– Слушайте, а ведь Мирабел должна уехать по окончании половины четверти! – вспомнила вдруг Бобби. – Значит, она не сможет участвовать в концерте и не узнает, выбрали её в команду по лакроссу или нет, и пропустит деньрожденный пир, который собирается устроить Карлотта!
– Вот дурочка, – расстроилась Дорис. – У неё с головой не в порядке, вот её главная беда.
– Мирабел могла бы быть нормальной девчонкой, если бы бросила все эти фокусы, – заметила Пат. – По-моему, она уже стала гораздо лучше. И так хорошо относится к пугливой мышке Глэдис. Вчера Кэтлин, когда заходила проведать нас, сказала, что Мирабел всё время присматривает за Глэдис и везде с ней ходит. А Глэдис тоже бегает за ней как собачонка, куда бы она ни пошла, и слушается её.
– Кто бы мог подумать, что эти двое подружатся! – покачала головой Изабель. – А кому могло прийти в голову, что ленивая Анна сумеет так взбодриться?
Хотя больным стало гораздо лучше, они всё равно не смогли бы поучаствовать в концерте, если бы его отложили лишь на неделю, так что перенос на две недели оказался очень удачным. Но на концерт третьего класса прямо перед окончанием половины четверти девочки попадали.
Мирабел мрачнела с каждым днём. Конец половины четверти стремительно приближался. Перенос концерта сильно расстроил её, да ещё и в классе не хватало кучи народа, и от этого на уроках было как-то скучно.
Единственное, что радовало Мирабел, так это её дружба с Глэдис. Девочка оказалась совсем не так проста, как виделось со стороны. У неё было прекрасное чувство юмора, и она остроумно шутила. С ней было интересно, потому что она умела поддержать живой и весёлый разговор. Глэдис почти не упоминала о своих переживаниях, и ей искренне нравилась новая подруга. И Мирабел, которая стеснялась и не умела показывать своё расположение, любила, когда Глэдис брала её под руку.
– Мирабел, но ты же не уедешь после окончания половины четверти? – спросила как-то Глэдис. – Осталось всего несколько дней. Мы так хорошо с тобой подружились. Не уезжай, а?
– Конечно, я должна уехать, – грубовато ответила Мирабел. – Я так решила ещё до того, как приехала сюда. А я никогда не отступаю от принятых решений.
– Я знаю, – со вздохом сказала Глэдис. – Только такие люди, как я, меняют свои мнения и решения. Но мне так хочется, чтобы ты осталась, Мирабел.
В тот же день, навещая больных, Глэдис поделилась своими переживаниями с Хилари.
– Мне так хочется, чтобы Мирабел осталась! – сказала она. – С тех пор как мы с ней подружились и вы все мне хлопали, я стала другим человеком.
– А зачем ей уезжать? – не поняла Хилари. – Она уже привыкла к Сент-Клэру, ей здесь хорошо, все с ней дружат. С какой стати ей теперь уезжать после первой половины четверти?
– Понимаешь, – принялась объяснять Глэдис, – она никогда не отказывается от своих слов. Сказала, что уедет, значит, должна уехать. У неё очень сильный и твёрдый характер.
– Как раз людям с твёрдым характером и не мешает время от времени менять своё решение, – заметила Хилари. – По-моему, это самая настоящая слабость, когда ты не можешь признаться себе в том, что сделала глупость, и отказаться от неё. Если Мирабел уедет, она сделает настоящую глупость. Она нам нужна, хотя бы для концерта, и она прекрасно это знает. Мирабел сейчас выказывает слабость, а не силу.
Глэдис была поражена. Ей никогда не приходило в голову посмотреть на происходящее с такой стороны. Она почему-то считала, что сильные люди всегда принимают правильные решения, а потому никогда их не меняют. И вдруг оказалось, что и сильная натура способна совершить ошибку или глупость только потому, что из гордости не желала менять своё решение.
Глэдис удивлённо уставилась на Хилари.
– А ты не можешь сказать об этом Мирабел? – спросила она.
– Ты сама ей скажи, – ответила Хилари. – Ты же её подруга. Вот и поговори с ней.
– Меня она и слушать не станет, – расстроилась Глэдис.
– Просто ты боишься с ней спорить, – засмеялась Хилари. – Ну же, трусишка, возьми быка за рога. Если ты ей настоящая подруга, не бойся говорить в лицо то, что думаешь. Будь смелее!
Бедная Глэдис! Все вокруг твердили, что ей надо быть смелее. А она совсем не чувствовала в себе никакой смелости. Она всегда была такой тихой, домашней маминой дочкой, и очень трудно было вдруг взять и стать самостоятельной.
Но Хилари была права: какой смысл называть человека своим другом, если не можешь помочь ему в трудную минуту? Если Глэдис не найдёт в себе мужества поговорить с Мирабел, она потеряет подругу, потому что та уедет. Ну а если Мирабел рассердится и не захочет больше дружить с Глэдис? Пусть будет как будет.
Глэдис было непросто. Человеку с более слабым характером всегда сложно спорить с тем, кто твёрд и уверен в себе, тем более объяснять, что тот ошибается.
Но Глэдис всё равно подошла к подруге и взяла её под руку.
– Мирабел, – сказала она, – я тут снова думала о твоём отъезде домой. О том, что ты не меняешь принятые решения и всё такое. Но мне кажется, ты не совсем права.
– Это моё личное дело, – довольно грубо ответила Мирабел.
– Нет, не только. Меня это тоже касается, – проговорила Глэдис, стараясь, чтобы голос не задрожал. – Ты моя подруга, и я не хочу, чтобы ты уезжала.
– Я тебе уже объяснила, что не меняю мнения. Никогда. Так что отвяжись, – сказала Мирабел.
– Но если ты и правда сильный человек, которым хочешь быть, ты должна изменить своё мнение, – прямо сказала Глэдис. – Ты сама знаешь, что прекрасно можешь остаться, но гордость не позволяет тебе признаться, что ты приняла глупое решение. Поэтому ты прикидываешься сильным человеком, который не изменяет своему слову.
– Глэдис, как ты можешь так со мной разговаривать?! – возмутилась Мирабел. – Нечего изображать из себя мисс Теобальд, разбирать моё поведение и объяснять, что я плохая и не стою того, чтобы меня учили.
– Я ничего подобного не говорила, – расстроилась Глэдис. – Я только говорю, что гордость мешает тебе стать счастливой, вот и всё.
Мирабел вспыхнула и, рассерженно оттолкнув подругу, убежала. Как Глэдис посмела её поучать?! Мирабел натянула шапку и, всё ещё кипя от негодования, отправилась во двор.
Несчастная Глэдис смотрела ей вслед.
«Так я и знала, что это не кончится ничем хорошим, – думала она. – Конечно, Мирабел не потерпит, чтобы я с ней так разговаривала. Теперь она не будет дружить со мной даже в оставшиеся два-три дня!»
А рассерженная, негодующая Мирабел мчалась по территории школы. Но постепенно её гнев прошёл, она немного успокоилась и начала думать. Пожалуй, в том, что говорила Глэдис, был смысл.
«Просто удивительно, как эта робкая мышка до такого додумалась, – размышляла Мирабел. – А ведь я, наверное, ещё много чего о ней не знаю. И она так смело отстаивала своё мнение! Наверное, она правда очень хорошо ко мне относится и хочет со мной дружить, раз так настойчиво уговаривает остаться».
