Кликнув слугу, Каррис велел принести ему перо и чернила. Нужно было подделать знак, но так, чтобы это было незаметно. Недолго думая, маг достал другую бумагу – ту, что была выписана на имя Карриса, и принялся экспериментировать на ней. Он нещадно разбавлял чернила обычной водой из графина, что, наверное, вызвало бы ужас любого писаря, но в данной ситуации для него было чем хуже, тем лучше.
Ещё дважды он вызывал прислугу, требуя принести других чернил, потому что те, что были, никак не подходили по цвету, сколь не разбавляй их водой. Постепенно в Каррисе проснулся азарт, и он уже с интересом экспериментировал, вливая в чернила даже вино и смешивая их между собой. Удостоверение Карриса всё больше покрывалось чёрточками и крючками – словно горел последний мост, связывающий волшебника с прошлым.
Была уже глубокая ночь, но спать не хотелось совершенно. Было интересно, будто Каррис проводил научные опыты. В конце концов ему удалось достичь достаточно близкого эффекта – очередной росчерк на измаранной бумаге выглядел очень похоже на то, как выглядели символы, написанные много лет назад.
Теперь пришла очередь перочинного ножа. Каррис аккуратно соскоблил несколько лишних чёрточек, а затем уверенной рукой исправил 9 на 7. Получилось довольно похоже, но всё же было видно, что исправления вносились позже. Подождав, пока чернила высохнут, маг потёр бумагой о грубое шершавое сукно куртки, а затем, словно вдохновлённый художник, подчиняясь какому-то наитию, плеснул на многострадальный пергамент розового вина.
Быстро стряхнув капли, чтобы бумага не пропиталась, он стал махать ею в воздухе, просушивая. Когда он через несколько минут взглянул на результат, то остался вполне доволен. Пятна вина внесли в рисунок каллиграфически выведенных символов определённый хаос. Старинные чернила уже не могли расплыться от подобного, но сама текстура бумаги и её цвет изменились, скрадывая все следы вмешательства.
Конечно, въедливый сыщик довольно быстро разоблачил бы фальшивку, но Каррис, конечно, постарался бы сделать всё, чтобы этого не допустить. А в обычной ситуации – в плохо освещённых комнатушках с подслеповатыми клерками или рекрутёрами всё должно было сработать безупречно. Немаловажным, естественно, был и психологический момент, которым так умело пользовался Каладиус и которому необходимо было обучиться его наследнику. Мало кто осмелится вглядываться в письмена в присутствии столь древнего и могучего мага!
– Что ж, мессир Каладиус, ваш выход! – любуясь результатом, проговорил молодой авантюрист.
***
– Вы оказали нам великую честь, мессир, – центурион даже привстал, благоговейно разглядывая лежащую перед ним бумагу и не рискуя поднять глаза на обожжённое лицо могущественного старика. – И должен сказать, что вы обратились по адресу. Спросите любого, и всякий скажет вам, что Второй легион – лучший легион королевства! И смею заверить, что вам не будет стыдно за нас – наши бойцы всегда смело идут в бой и всегда добиваются желаемого. А при поддержке вашей светлости, уверен, мы сможем свернуть горы!
– Значит ли это, что я зачислен в легион? – стараясь говорить степенно и даже несколько сурово, спросил Каррис, хотя сердце его встрепенулось от радости.
– Боюсь, в круг моих обязанностей входит лишь рекрутирование солдат, но я готов поставить полугодовое жалование против десятки
30, что легат Понтс без раздумий примет вас на службу! Увы, сейчас его нет на месте – он инспектирует зимние квартиры, поскольку наш легион будет расквартирован в Белли. Это такой городок на юге Палатия, может быть, вы о нём слыхали. Сообщите мне ваш адрес, и мы немедленно пошлём вам весть, едва лишь легат Понтс вернётся. Это случится не позже чем через неделю.
– Думаю, к тому времени я найду себе место в другом легионе, – Каладиус сделал вид, что собирается уходить.
– Прошу вас, мессир! – взмолился центурион. – Поверьте, если бы я мог, я бы уже подписал приказ о вашем зачислении, но это не входит в мои полномочия. Я не могу нарушить субординацию, вы же понимаете! Но я хорошо знаю легата Понтса, и клянусь вам, что ваша служба во Втором легионе – дело уже решённое! Наш легион всегда на передовой, и если вы действительно хотите воевать, а не просиживать в тылу, мы – именно то, что вам нужно!
– Вы убедили меня, центурион, – благосклонно кивнул Каладиус и слегка улыбнулся, насколько позволяли обожжённые щеки. – Я поселился в гостинице «Гростав Великий». Там вы найдёте меня. Но берегитесь, если моё ожидание окажется напрасным!
– Клянусь вам, мессир, что лично приду, чтобы сообщить вам решение, и если оно окажется вам не по вкусу – вы сможете испепелить меня молнией! – центурион вроде бы улыбнулся, но всё же улыбка получилась чуть кривоватой.
– Пожалуй, так я и поступлю, – усмехнулся Каладиус, поднимаясь. – Вы отлично служите своему легиону, центурион! И для меня это – лучшая рекомендация. Надеюсь, скоро увидимся!
– Скоро увидимся, мессир! – заверил рекрутёр. – И добро пожаловать во Второй легион!
Глава 21. Армия
Белли оказался небольшим городком, настолько похожим на Токкей, что у Каладиуса слегка защемило в груди от лёгкой ностальгии, и это удивляло – до сих пор он не испытывал какого-то особого трепета от воспоминаний о далёком прошлом. Кроме того, теперь, когда он повидал величайшие города мира, он явственно видел то провинциальное убожество, которые некоторые считают романтичным и даже милым. Теперь он вполне понимал чувства необузданного Клайдия Сарамаги, которому волею судьбы пришлось прозябать в подобной дыре, хотя сам, чуждый богемной жизни и развлечениям, не слишком-то разделял их.
Маг медленно ехал на порядком уставшей лошади по плохо мощёным улицам городка в сопровождении двух легионеров. С дорогами здесь было едва ли не хуже, чем в родных местах Каладиуса, а последние дни лета в этих краях уже мало чем отличались от осени, поэтому проехать на коляске было бы весьма проблематично. Привыкший за долгие годы к более тёплому и мягкому климату, волшебник уже заметно устал от этой мелкой холодной мороси.
Накинутый на лицо капюшон скрывал от глаз прохожих его лицо, и Каладиус отметил, что горожане лишь мельком оглядывают проезжавшего человека из вражеской армии, не выказывая при этом никаких чувств, словно факт оккупации родного города нисколько их не беспокоил. Эти дрязги между соседними королевствами, длящиеся многие десятилетия без особого энтузиазма, когда мир мало чем отличается от войны, а война – от мира, стёрли взаимную ненависть двух народов, если она вообще когда-либо существовала.
Кажется, Палатий вполне смирился со своей участью вечно побеждённого и вечно покорённого государства. Войны с Латионом, как правило, всегда заканчивались ничем – за бессмысленными сражениями следовали столь же бессмысленные перемирия, когда государство-победитель не выказывало ни территориальных притязаний, ни желания влиять на внутреннюю политику. Южный сосед довольствовался контрибуциями – и только. Кажется, согласись Палатий на добровольные ежегодные выплаты – и война останется в прошлом. Но пока, судя по всему, в Шинтане, до которого вражеская армия никогда не добиралась, считали, что такие мелкие приграничные стычки дешевле регулярной дани.
