— Шестьдесят процентов товарооборота? Ты не купец, Марк, ты император! И Империя вполне может обойтись без этих фанатиков из Ордена. Придется затянуть пояса потуже, но в результате мы получим независимость! Наша военная мощь только возрастет от того, что мы будем строить новые корабли. — Тир ухмыльнулся с экрана. Император похолодел. Военная мощь. То, как Тир сказал эти слова означало только одно.
— Да, Марк, я собираюсь вести войну. Нет, скорее даже — войны. По-моему империи давно следовало пустить кровь, если ты понимаешь, о чем я… — сказал Тир. Император и без этого признания бы понял о чем речь. Это же лучший способ избавиться от верных Марку частей гвардии — отправить их в мясорубку войны. И в гражданском обществе под общую кампанию можно легко затянуть гайки, устраняя неугодных в режиме военного времени. Пропаганда, психологические кампании, устранение раскола в обществе, путем введения нового внешнего врага… усиление органов внутренней безопасности, диктатура и жесткий прессинг всех несогласных. Террор внутри государства и агрессия снаружи. Массовые репрессии и выжигание планет. И все это — от его, Марка, имени. А потом, когда власть себя дискредитирует, когда вся Галактика будет проклинать империю, когда напряжение в обществе достигнет апогея — на престол вступит Тир. Скорее всего мне устроят несчастный случай, подумал император, шел, поскользнулся на кожуре банана свернул себе шею, скоропостижно и внезапно, скорбим и соболезнуем, выражаем искреннее негодование. А то и показательный судебный процесс — все зависит от того, что будет более выгодно новому правительству. Так все и будет — понял император, следя за кадыком Тира, скользящем вверх и вниз под кожей горла.
— Не думай, что я уберу тебя через десять лет. — словно прочел его мысли Тир: — Ты сможешь сам гарантировать это своими позициями в Совете Пэров. Все честно. Живи себе на своей вилле. Все, что нужно и даже сверх того — все, что захочешь у тебя будет. Так что выбирать по сути нечего. Ты остаешься и ведешь полноценную жизнь. Признайся, иногда хотелось отдохнуть от всего этого, а? — Тир кивнул и продолжил: — У тебя есть некоторое время. Два часа, не более. Подумай. Я оставляю тебя с Ромулом наедине. — экран погас. Император перевел взгляд на Ромула. Тот встретил его взгляд спокойно и уверено, взглядом человека, которому нечего терять.
— Послушай, Ромул… я не стану уговаривать тебя или обещать… ты уже все решил. Верно? Я повторю свой вопрос — зачем? — спросил император.
— Ваше величие все поймет в свое время. — ответил Ромул.
— Понятно. — император замолчал.
— Но я хочу добавить, что всегда был лоялен по отношении к империи. И остаюсь таковым. Империя превыше всего, мой император! — Ромул встал и отдал салют. Странно, но это не выглядело издевательством. Он сделал это искренне, отдаваясь внезапному порыву чувств. Внутри императора мелькнула, на мгновение вспыхнув какая-то мысль, важная, очень важная, но тотчас растворилась, пропала. Пропала, заслоненная другими мыслями. Выбором ответа. Выбором пути. Он не может согласится на предложение Тира. То есть, конечно, может сделать вид, что согласился, а потом выжидать нужный момент для ответного хода. Но если Тира он и смог бы обмануть, то Ромул… и потом, у них наверняка есть запасной план. Им невыгодно чтобы он умер прямо сейчас, но с каждым днем отсрочки они будут усиливать свою позицию в Совете Пэров и в гвардии… значит сейчас или никогда. Конечно он может принять предложение и искренне — уйти в отставку. И вполне вероятно, что Тир даже сдержит слово и предоставит ему возможность жить спокойно… если можно жить спокойно в то время как Империя будет гореть в пожаре войн и террора. Надо выбирать. Император вдруг понял, что выбирать по сути нечего. Он сделал свой выбор давным-давно, еще когда надел эту корону в первый раз. Он вздохнул, искренне удивляясь своему спокойствию. Никаких сделок. Никаких переговоров. Делай что должен — и будь что будет.
— А что бы ты выбрал, Ромул? — спросил император, глядя на своего советника. Это было наивысшее испытание. Шар-Голтэх, как это называли на Древнем языке императоров. Верность… что есть верность. Лишь слово. Ромул верен империи… но он изменил императору. Значит он считает, что империя и я — разные вещи и наши интересы не совпадают. Значит он все еще пытается улучшить империю, пусть даже заговором. Но неужели он н видит, в какую пропасть заведет империю мой брат? Или он надеется манипулировать им? Но манипулировать параноиком все равно что скакать на разъяренном быке — рано или поздно он тебя скинет. И тогда он втопчет тебя своими копытами в пыль, дробя кости и разрывая внутренности.
— Я бы согласился на его предложение, мой император. Если вы выслушаете причту, то поймете почему.
- Давай.
— Однажды шах хотел казнить Насреддина, но тот упал ему в колени и сказал — повелитель, не казни меня, я научу твоего ишака говорить за пять лет. Шах удивился, но сказал — если не научишь, то я запытаю тебя до смерти. Друзья Насрединна удивись и загоревали. Зачем ты сказал такую глупость? — спрашивали они. Все просто — сказал он им в ответ. За пять лет многое может случится. Шах может умереть. Может умереть ишак. Могу умереть я. И в конце концов ишак может заговорить. — Ромул замолк. Император кивнул головой. Он понял. Но он не был согласен.
— Ромул… ты умный человек. Но в нашем случае все не так. И ты не шах. И Тир не ишак. И я не Насрединн. — император дал понял Ромулу, что понимает, кто на самом деле здесь дергает за веревочки, а кто всего лишь ишак, идущий за привязанной перед его носом морковкой.
— И более того — я уверен, что ни я, ни ты не сможешь выучить нашего ишака… даже приручить его. И это будет стоить империи многих и многих жертв. И даже не в этом дело…
— А в чем же тогда? — спросил Ромул.
— А в том, что Империя, черт возьми, не ведет переговоров с предателями! — рявкнул император: — и не идет ни на какие компромиссы!
— Вы … — начал было Ромул, но в этот момент поперек его шеи возникла красная тонкая линия. Линия увеличивалась, хлынула кровь и голова советника вдруг откинулась назад, словно крышка на шкатулке. Имплантат — понял император, имплантант, настроенный на лояльность империи наконец сработал, нанонить попросту отрезала Ромулу голову, сейчас сработает бомба и все вокруг взлетит на воздух. Интересно, почему сейчас Ромул вдруг снова стал отождествлять Империю и Императора как одно целое, что его и погубило. Он снова стал для Ромула империей — и Ромул понял, что он предал свою империю. Вот и сработал имплантат. Но где же взрыв? Бомба лежала на столе. Император протянул руку и осторожно потрогал ее. При прикосновении откинулась крышка, отпали внешние стенки и на столе остался лишь экземпляр старой Библии церкви Антропоса. Машинально император открыл его на заложенной странице.
— И тот кто хочет достичь большего, должен рискнуть малым. Не все то золото, что блестит, не всяк тот друг, кто так называется, не всегда можно отличить правду от лжи. Но только тот, кто идет по пути сердца своего никогда не ошибется… — прочел он вслух. Что-то щелкнуло, загудело, завыла сирена, шкаф встроенный в стену, поднялся вверх а на его месте император увидел пульт управления.
