— А вот и самое интересное. — сказал Ярик. — Похоже всё прошло успешно. Наш выход Грин. Теперь можно подъехать ближе.
Мотоцикл снова взревел, и рванув понёсся ко всей группе людей. Гробовщик напрягся, а затем как-то опознав людей расслабился. Яр доехал до всех, и остановил мотоцикл. Грин не теряя времени выскочил и кинулся к Жене. Женя стояла радостная и одновременно какая-то поникшая.
Вместо слов он просто обхватил её, а уткнулась в его плечо и заплакала.
— А вот и наш доктор. — кивнул Гробовщик. — Рад тебя видеть Грин, могу сказать, что не разочаровался в тебе. Молодец.
— Тебе не стоило приезжать. — шмыгнула носом Женя.
— Наручники! — крикнул вместо этого Грин. — Да снимите вы уже с неё наручники! У кого эти чёртовы ключи?!
Все смущённо переглянулись.
— их похоже нет. — ответил Ярик. — Муры потеряли или просто выбросили. Сейчас не тот момент, чтобы снимать с них гипноз и искать.
— Наручники? — спросил внешник-военный, который выглядел находящимся в адекватном состоянии. — А давайте я.
Гробовщик кивнул, однако Грин не сдвинулся с места.
— Пусть. — начала Женя. — Он…
Внешник просто вздохнул и протянул рукоятью вперёд нож.
— Пот, им можешь разрезать наручники.
Грин всё ещё не доверяя взял нож и попробовал разрезать цепь — лезвие прошло через звенья цепи, как нож сквозь замёрзший пластилин. В пазл, который находился у него в мозгу встал кусочек. Грин начал состругивать метал дужек наручников.
— Теперь мой должок Чалому. — пробасил внешник повернувшись к Гробовщику.
Тот просто кивнул.
Грин пусть и начал что-то подозревать, но всё ещё не мог понять, как эти люди разговаривают с убийцей Роя.
— Не при ребёнке. — резко сказал незнакомый мужчина и Грин тут же его узнал — тот самый хигстер-клокстопер Карат, которого в баре ему показывал Баклан.
— Э… Хорошо Карат. — помялся внешник и даже несколько вспотел под своим костюмом биологической защиты. — Пусть Диана отвернётся, а я всё сделаю быстро и без лишней жестокости — я не садист.
— Диана. — повернулся Карат к девочке. — Закрой глаза, только перед эти отдай ему Чалого.
Диана кивнула.
Чалый моргнул придя в сознание и испуганно заозирался.
— Привет Чалый. — со знакомыми интонациями сказал внешник и совсем знакомо вздохнул. — Когда-то давно, когда Настя была квазом, ты пытал её, а потом отрезал пальцы. И тогда я решил, что разделаюсь с тобой. Да, кстати, если не узнал меня — я Рой.
— Рой?! — вытаращился Чалый в шоке. — Ты?! Как?
Внешник что-то сделал и мачете сверкнуло затачиваясь до немыслимой остроты, а в следующую секунду он рубанул рассекая Чалого на пополам и останавливая лезвие в районе груди.
— Рой?! — теперь уже изумился Грин. — Это и правда ты? Ты ведь получил пулю в лоб… Я сам видел твой труп…
Внешник вздохнул, улыбнулся улыбкой Роя и попытался так же помассировать себе виски, но этому помешал скафандр.
— А я и правда умер. — сказал он. — Только поменялся с ним телами. Теперь я в теле неинфицированного внешника. Ещё через пару дней моя внешность начнёт меняться на мою старую. Поэтому нужно ещё много чего успеть. А ты что, в самом деле думал, что я сдал и спился? Знаешь Грин, это очень обидно.
— Сейчас подъедет Батя и девочки. — подошёл Гробовщик. — Пора заканчивать. Диана, солнышко, ещё раз.
Девочка ещё раз молча кивнула не открывая глаз, и второй внешник глядя стеклянными глазами направил пистолет на Гробовщика. Тот спокойно подошёл к нему, и даже направил дуло себе в лоб. Бахнул пистолет, и Гробовщик упал замертво. Все замерли не шевелясь. Внешник часто задышал, а потом заморгал.
— Да, Рой ты прав. Очень дерьмовые ощущения, хуже чем любое похмелье. Знаешь, я бы даже устроил внешникам такую казнь — запихивание внешника в тело мура. Но об этом потом. Можешь убрать ствол — ты видел, как я валил одноглазого кваза, и должен понимать, что ничем хорошим выстрел в меня не закончится.
— Верю. — убрал пистолет новый Рой.
— Гроб, это и правда ты? — спросил Карат.
— Ага. — ответил внешник. — Могу напомнить про розовые тапки в момент нашего знакомства. Наш договор остаётся в силе. Я держу слово Карат. Батя сделает остальную часть уговора.
— Гроб… Рой… — тихо сказала Женя.
— Мы помним Женя. — внешник замялся совсем как Рой. — Ему оставили Медянского… Просто понимаешь, делать это как-то…
— Всё в порядке. — тихо ответила Женя. — Грин, пожалуйста, поверь мне, хорошо? Замри и не двигайся. Диана, солнышко, пожалуйста.
Медянский со стеклянными глазами поднял пистолет и выстрелил Грину в лоб. Тот не успел даже подумать, а затем на него навалилась чернота, перед глазами всё поплыло. Голову словно сдавило, в мозгу появилась тупая ноющая боль, глаза словно обожгло вспышкой, суставы и кости начало ломить. Рассудок поплыл. Цвета вдруг обрели звук, звуки — вкус, а запахи — мелодии. Дикие боли продолжились вместе с мучительными инверсиями в мозгу, а затем он открыл глаза и понял, что стоит на коленях с пистолетом в руке, и смотрит на собственное тело с отверстием от пули во лбу. А ещё через секунду понял, что смотрит на мир через стекло или пластик шлема, а его руки выглядят совсем не так. На него с беспокойством смотрела Женя, Карат — с недоверием, Ярик — хмурил брови. Рой и Гробовщик, которых он ещё не начал воспринимать как старых знакомых смотрели с настороженностью.
— Рой, Гроб… — прошептал он. — Я что, поменял тело?
— Фух, Грин. — выдохнул Рой. — Это и правда ты. Да, и ты теперь тоже не инфицированный внешник. А теперь пойдём Грин, ещё много нужно сделать.
Вместо ответа Грин подошёл и обнял Женю через скафандр.
— Не надо Грин — попыталась отпихнуть его она. — Скафандр разгерметезируешь и снова заразишься.
— Ну и пусть. — тихо сказал он. — Женя, почему?
— Ты… понял? — спросила она.
— Начинаю догадываться. — ответил он.
— Батя едет. — сказал Гробовщик.
— Грин, извини, тебе Рой расскажет. — женя снова попыталась отстраниться.
— Э нет. — отрезал Рой. — Женя, я в этом не участвую. Рассказывать всё сама будешь. Я в семейные отношения не лезу.
Подъехал грузовик с боевым модулем и из него вылез Батя.
— Здорово сынки. Вижу у вас всё получилось?
— Ага. — кивнул Гробовщик. — Теперь ты остаешься за главного Батя. Я буду уверен, что в твоих ежовых рукавицах многим будет очень и очень спокойною. Сам понимаешь, больше всего меня коробит то, что мы будем делать. Я очень хотел бы остаться, так как то, что делаю пахнет дезертирством, плюс эта неопределённость того что будет мне очень не нравится. Я ведь привык держать слова.
