— Что там?
— Вместо одного лаза здесь сразу четыре.
Повисла тишина. Максим аккуратно без спешки протиснулся между бойцами и подошёл к нам. Спецназовцы развернулись, держа под прицелом ту часть из которой мы пришли.
Мы внимательно вгляделись в отверстия. За ними было сотни других ходов, но ни провала, ни лестницы не было.
— Не разделяться! — скомандовал Максим. — Юра, Леня, что скажете?
Бойцы шагнули вперёд и принялись за свои проверки.
— Командир, тут как будто ничего необычного. Никакой магии и ничего такого, — развели они руками.
Максим молча, посмотрел на Хундов, которые творили что-то.
— Здесь абсолютно никаких следов, — наконец сказал Василий. — Как будто мы вообще здесь не проходили.
— Гасим фонари, оружие наизготовку и ждём, — скомандовал Максим. — Смотреть только через приборы ночного видения.
Мы погасили фонари и стали ждать во тьме время тянулось совершенно по-другому. Ничего не происходило. Не было никаких звуков — ни шорохов, ни шагов, ни звука дыхания. По крайней мере, было слышно только наше дыхание. Ни сенсоры спецназа, ни Хунды никого не могли обнаружить. Через час мы зажгли фонари, и обнаружили, теперь лаза всего два, но оба идут глубже под землю, и ни за одним нет лестницы по которой мы пришли.
— Или это какая-то местная аномалия, или нас обнаружили, — сказал наш капитан. — И даже не знаю, что из этого для нас будет хуже… Однако теперь хоть немного понятно, чем вызваны все те загадочные исчезновения людей, о которых говорили.
Я почувствовал, как кожа холодеет — кровь стремительно отливала от неё. Я не боялся сражений, не боялся пыток, не боялся ни чудовищ, ни преступников, но то, что творилось сейчас пробирало меня до дрожжи. Биться с такой вещью всё — равно, что рубиться на мечах с дождём, или стрелять из автомата по листопаду. Занятие абсолютно бессмысленное и с довольно предсказуемым итогом. Я был не единственным, кто побледнел — не знаю, как спецназ в их масках, но я очень хорошо увидел, как переменились в лице другие аристократы — как поменялся цвет лица, а у кого-то по вискам скатилась капля пота. Но к их чести никто из них не запаниковал и не ударился в истерику — вот, что значит правильное воспитание.
Баум обвёл нас взглядом. Хунды только переглянулись, и стали похожи на волков, у которых поднялась дыбом шерсть. Остальные просто напряглись. О том, чем грозит всё это задумались все.
— Спокойно! — разом оборвал весь мандраж наш капитан. — Если этот сукин тип научился заходить сюда и выходить по собственному желанию, то и мы сможем. А если не поймём, как это делать, то просто схватим его и заставим ответить, как так он это делает.
Напряжение, которым воздух был, буквально пропитан резко отступило прочь. Вот что значит быть капитаном. Пожалуй, я бы так не смог.
— Хорошо, — кивнул мгновенно сбросивший с себя оцепенение Рейган. — Какие будут приказания, капитан?
Максим задумался.
— Пища и вода на некоторое время у нас есть, — сказал он наконец. — Некоторое время побудем здесь. Возможно, это просто пространственная аномалия, и в какой-то момент откроется путь назад.
— Это логично, — вставил Баум.
Все сразу заметно повеселели и почувствовали воодушевление. Одно дело просто ждать чего-то страшного, и непредсказуемого, и совсем другое дело предположить, что это какое-то повторяющееся природное явление, как дождь, или как день и ночь — ждать будет гораздо проще, и не так жутко.
— Чёртов Бермудский Треугольник, — пробормотал себе под нос один из Хундов, но так тихо, чтобы никто не слышал — не стоило сейчас давить на нервы остальным.
— В наших рюкзаках есть фонари со встроенным генератором, — тем временем начал руководить максим. — Лампы в них набьются, и не гаснут — специальные, светодиодные. Не вечные, но могут проработать восемьдесят лет. Думаю, нам хватит и нескольких суток. Так же у вас есть просто портативные ручные генераторы. Пока обстраиваемся на месте и ждём. Никто никуда не уходит в одиночку. Ни в коем случае. Ни в коем случае не разделяться, всем находиться так, чтобы видеть друг друга. Сейчас по очереди делимся на три группы и начинаем одевать термобельё — под землёй очень легко простыть, или отморозить себе что-нибудь. Пока одна крупа меняет амуницию, две другие караулят.
Мы молча стали менять амуницию и готовиться к долгому ожиданию. Амуницию поменяли довольно быстро, тревога, хотя и заглушенная поселилась в сердце и не спешила отпускать. После этого натянули сигнальные растяжки спереди лагеря и сзади лагеря — без взрывчатки, только с использование специальных сигнализирующих устройств, разложили рюкзаки и специальные герметичные спальные мешки, и занялись выжиданием. Время тянулось как нельзя медленно. По-хорошему в такой ситуации следовало занять людей какой-нибудь работой, которая отвлечёт их от дурных мыслей, но этого делать было нельзя — звуки под землёй разносятся очень далеко. — Камень хорошо проводит звуки. Я старался гнать от себя гнусные думы. В памяти то и дело всплывал пресловутый Бермудский Треугольник где без вести пропадали самолёты, корабли, прекращала работать связь, и аномально работали часы. Потом самом собой вспомнились подобные пустыни в США и других странах, где без вести пропадали люди. Потом на ум пришло то, что между всеми аномальными местами на земле одно и то же расстояние — шестьсот шестьдесят шесть.
А после я понял, откуда были крики, которые слышали геологи.
Глава 14. Сектант
Я понял, откуда были эти крики из-под земли во время бурения Сверхглубокой. Это была не легенда, не ошибка, и не испорченный микрофон. Это действительно кричали люди. Люди, которые как-то попали под землю и запутались в этих коридорах не имея возможности выбраться. Именно они кричали о помощи, поняв, что попали в ловушку из которой возможно не выберутся. Кричали от отчаяния, звали на помощь, сходили с ума, но все было тщетно.
Ледяная дрожь пробежала по телу. Может быть лучше застрелиться, пока я ещё нахожусь в здравом уме?
Нет, с этим можно подождать. Следует размышлять логически. Если Хунды почувствовали итальянца, то значит он где-то здесь. Если он нашёл возможность входить и выходить, то выйдем и мы… Если не сойдём с ума раньше… Так, что-то мысли стали совсем отвратительные. Нужно гнать их от себя прочь и подальше. Сон не шел. Я встал и молча поднялся. Лагерь спал, или делал вид, что спал. Только часовые на своих постах несли дозор. Максим тоже не спал.
— Тоже не спиться? — спросил он. — На, возьми.
Я глянул на то, что он мне протягивал. Максим протянул мне чётки-болтухи.
— Успокаивает нервы, когда нельзя шуметь, — пояснил он. — Очень полезная штука.
Он продемонстрировал мне точно такую же копию, которую держал в руке перебирая.
— Спасибо, — я протянул руку за неожиданным сувениром и взял его.
