Дабы не подвергать великого мага тяготам обратного пути по разбитым легионами дорогам, было решено отправить в Шайтру голубя, чтобы оттуда в Пиннор был прислан корабль. Каладиус должен был отправиться по воде до самого Киная, а уж оттуда по сухопутному торговому пути можно было бы добраться до Варса, а затем и до Латиона. Этот путь был не только куда более комфортным, но и, вполне возможно, более быстрым и безопасным.
Судно за великим магом пришло спустя двенадцать дней. Это была отличная шхуна, на которой при должной удаче вполне можно было бы отправиться и до Эллора, а уж для путешествия вдоль побережья, да ещё и сейчас, когда до окончания навигации было довольно далеко, оно и вовсе подходило как нельзя лучше.
Часть трюма была переоборудована в большую и достаточно комфортную каюту для знатного пассажира. Там не было иллюминаторов, но зато хватало места для всевозможных предметов мебели, которые, разумеется, были совершенно необходимы великому магу в пути.
Ступив на борт, Каладиус почувствовал нечто вроде лёгкой ностальгии. Он уже полтысячелетия не бывал на палубе корабля, и сейчас в нём внезапно проснулись некие смутные ощущения, похожие на отзвуки чего-то давно забытого. Великий маг был удивлён – казалось бы, его морские похождения в компании с мессиром были уже так давно, что должны были бы прочно забыться. Но на самом деле он вдруг вспомнил даже лицо того, чьё имя однажды присвоил.
Он словно увидел мессира на палубе – ухмыляющегося, словоохотливого, вечно захваченного какими-то бредовыми идеями. Этот запах просоленного дерева, этот скрип переборок, этот напев ветра в такелаже – всё казалось таким знакомым, будто он лишь вчера ещё бороздил океан, охраняя торговые суда от пиратов.
Ощущения были на удивление приятными, так что Каладиус даже невольно улыбнулся, хотя улыбка вышла бледной и кривой из-за плохого самочувствия. Впрочем, воспоминания словно придали волшебнику сил – он, отмахнувшись от помощи вездесущего Петана, твёрдо встал, крепко ухватившись за фальшборт, и впервые за долгое время вздохнул полной грудью, не скорчившись от жестокого приступа кашля при этом.
Путешествие прошло замечательно – тело великого мага будто бы сразу вспомнило все навыки морехода. Морская болезнь совершенно не мучила его, в отличие от того же Петана, который подрастерял значительную часть своей жизнерадостности. Погода была вполне приличная, волнение – слабым, и этот восхитительный круиз словно бы вдохнул в Каладиуса свежие силы. Он даже и не подозревал, насколько соскучился по этому!
Знаменитый порт Киная значительно изменился с тех времён, когда его в последний раз видели два авантюриста – мессиры Каррис и Каладиус. Он заметно разросся, всё больше напоминая этакий город в городе. Яркое, но не слишком жаркое солнце заливало причалы искристым светом, множество солнечных зайчиков, отразившись от волн, плясало на бортах кораблей, сваях и помостах.
Несмотря на то, что Кидуа выразила решительный протест в связи с неожиданной и совершенно необоснованной агрессией Латиона в отношении Палатия, дипломатические отношения разорваны всё же не были, поскольку княжество, похоже, всерьёз испугалось того, как разворачивались события и надеялось, что беспокойный сосед ограничится лишь северными территориями.
Естественно, что прибытие столь высокопоставленного гостя не осталось незамеченным. Каладиуса встречали как короля, а может быть даже и с ещё бо́льшим пиететом. Дюк Кидуи даже не пожелал слышать ничего о гостинице – великого мага тут же доставили во дворец, предложив лучшие покои.
Ласковый климат Киная благотворно сказывался на самочувствии волшебника – ему явно стало намного лучше, и болезнь, похоже, понемногу отступала. Кажется, и в этот раз могучий маг сумел выйти победителем из этой, казалось бы, обречённой заранее схватки. Кроме того, виды этого древнего города будили в Каладиусе массу воспоминаний, и, в большинстве своём, воспоминаний приятных. Странно, но он почти не вспоминал убийство мессира, зато то и дело в памяти всплывали какие-то моменты их весёлой совместной жизни.
Всё это было так замечательно, что Каладиус сперва принял решение задержаться в столице Кидуи, а затем и вовсе решил остаться здесь на всю зиму. Более мягкий, в сравнении с латионским, климат должен был способствовать лучшему выздоровлению тела, а воспоминания, окутывающие его мысли тёплой ностальгией, могли бы немного подлатать душу.
Какое-то время великий маг просто отлёживался, наслаждаясь тем, что вокруг него – добротные стены, которые не нужно будет утром складывать в тюки, что вместо жаровен – настоящий камин таких размеров, что в нём спокойно могли бы переночевать несколько легионеров, и что сейчас, в разгар осени, когда Латион стал уже совсем серым под обложными дождями, здесь всё ещё светило солнце, посылая последние приветы от уходящего лета.
Когда же Каладиус поправился настолько, что мог свободно ходить, не держась постоянно за стены, он начал совершать прогулки сперва в уютный внутренний дворик, а затем и в город. Он уже плохо помнил Кинай, и очень часто, когда ему казалось, что он вспоминал какие-то места, оказывалось, что память подсовывает ему виды Латиона. Нельзя сказать, что эти два города были очень уж похожи, просто великий маг слишком давно здесь не был.
В один из дней он попросил отвезти его на развалины Кидуи, но слуга ответил, что ничего не знает об этом месте. То же самое сказал и другой, и третий. Случилось то, что должно было случиться – Кинай разросся настолько, что полностью поглотил останки столицы древней империи, и теперь на месте, где маг когда-то изучал остовы давно погибших зданий, стояли новые кварталы.
И Каладиус не испытал по этому поводу особенной горечи, хотя аллюзия на его собственную судьбу была налицо. Однажды и он станет такой же историей, известной лишь единицам. Пожалуй, так и должно быть: старое должно уступать место новому, чтобы обеспечить развитие и саму жизнь. Да, на месте древней Кидуи сейчас стояли неряшливые кварталы бедноты, но в них кипела жизнь, в отличие от того кладбища домов и воспоминаний, которое он посетил когда-то.
Усмехнувшись своим мыслям, великий маг отменил поездку, велев вместо этого принести ему старого биррийского. И затем он много часов просидел у камина в качающемся кресле, заворожённо глядя на огонь и позабыв о полупустом бокале.
***
Новость о том, что Латион и Палатий заключили перемирие, стала для Каладиуса громом среди ясного неба. Он даже не поверил сперва своим ушам и попросил своего дворецкого повторить сказанное.
– Ты, верно, всё не так понял, болван! – наконец вскричал он, изменяя своей обычной вежливой тактичности в общении со слугами.
Порывисто встав с кресла, великий маг со всей доступной ему прытью зашагал прямо к дюку Лебардо, поскольку уж он-то наверняка владел информацией в полной мере.
– А, вот и вы, мессир, – приветственно воскликнул дюк, когда ему доложили о приходе волшебника. – Я ждал вашего прихода. Стало быть, вы уже слыхали новость.
– Мой разум отказывается верить в то, что слыхали мои уши, ваша светлость, поэтому я и пришёл за разъяснениями, – ответил запыхавшийся маг, падая в кресло. – Неужели это правда?
