Драонна несколько покоробили слова графа, но, с другой стороны, это было типичное пренебрежение цветущей юности к дряхлой старости. И тем не менее он сделал себе пометку на память разыскать этого Тирни и поговорить с ним, если он, конечно, не совсем ещё впал в маразм. Судя по всему, человеком он был явно необычным.
Тем временем четверо собеседников выбрались из дворца и шли через небольшой садик к флигелю. Летом здесь, наверное, было чрезвычайно хорошо и уютно, но сейчас деревья стояли голые, покрытые лишь инеем. Правда, дорожки были аккуратно очищены от снега, что и не удивительно, коль уж по ним ходили любимцы самого императора!
И сам флигель оказался вполне уютным. В нём было два крыла, и, по словам продолжавшего болтать Доссана одно из них полностью пустовало, так что места должно было хватить и самому принцу, и всей его свите. Визьер же не преминул похвастать тем, что им здесь готовит собственный повар, и готовит преотменно, и что отныне он будет готовить также и на лирр.
– Живём здесь, милорд, как в собственном небольшом государстве, – сладко улыбнулся Визьер. – Если заумная болтовня его величества начинает вызывать у нас мигрень – мы тут же скрываемся здесь на сутки, а то и двое. Ищем тут, так сказать, политического убежища.
Все трое разразились хохотом – видимо, подобные подтрунивания над собственным сюзереном среди них были делом обычным. Собственно, даже после столь непродолжительного знакомства с Рионом принца это нисколько не удивляло.
– Вот мы и пришли, милорд, – сделал широкий жест Визьер, распахивая дверь перед Драонном. – В вашем распоряжении будет всё левое крыло, располагайтесь там, где сочтёте удобным. Несмотря на то, что флигелёк небольшой, но стены толстые и смежных комнат нет, так что наше соседство вас не побеспокоит. Да и сами мы – соседи не шумные.
И все трое вновь многозначительно рассмеялись. Однако теперь, после краткой беседы, они уже не казались столь ничтожными и раздражающими.
– Благодарю, господа, – учтиво поклонился Драонн. – С вашего позволения, я оставлю вас, чтобы обустроиться и привести себя в порядок. Можно ли здесь попросить наполнить ванну горячей водой?
– Отчего бы и нет? Здесь полным-полно слуг. Прикажите любому, и через час ванна будет готова!
– Ещё раз благодарю вас. Увидимся завтра!
И Драонн отправился в свою половину флигеля – выбирать комнату по душе.
***
За полчаса до обозначенного срока Драонн в сопровождении Ливейтина, а также ещё нескольких наиболее знатных своих вассалов, изящно одетый и отдохнувший, предстал перед императором. Он дружески кивнул уже находившейся подле Риона троице и склонился в глубоком поклоне перед государем.
– Вы весьма пунктуальны, милорд, – похвалил его император. – Полагаю, что всё уже готово к вашему представлению. Весь двор собрался в большой церемониальной зале. Все ждут лишь нас.
– Тогда не будем заставлять их ждать, ваше величество.
В церемониальной зале и правда было многолюдно. Здесь не было огромных каминов – лишь несколько металлических жаровен, чтобы обогревать помещение, но сейчас это особенно и не требовалось – воздух был нагрет дыханием многих людей. Все они жадно смотрели на лиррийского принца, который для них был живым воплощением легенды, казалось бы, давно уже умершей. Они глядели на илира, который лично разговаривал с дедом нынешнего императора, а особо тонкие ценители истории припоминали ещё и знаменитого некогда канцлера Делетуара.
– Вам выпала честь попасть в историю, господа! – своим тонким голосом начал Рион, и в зале наступила тишина. – Сколь ни антагонистичным казалось нам всегда сосуществование лирр и людей, нельзя не признать, что в этом было больше замысла смертных, нежели богов. Все мы – дети Белого Арионна, и он любит нас одинаково. Когда люди пришли в этот мир – беспомощные и слабые, словно младенцы, исторгнутые из материнского чрева, именно лирры помогли нам стать теми, кто мы есть теперь. Именно лирры научили нас тому, что мы знаем, ну а мы, в свою очередь, позже многому научили их. Лишь кознями Асса-лиходея можно объяснить ту вражду, что вспыхнула позднее между нашими народами. Логика бессильна истолковать причину этой вражды – корни её глубоко погрязли в нелепых предрассудках и взаимных претензиях…
Его величество явно любил поговорить, а также, судя по всему, любил себя слушать. Уже через четверть часа Драонн заскучал, окончательно потеряв нить витиеватых рассуждений монарха, а тот, похоже, столь высоко вознёсся на крыльях своего красноречия, что окончательно ушёл от первоначального плана и говорил по вдохновению, недостатка в котором явно не испытывал.
Подданные, как видно, уже вполне привыкли к многомудрым и одновременно бестолковым речам своего государя, поэтому наиболее стойкие или же наиболее подобострастные всё ещё сохраняли выражение восторженного внимания на лице. В задних же рядах уже поднимался лёгкий гул, складывающийся из перетоптываний, шуршания и перешептываний, так что в конце концов одному из вельмож в передних рядах пришлось даже призвать людей к порядку.
В какой-то момент император Рион всё-таки сумел вынырнуть из хитросплетений своих речей и перейти к представлению Драонна. Было объявлено о великих – реальных или мнимых – заслугах достойного принца перед короной, причём выходило так, что четверть века назад именно Драонн, едва ли не лично, сумел остановить пагубную войну. Вряд ли, конечно, начитанный император действительно так плохо знал историю – скорее всего его просто опять понесло. В любом случае, поделать с этим Драонн ничего не мог, а потому оставалось лишь стоять и выслушивать всю эту чушь с максимально беспристрастным лицом.
– С этого дня начинается новая эра! – провозгласил Рион, которому до этого пришлось отпить воды из-за пересохшего горла, что на время оборвало его поток мыслей и позволило вернуться к главному. – Убеждён, что милорд Драонн Доромионский послужит нам не хуже, чем он служил моим отцу и деду! Заявляю со всей ответственностью: пока в моём государстве не наступит полный мир и равноправие между лиррами и людьми, для меня не будет министра важнее и ответственнее, чем принц Драонн!
Это был, конечно, уже явный перебор, и Драонн, стоя лицом к присутствующим, не мог не видеть, как перекосились их лица, даже несмотря на то, что все, похоже, прекрасно осознавали, чего стоит трёп императора. Рион словно специально старался подставить будущего министра как можно сильнее.
– Да наступит вечный мир между лиррами и людьми! – столь патетической нотой император наконец закончил свою речь.
По его сигналу вперёд вышел один из канцлеров (не Дойт, а других легкомысленный правитель представить Драонну не удосужился), держа на вытянутых руках белую, шитую зелёными нитями широкую ленту. Эта лента была символом министров, которую они надевали по торжественным случаям. На неё же прикреплялись ордена, ежели хозяин ленты был этого достоин. У лиррийского принца она, разумеется, пока ещё была пустой.
Под нестройные аплодисменты министерская лента была надета Драонну через левое плечо, после чего он низко поклонился сперва императору, а затем вельможе, вручившему ленту – так требовал этикет. По счастью, говорить ответного слова не требовалось – считалось, что к сказанному императором добавить нечего.
