— И позаботьтесь, чтобы владельцы магазинов и палаток за пределами ограждения знали, что могут открыться.
Леви повернулась к открытой двери. На первом этаже здания располагался современный ломбард. Из тех, что принимают электронику и другие ценные предметы, не ожидая снова увидеть их владельца. Нисколько не сомневаясь, что имущество было украдено.
«Заведение, где происходит оборот наличности, — подумала Леви. — Полезное место для преступной группировки».
Сама дверь была ничем не примечательна, если не обращать внимания на снующих через нее полицейских. Когда она приблизилась, они остановились. Несколько из них посторонились, чтобы дать ей пройти.
Леви вошла внутрь и стала подниматься по лестнице. Подъем был быстрым. Всего один пролет. На лестничную площадку выходили две двери, затем начинался следующий подъем.
Одна из дверей вела в туалет. Вторая была широко открыта, и обстановка находившегося за ней кабинета шла вразрез как с внешним, так и с внутренним обликом здания. Леви шагнула туда.
Темный интерьер комнаты резко контрастировал с потрескавшимися белыми стенами лестничной площадки. Даже внутренняя сторона двери отличалась от наружной: снаружи дверь была побелена и казалась неприметной, изнутри — тщательно отполирована, с сияющей бронзовой ручкой. Кто-то постарался замаскировать комнату снаружи и в то же время потратил кучу денег, чтобы изнутри она производила совершенно иное впечатление.
Четыре жертвы.
Леви отметила четыре простыни, аккуратно расстеленные на полу кабинета. Под каждой лежало тело. Если бы дело происходило в сериале, тел и простыней уже не было бы. Их бы заменили на очерченные мелом или желтой лентой силуэты. Такова типичная черта полицейских сериалов, авторы которых плохо изучили вопрос. В реальности передвинуть жертву с риском уничтожить улики можно только ради спасения жизни. Но раз жертва уже умерла, спешить некуда. В этом случае приоритетом считается ничего не потревожить на месте преступления, поэтому тела остались на своих местах.
«Этим ребятам уже никто, кроме бога, не поможет», — подумала Леви.
Комната была просторной, почти во весь этаж. На противоположной от двери стороне стоял внушительный стол красного дерева в комплекте с кожаным креслом с высокой спинкой. И стол, и кресло были больше остальной мебели в комнате. Недвусмысленный намек на значительность владельца стола.
Картины на стене выглядели дорого. Леви не разбиралась в живописи — на это у нее не хватало времени, — но ей доводилось видеть признанные произведения искусства, и в них всегда было нечто особенное. Леви видела это особенное и сейчас: в картинах, мебели, расставленных по комнате бронзовых статуэтках.
Все это она рассмотрела за несколько секунд, после чего ее взгляд наконец упал на Стивена Хейла, стоящего в дальнем конце комнаты.
— Я смотрю, ты сегодня приоделся, Стив, — окликнула его Леви.
На этот раз Хейл был в костюме с галстуком, а не в белом комбинезоне, как в спальне Лонгмана. Это выделяло его среди остальных: все в комнате, кроме Леви, были одеты в белую форму криминалистов.
Услышав свое имя, Хейл повернулся и увидел Леви.
— Пробки, мэм? — спросил он, подходя.
«Снова на работе, снова формальности», — подумала Леви, не в первый раз замечая, что в костюме и тяжелых ботинках Хейл выглядит как типичнейший полицейский. Высокий, мощного телосложения, возможно, чуть-чуть потерявший форму. Но все еще внушительный, с отпечатком жизни, полной жестокости, на лице.
— Кошмарные, — ответила Леви. — Что нам известно?
— Чуть больше, чем час назад, когда я вам позвонил, — ответил Хейл. — Мы немножко поболтали с владельцем ломбарда, когда он пришел открывать свое заведение. Поразительно, насколько откровенными они становятся, чтобы избежать обыска.
— Как то, что он тебе рассказал, помогло ему избежать обыска?
— А оно и не помогло, — улыбнувшись, ответил Хейл. — Но он же этого не знает, правда?
Леви кивнула. Она привыкла, что Хейл получает удовольствие от скользкой стороны их профессии. Ей самой совсем не нравился этот аспект их работы — после шести лет в Шин-Бете Леви была сыта по горло обманом, — но иногда он бывал необходим. И когда наступал такой случай, она была благодарна Хейлу за энтузиазм.
— Так что он тебе рассказал? — спросила Леви.
Хейл указал на прикрытое простыней крупное тело, лежавшее ближе всего к двери.
— Ну для начала у нас тут не кто иной, как Леон Феррис. Вам ведь знакомо это имя?
— Черт. — Ее реакция была ясным ответом на вопрос. — Да. Я знаю, кто это.
— Причина смерти уже установлена, — продолжил Хейл. — Одно-единственное ножевое ранение, нанесенное под подбородок. Нож до сих пор у него в мозгу.
— Под подбородок?
— Да, мэм. Под нижнюю челюсть. Единственное место в черепе, кроме глаз, куда можно вонзить нож, минуя кость.
— Кто-то проделал такое с Леоном Феррисом? — Это расходилось со всем, что Леви знала о криминальном бароне. Феррис был чудовищем. Настолько жестоким и безжалостным, какие только бывают.
«Как кому-то вообще удалось подобраться к нему достаточно близко, чтобы убить таким способом?»
— Они с убийцей должны были стоять лицом к лицу, правильно? — спросила Леви, заглушая свое неверие.
— По словам Дэвида, да. Скорее всего.
Хейл мог иметь в виду только Дэвида Кристи, патологоанатома, работавшего с командой Леви. Насколько она поняла, он был здесь и уже ушел.
Хейл продолжил:
— Иначе нож никак не мог проникнуть под таким углом.
— Черт, — повторила Леви. Отвернулась от первой простыни. Та уже предвещала проблемы. Может, с остальными проще будет разобраться. — Кто тут еще?
— Этого паренька мы не знаем, — ответил Хейл, поворачиваясь к простыне, лежавшей ближе всего к Феррису. — Кто-то из его ребят, если верить владельцу ломбарда. Он не знает, как его звали. А вот остальные нам точно известны.
— Кто они?
Хейл указал на следующую простыню, и Леви вдруг увидела, что эти три тела составляют почти ровную линию.
— Здесь Харви Эллис, — сказал он, после чего повернулся к четвертой простыне, лежащей дальше от остальных. На другой стороне комнаты. — А там Кевин Теннант.
Леви ответила не сразу. Убийство Леона Ферриса — то, как он встретил свой конец, — беспокоило ее. Но и тех двоих она тоже знала. Оба были жестокими, опасными людьми. Мысль о том, что их всех могли прикончить одновременно, да к тому же на собственной территории, звучала нелепо.
Однако вот же лежали их трупы.
— Просто бред какой-то.
— В каком смысле, мэм?
— Одно дело убить в драке Леона Ферриса. Не то чтобы, конечно, я знала многих, кто на такое способен. Но и Теннанта с Эллисом тоже? Все трое суровые мужики с серьезными репутациями. Кто, черт возьми, мог это сделать?
