, стараясь побыстрее попасть к Пиннору, но эта спешка слишком дорого далась ему. Состояние, которое, казалось, уже начало заметно улучшаться, вновь сильно ухудшилось. Добравшись до Пиннора, Калдаиус уже практически не мог подняться на ноги. Петан несколько раз делал попытки вновь встать на постой, чтобы дать неугомонному пациенту отдышаться, но волшебник не хотел и слышать об этом.
Таким образом, добравшись до места, Каладиус больше напоминал труп, так что ни о каком штурме не могло быть и речи. К явной досаде командующего Тоббса, было решено отложить штурм ещё на несколько дней – великий маг во что бы то ни стало хотел лично принять в нём участие. Впрочем, задержка никак не могла помешать делу – Палатий, похоже, исчерпал свои ресурсы и не мог прислать силы для попытки освобождения города, а довольно немногочисленные защитники Пиннора за несколько дополнительных дней осады ещё сильнее растеряли бы свой боевой дух.
Каладиус больше не ждал пощады от болезни. Она дала ему ещё один шанс закончить начатое, но большего он требовать не смел. Иной раз он сам удивлялся своей глупости, ведь этот размен жизни на почти иррациональное желание лично завершить кампанию нельзя было назвать иначе чем глупостью, но поделать ничего не мог. В своё время нечто подобное он испытывал, употребляя отвар дурной травы – понимая, насколько это неразумно, он не находил в себе сил отказаться от саморазрушения.
Мэтр Петан, тоже порядком осунувшийся и измождённый, продолжал ухаживать за своенравным пациентом, несмотря на обиду и досаду. Он безбожно пичкал его всевозможными порошками и микстурами, в том числе и своим мерзким настоем так, что даже моча великого мага приобрела совершенно необычный и очень едкий запах, а также красноватый окрас. Но на данный момент это не беспокоило ни того, ни другого.
Как бы то ни было, но Каладиус вновь сумел совершить почти невозможное – он не только не умер, как того ожидали все окружающие, включая и его самого, но даже сумел восстановиться настолько, чтобы нанести всё-таки долгожданный удар по воротам Пиннора, хоть этот удар и высушил его почти целиком.
Самого штурма великий маг уже не видел – он впал в глубокое беспамятство, из которого сумел выбраться лишь спустя пару часов, когда дело уже было кончено. Несчастный гарнизон Пиннора оказался столь же слаб, сколь и его обветшалые стены, так что бой был закончен за какой-нибудь час. Именно в ожидании этого единственного часа легионы почти две недели провели у стен города, ожидая приезда Каладиуса.
Уже после окончания штурма, когда силы немного вернулись к великому магу, он велел отнести его в покорённый город. Теперь летняя кампания была официально завершена, и он мог со спокойной совестью отправляться назад в Латион. Здесь, в западном Палатие, оставались значительные силы, которые уже будущей весной начнут неумолимое шествие на восток, к Труону.
Однако на душе у Каладиуса было какое-то непонятное опустошение. Возможно, это было последствие болезни и истощения, но почему-то здесь и сейчас он не ощущал себя победителем. Глядя на лица измождённых горожан, которым, если они доживут, предстоит однажды стать подданными его империи, великий маг почему-то чувствовал лишь усталость и разочарование.
Вскоре он вернулся в свой шатёр, поскольку чувствовал себя на грани обморока. Там его уже поджидал верный Петан с неизменной чашей отвара, к чьему вкусу волшебник так и не привык, хотя и глотал его почти целый месяц по нескольку раз в день.
Теперь, когда компания этого года была завершена, можно было подумать о возвращении. Конечно, в нынешнем состоянии Каладиуса было бы лучше никуда не ехать и отлежаться месяц, а то и два, но мэтр Петан категорически возражал против этого, утверждая, что здешний климат способен убить и здорового. Уже в ближайшее время на побережье Лионкая должно было стать совсем холодно и сыро, что лишь усугубило бы лихорадку.
