– Спасибо, – кивнула бледная и расстроенная Айлин. – Я не представляю, что будет, если мама узнает о наших встречах с Эдди. Она страшно рассердится на него. Я больше не буду про вас ничего рассказывать. Я знаю, что ябедничала, но иногда очень сложно не ответить, когда мама спрашивает.
Бобби мысленно согласилась с Айлин – да, ей приходилось непросто. Но вряд ли она сможет решить свои проблемы, если будет всего бояться и бегать жаловаться, – раньше или позже она сама это поймёт.
Но в это утро Айлин была настроена крайне решительно и не отвечала на настойчивые расспросы матери, а та, конечно, ужасно злилась. Экономка, когда давала себе волю, могла быть очень вспыльчивой, и бедная Айлин ощутила это на собственной шкуре.
– Клодин, – тихо сказала Сьюзен, пока все завтракали, – если хочешь признаться мисс Теобальд в том, что это ты заперла экономку, иди сразу после завтрака. Но, если ты решила не признаваться, мы тебя поддержим. Скажем мисс Теобальд, что будем отвечать всем классом. Ведь именно благодаря тебе мы так хорошо провели время, и каждая из нас с удовольствием сделала бы то же, что и ты. Мы не хотим, чтобы тебя наказали.
– Спасибо, Сьюзен, – ответила Клодин. Эти английские девочки иногда вели себя удивительно благородно. – Но я пойду к мисс Теобальд. Я не стыжусь того, что сделала. Экономка – злая женщина, и я скажу мисс Теобальд, что с удовольствием наказала её за нехорошее поведение в этой четверти.
– Ну что ж, поступай, как считаешь нужным, – сказала Сьюзен, подумав про себя, что, похоже, Клодин всю жизнь будет говорить и делать только то, что хочет. – Удачи тебе!
Так что после завтрака Клодин отправилась к директрисе, решительно постучала в дверь кабинета и вошла.
– Мисс Теобальд, – проговорила она без всяких предисловий, – я пришла сказать, что это я заперла экономку в шкафу. Наверное, ни одна английская девочка со своей английской честностью не решилась бы так поступить, но я-то – француженка, и мне не нравится экономка, и я хотела, чтобы мои одноклассницы повеселились. Мы устроили ночной пикник, мисс Теобальд, и плавали в бассейне. То есть я не полезла в воду, а остальные полезли, и они сказали, что это было восхитительно.
Слушая это мужественное признание, мисс Теобальд не смогла сдержать улыбки. Клодин всегда держалась абсолютно естественно и твёрдо была уверена в своей правоте, даже когда признавалась в самых странных поступках. Директриса с симпатией выслушала признание смышлёной француженки.
– За что же ты не любишь экономку?
– Вы хотите знать правду? – произнесла Клодин. – Хорошо, тогда я скажу. Экономка узнаёт через Айлин обо всех глупостях и мелких проделках четвероклассниц, а после этого наши простыни и наволочки вдруг начинают рваться сами собой, и мы часами должны их зашивать. Каким-то удивительным образом появляются дыры на чулках, пропадают пуговицы на блузках. К сожалению, мисс Теобальд, в классе не любят Айлин, но, если кто-то из девочек смеет показать это, все её вещи почему-то рвутся, и ей приходится сидеть и зашивать их, вместо того чтобы играть в игры с остальными.
– Понятно, – проговорила директриса. У неё уже давно закрались подозрения на этот счёт. – Но, Клодин, ты всё равно не можешь запирать людей в шкафы. Я уверена, что это не принято даже среди французских школьниц.
– Мисс Теобальд, обычно я не запираю людей, – с чувством ответила Клодин, явно собираясь пуститься в долгие рассуждения. – Нет-нет! Запирать в шкафы следует только тех, кто это заслужил! Но я никогда…
Мисс Теобальд с улыбкой подумала, что девочка очень похожа на свою тётю.
– Достаточно, Клодин, – проговорила она. – Пожалуйста, извинись перед матрон и прими наказание, которое она тебе назначит. И ещё кое-что… – Мисс Теобальд дружески посмотрела на маленькую француженку. Та слушала серьёзно и внимательно, поскольку ей очень нравилась умная и доброжелательная директриса. – Речь об английской честности. Ты говоришь о ней шутливо, даже насмешливо, но, мне кажется, в глубине души ты понимаешь её ценность. Когда придёт время возвращаться во Францию, Клодин, захвати с собой английскую честность, пожалуйста.
– Мисс Теобальд, – растроганно произнесла Клодин, – поверьте, я вовсе не смеюсь над английской честностью. Сначала я не понимала, что это такое, потом думала, что это очень утомительное качество в других и тем более в тебе самой. Но теперь я начинаю понимать и думаю, что это очень, очень хорошо.
Тут в дверь постучали, и в кабинет вошла экономка, ещё более мрачная, чем всегда. Она собиралась немедленно обсудить с директрисой некоторые вопросы. Клодин очень обрадовалась.
«Я извинюсь перед ней прямо сейчас, – подумала лукавая девчонка, – перед мисс Теобальд. При директрисе она не посмеет слишком сильно ругаться и не назначит особо суровое наказание!»
И Клодин, опустив глаза, с самым кротким видом подошла к экономке.
– Матрон, – робко сказала она, – это я заперла вас прошлой ночью. Я прошу у вас прощения и готова понести любое наказание.
Мисс Теобальд с трудом сдержала смех. Она прекрасно видела, что девочка притворяется и ловко пользуется её присутствием, чтобы смягчить своё наказание.
Матрон побагровела и принялась отчитывать Клодин:
– Ты очень озорная и невоспитанная! Ты заслуживаешь того, чтобы тебя исключили из школы! Лично я обязательно выгнала бы тебя, но мне жаль твою тётю, которая преподаёт здесь французский язык, это разобьёт ей сердце!
На самом деле экономка побаивалась мадемуазель, ещё более горячую и вспыльчивую, чем она сама. Матрон подозревала, что та не постесняется вцепиться ей в физиономию и повыдирать все волосы, если она потребует выгнать девчонку из школы.
– Вы так добры, что жалеете мою бедную тётю, – всё так же покорно произнесла Клодин. – А как вы меня накажете?
– Всё своё свободное время на этой неделе ты будешь помогать мне приводить в порядок школьное бельё, – ответила экономка.
Глаза Клодин радостно сверкнули – теперь она на всю неделю освобождена от спортивных игр и прогулок! Но, поскольку она стояла, скромно опустив ресницы, экономка ничего не заметила.
– Хорошо, матрон, – сказала девочка несчастным голосом, который ни на минуту не обманул директрису. – Можно я теперь вернусь в класс?
Она весело и благодарно улыбнулась мисс Теобальд и вышла из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь. Директриса, глядя ей вслед, подумала, что просто невозможно не любить эту лукавую, озорную и своевольную девчонку.
– Ну, мисс Теобальд, – воинственно произнесла экономка, – мы можем сейчас обсудить случаи воровства? Я больше не в состоянии это терпеть. День за днём у меня что-то крадут! Только прошлой ночью снова пропали деньги! Всего два фунта, но какая разница, два или десять – это всё равно воровство! И воровку необходимо выгнать из школы. Вы не хотите исключать девочку, которая меня заперла, но, может быть, придётся, мисс Теобальд, может быть, придётся!
