У Каладиуса до сих пор не было собственной печати, да и нужды скрывать содержимое письма тоже не было. Поэтому он лишь сложил вдвое приятно хрустящий лист и передал его юноше-посыльному.
– Сделайте так, мой друг, чтобы это письмо попало лично в руки принцу Келдону. Не имеет значения, как скоро это случится, гораздо важнее, чтобы это непременно произошло. В случае чего вы можете даже заплатить за доставку. Вот, держите, – с этими словами он протянул пареньку целый серебряный дор
39. – А это – его брат-близнец, который вы сможете оставить себе, чтобы у вас не было соблазна поскупиться в ущерб всему делу. Впрочем, мне совершенно безразлично, кому достанутся эти деньги. Если найдёте способ доставить письмо даром – ваше право!
Паренёк, хоть и прислуживал в весьма недешёвой и престижной гостинице, никогда в жизни не держал в руках таких денег, поэтому он буквально оторопел на мгновение. Он глядел на два серебряных кругляка с таким вожделением, что Каладиусу показалось, что бедняга вот-вот начнёт истекать слюной. Но всё же посыльный взял себя в руки.
– Благодарю, мессир! – конечно, в гостинице уже знали, что их постоялец – великий маг, ведь сам Каладиус приложил для этого максимум усилий. – Клянусь, ваше письмо сегодня же попадёт к его высочеству! Ежели пожелаете – я могу остаться там, чтобы дождаться ответа.
– Не нужно, – махнул рукой маг. – Просто отдайте и убедитесь, что его доставят рано или поздно. Ждать ни нужно. Сразу же возвращайтесь обратно.
– Будет сделано, мессир! – окрылённый двумя серебряными крылами, юноша буквально выпорхнул из номера.
Теперь оставалось лишь надеяться, что Келдон в этот момент не прозябает где-то в лесах Коррэя…
***
Шушуканье, похожее на шелест листьев в лесу, сопровождало великого мага, шествующего по проходу, по обеим сторонам от которого толпились придворные. Вот он, момент его триумфа! Всё случилось ровно так, как и предполагал Каладиус. Расторопный посыльный, воодушевлённый почти царской наградой, добросовестно выполнил поручение.
На следующее же утро к «Гроставу Великому» прибыл блистательный кортеж – великолепная карета, воистину достойная принцев, а также дюжина паладинов в качестве почётного эскорта. Келдон, судя по всему, хотел того же, чего и сам Каладиус – чтобы появление при дворе великого мага превратилось в знаменательное событие. Может быть, он тем самым преследовал какие-то собственные цели, или же просто хотел сделать приятное тому, кто называл себя его преданным другом – сейчас для волшебника это не имело значения. Он попал ко двору так, как и мечтал – не тайком и с чёрного хода, а с величайшей помпой, заставив в один миг даже последнюю из прачек выучить его имя.
Дворец, конечно же, располагался в Заречном квартале, поэтому Каладиус сумел испытать удовольствие от славы ещё до того, как прибыл туда. Многочисленные горожане с большим интересом провожали глазами раззолоченную карету, понимая, что в ней едет очень большой и влиятельный человек, а великий маг великодушно позволял взирать им на свой лик, сидя в экипаже так, чтобы его было хорошо видно.
Большая тронная зала также как нельзя лучше подходила для представления великого мага королю, ибо могла вместить сотни людей. Принц Келдон, похоже, не преувеличивал – действительно, за минувшее лето придворные были настолько заинтригованы личностью Каладиуса, и с такой жадностью ждали его приезда, что сейчас здесь буквально яблоку было негде упасть.
Каладиус не изменил своему наряду – тёмные, почти чёрные свободные одежды, скрывающие фигуру, высокий, наглухо застёгнутый воротник, подпирающий подбородок, плащ с широким капюшоном, который, правда, сейчас был по вполне понятным причинам отброшен на спину, ну и, конечно – неизменные чёрные перчатки, без которых волшебника не видел никто и никогда с тех самых пор, как он стал Каладиусом.
За минувший год с лишним, что прошёл с момента получения ожога, рубцы уменьшились и посветлели. Кожа всё равно казалось тонкой и неестественно натянутой, словно лишённой морщинок и даже пор, и была на лице заметно светлее, чем на лысой голове. Всё те же редкие длинные волоски цвета остывшего пепла, торчавшие из подбородка, и всё тот же гладко выбритый череп. Наверное, через десятилетия следы ожогов смогут вообще изгладиться, явив миру истинное лицо великого мага, но пока же оно всё так же напоминало гротескную маску.
В общем, от всей фигуры Каладиуса так и веяло таинственностью и даже, можно сказать, легендарностью. Вероятно, Келдон очень красочно передал все те небылицы, которые услыхал ранее от великого мага, а также, вполне возможно, приукрасил многие из них. И теперь придворные взирали на идущего мимо них человека, словно на какого-то героя древнего эпоса, внезапно сошедшего на землю.
Его величество король Тренгон, пожилой мужчина с довольно неопрятной внешностью и подрасплывшейся с годами фигурой, нетерпеливо поджидал неспешно идущего волшебника, так сильно накренившись вперёд на своём троне, что, казалось, он вот-вот клюнет носом вниз и упадёт на ведущие к престолу ступени. Он буквально пожирал глазами чёрную долговязую фигуру.
Рядом с троном стояло несколько человек. Одного из них Каладиус знал, поскольку это был принц Келдон собственной персоной. Его высочество радушно улыбался, и на мгновение великому магу показалось, что принц торжествует, словно купаясь в лучах славы древнего волшебника. Лишь протокол и этикет не давали великому князю сбежать со ступеней навстречу этому человеку-легенде.
Физиономии остальных были не в пример кислее. Особенно скуксился седовласый старик с длинными сальными волосами, схваченными в небрежный пучок. По нескольким мангиловым украшениям на его груди и пальцах было несложно догадаться, кто он. Но даже будь он совершенно нагим и безо всяких украшений, Каладиус сразу понял бы, что этот старец – главный придворный маг Анцидиус. Слишком уж красноречивыми были та высокомерная неприязнь пополам с глубоко запрятанным страхом, что он прочёл на его лице.
Ещё одним хмурым человеком у трона был, судя по всему, первый министр королевства Тишон. Но этот, похоже, просто всегда был в дурном настроении, словно каждое утро завтракал битыми бутылками. Он, по крайней мере, в отличие от Анцидиуса, не видел в приближающемся волшебнике угрозу своему положению.
Третьим из этой компании был, судя по всему, младший сын короля, принц Дейвон. Он был разительно похож на старшего брата, и если бы не густая каштановая борода, доходящая едва ли не до груди, их, наверное, вполне можно было бы перепутать, хотя Келдон был на несколько лет старше. Принц Дейвон единственный из всех выглядел едва ли не равнодушным к происходящему. Впрочем, как позднее узнает Каладиус, младший брат Келдона обычно бывал равнодушным вообще ко всему.
Ну и четвертым был человек в арионнитских одеждах, стоящий чуть особняком. Не нужно было иметь много ума, чтобы понять, что это – верховный жрец Арионна Каихи. Эти странные служители культа, достигая определённых высот в своей иерархии, имели привычку принимать какие-то совершенно непроизносимые имена. Несмотря на то, что в Латионе официально были разрешены все три конфессии, на практике арионнитство всё равно оставалось доминирующим – ассианство по-прежнему было узкой, едва ли не профессиональной религией и не имело столь грандиозной структуры, а от протокреаторианства, хоть и признанного на государственном уровне, большая часть населения по-прежнему старалась держаться подальше.
