— Какая же я дура… Надо было сразу сказать…
Я продолжил выжидающе смотреть на нее.
— У меня есть вторая форма… Ну то есть облик… Когда у меня остаётся совсем мало сил, я могу снова стать куклой, в смысле детской игрушкой… Обычно если это происходит в поселке или рядом, то кто-нибудь находит меня и забирает, чтобы подарить детям, или украсить дом… Так я могу находиться в безопасности… Правда приходится время от времени сбрасывать Лебен, чтобы поддерживать малую форму… И иногда приходится кочевать, когда у кого-то возникают подозрения или просто становится грустно.
После этих слов я почувствовал себя виноватым. Так, стоп, не стоит верить всему, что я сейчас слышу.
— Так… Стоп, — я постарался взять себя в руки. — Что значит подозревали?
— Ну, — девушка слегка замялся. — Иногда дети видели как я двигаюсь. Или иногда, чтобы оставаться в малой форме мне нужно было принять теперешнюю, и пока нет хозяев сбросить Лебен — например почистив дом. Иногда кто-то видел меня в окно… Тогда приходилось бежать. Прятаться в чужих вещах, когда их передают из поселка в поселок — проще всего…
Похоже на правду.
— Покажи, — попросил я.
Ну ладно, если быть откровенным со своей совестью, то не попросил, а потребовал.
— Хорошо, — подумав она кивнула. — Сил во мне осталось как раз осталось до следующей Дикой Охоты… Передайте госпоже Анне, что я не чудовище.
После этих слов она сотворила две крохотные печати на ладонях, и от них пошёл легкий пар. Наверное так она гладила одежду без утюга. Через минуту печати просто погасли, а сама Долл начала стремительно уменьшаться, лицо и руки стали становиться всё более неестественными, одежда сжиматься, и вскоре на её месте осталась лишь детская фарфоровая кукла.
— Долл? — спросил я.
Кукла не шевельнулось. Похоже силы покинули её окончательно. Я продолжал молча смотреть на неё. Когда я коснулся её, то она не шевельнулась. Ощущения были странные. С одной стороны я продолжал считать, что поступил правильно — если тебе кажется, что что-то в этом мирке опасным — то так оно и есть. С другой стороны я почувствовал себя отвратительно — почти довёл до слёз и запугал девушку, и возможно, что незаслуженно.
Я ещё раз потыкал куклу. Она не пошевелилась, и ничем не показала, что живая. Вздохнув я погрузился в себя и оценил уровень Лебена. Ещё прилично — больше двух третей. Ну что ж, продолжим стимулировать свой организм этими замечательными чарами…
Я взял стул на котором сидела Долл и сев на него продолжил смотреть перед готовясь при малейшей опасности достать клинок или пистолет — сейчас было не время рефлексировать — за моей спиной на кровати спали три девушки, одна из которых неважно себя чувствовала, и от меня зависела их жизнь.
Примерно так я провёл время до утра поддерживая себя в состоянии бодрствования. Уже самой ночью я услышал знакомые звуки — топот множества копыт, крики, вой и свист — где-то мчалась Дикая Охота. Хорошо, что сейчас мы сидим в этом домике, а не ночуем где-то снаружи. По мере того, как мчалась Дикая Охота кукла на полу начала медленно шевелиться, а затем снова начала расти. Некоторое время я наблюдал обратный процесс, после чего на полу снова сидела Долл.
И как сейчас поступить? Извиниться? Сделать вид, что ничего не было? Извинения иногда просто не имеют силы. В качестве компромисса я слез со стула и снова уселся спиной к стене. Остальное времени до пробуждения девушек мы молчали. Девушки проснулись ближе к девяти утра. Первой проснулась Анна и открыв глаза пару раз моргнула, а после села. Второй проснулась Наталья и примерно так же села в постели. Больная Женя не спешила просыпаться.
— Дикая Охота прошла? — спросила Анна.
— Угу, — кивнул я.
Она внимательно посмотрела на нас.
— Что случилось? — спросила она.
Молчание длилось ровно две секунды, а после я хмуро сказал:
— Ночью пока вы спали я довёл её до слёз. Угрожал оружием, запугивал, в общем поступил крайне дурно и отвратительно.
Анна молча переводила взгляд с неё на меня пытаясь понять правду ли я сказал, и если да, то что это значит.
Тишину нарушил мелодичный голос Долл:
— О чём вы говорите Константин? Я помню только, как закончился мой Лебен, и я снова вернулась к своей малой форме. Я очнулась совсем недавно, когда прошла волна Дикой Охоты и напитала меня.
Вот те раз. Я пристально посмотрел на неё и увидел лишь доброжелательную улыбку. Не помнит что произошло ночью? Очень сильно сомневаюсь в этом. Судя по всему меня только что простили.
Анна и Наталья с некоторым недоумением смотрели на нас.
— Костя, о чём она говорит, какая форма? — негромко спросила Анна игнорируя её.
Видя, что она несколько подчёркнуто игнорирует её ответил я:
— Та, в которой она попала сюда. Когда у неё заканчиваются силы, она снова становится куклой. Это правда. Я видел сам.
Сказав это я пристально посмотрел на неё. Анна прекрасно поняла без слов и просто молча кивнула.
— И, знаешь что, Анна, — я стушевался и немного отвёл взгляд. — Не игнорируй её.
Сказав это я направился к двери и сняв засовы вышел вон. Почти так же, как вчера Анна, и прислонился спиной к стене. Ненавижу моральные терзания — выматывают хуже всего. Я стоял так некоторое время глядя во тьму, потом дверь к которой я уже стоял спиной снова открылась и кто-то вышел.
Я не стал оборачиваться — не настроен сейчас на разговоры. Совсем не настроен. Настроение такое, словно обидел ребёнка. Чья-то рука мягко погладила меня по плечу.
— Спасибо, — механически ответил я оборачиваясь и замер — рядом со мной стояла Долл.
Вот уж кого я не ожидал сейчас увидеть. Я молча замер посмотрев на неё с некоторым удивлением.
— Спасибо, — улыбнулась она и слегка приобняла меня.
Я почувствовал себя крайне смущенным.
— Кхм, Долл, — сказал я всё ещё смущаясь. — Рад, что я ошибся, но если это не так — ты знаешь, как я поступлю.
— Угу, — кивнула она. — Я рада, что на вас можно положиться.
Я замолчал, не зная как расценивать эти слова — как сарказм, или как комплемент, а Долл просто «отлипла» от меня и взяла меня под руку.
— Пойдемте в дом Константин, — сказала она. — Девочки могут начать волноваться.
Я снова промолчал и открыв ей дверь молча пропустил её вперёд. Женя уже проснулась и села на постели. Пахло бульоном для больной который готовила Наталья. Анна сидела с хмурым выражением лица и полировала свой палаш.
— Как себя чувствуешь Женя? — спросил я.
— Чудесно, — ответила та. — Я уже могу идти сама.
— Ещё рано, — ответила Арзет. — Костя, что мы будем делать дальше?
А вот этот вопрос застал меня врасплох. Действительно, что делать дальше в этом мирке, из которого нет выхода? И действительно, что делать дальше — вести жизнь бродячих охотников? Осесть в одном из посёлков питаясь скудной пищей и изредка собираясь с другими отчаявшимися аристократами играя в шахматы или карты? Стать такими же как печальный мэр? Мда… отвратительная нас ждёт жизнь. Прямо скажем не жизнь, а существование.
