— Однако, несмотря на это, мы ворвались к нему и устроили перестрелку посреди Брикстона. — Если доводы Хейла и убедили Роджерса, то он все равно оставался недоволен. — А вместе с ошибочным арестом Пенфолда это уже второй инцидент, устроенный полицией за сутки. Никто не видит проблемы?
— Но зато мы перехватили партию наркотиков, сэр, — поддержала Леви Хейла. — Самую большую на территории Британии за последние десять лет. Неужели это не оправдывает операцию?
— Стрельба, Джоэль. Стрельба на улицах Лондона. — Голос Роджерса возвысился чуть ли не до крика. — Мы не можем допустить, чтобы это происходило без уважительных причин, вне зависимости от того, кто начал стрелять первым. Дело не в том, что правильно, а что неправильно. А в том, как это выглядит со стороны. Как это подадут в новостях. Мы не можем допустить, чтобы полицейские затевали стрельбу на улицах ради ареста, который потом оказывается беспочвенным.
С наркотиками нам просто повезло. Оправдание, найденное постфактум. Но что, если в прессе пронюхают, что изначально основанием для Рида послужила неверная информация? Ложные выводы? Осмелюсь сказать, плохая работа полиции? Что случится тогда? Я скажу вам что. С нами обойдутся так же, как с Лонгманом. Нас просто распнут. Вот что случится.
Никто не ответил. Ни Леви. Ни Хейл. Ни Уокер. Все молчали. Сидели, застыв в креслах, кроме Роджерса, который встал. Они смотрели, как он ходит по кабинету. Использует пространство по полной. Погруженный в размышления главный суперинтендант дошел до двери и обратно. Один раз. Второй. И только после третьего сел на место.
— За убийством Ферриса стоял Баррель, — наконец заговорил Роджерс, и его голос прозвучал твердо. — Такова официальная версия, по крайней мере пока что. Я хочу, чтобы в течение часа вы дали пресс-конференцию по этому поводу.
— Но, сэр, это неправда. Вы же не станете…
Роджерс поднял руку, останавливая Хейла.
— Правда здесь ни при чем, инспектор. Все равно суда не будет. Раз уж вы прикончили ублюдка.
— Могу я поинтересоваться, почему, сэр? — спросила за Хейла Леви. — Раз уж Стиву придется соврать. Разве он не заслуживает узнать причину?
— Не думаю, что он вообще чего-то заслуживает, Джоэль. Но, возможно, если он уяснит, это поможет ему в будущем.
Роджерс повернулся к Хейлу:
— Нужно, чтобы общественность верила в нас, инспектор. Нужно, чтобы люди знали: если мы вламываемся в бандитское логово, рискуя повлечь стрельбу, в которой могут погибнуть обычные граждане, то на это у нас есть веские причины. Что мы делаем это, потому что знаем, что совершили ублюдки. Вы запросили ордер на основании убийства Ферриса. Этого уже не изменить. Но что, если внезапно окажется, что мы ошиблись насчет убийства? Тогда вера в нас людей будет подорвана. И можете поставить последние деньги на то, что СМИ радостно об этом сообщат. Поэтому Баррель заказал Ферриса. Теперь он тоже мертв, и все счастливы. Понятно?
Леви заметила, что Хейл бросил на нее неуверенный взгляд. Она сочувствовала: ему никогда еще не приходилось делать то, о чем сейчас просили. Хейл был копом. Не политиком.
Она незаметно кивнула. Только так она могла сказать ему то, что хотела.
«Просто сделай это, Стив. Выхода нет».
Хейл снова посмотрел на Роджерса.
— Сэр, даже если мы скажем, что Баррель заказал Ферриса, это все еще ничего не говорит о том, кто был непосредственный исполнитель.
— Так.
— Тогда можно мне продолжить расследование? Найти того, кто, собственно, совершил убийство.
— Если вы умолчите о том, что он мог работать на кого-то другого, а не на Барреля?
— Конечно, сэр.
— В таком случае да. Было бы даже подозрительно, если бы мы не стали этого делать.
— Хорошо. Тогда я в деле, сэр. — У Хейла не оставалось выбора. — Сколько у нас времени до пресс-конференции?
Пятьдесят один
— Итак, что нам о нем известно?
Джеймс Элтон сидел во главе стола в зале заседаний. Справа от него сидела Сара. Слева — Нейтан Бенсон. Остальные семнадцать стульев были пусты.
И Сара, и Элтон желали, чтобы разговор остался между ними.
Сара с Бенсоном три часа работали над тем немногим, что Майкл рассказал Саре. Им удалось нарыть достаточно много информации о службе Адама Бланта в полиции Лондона. В то же время Сара нашла все, что смогла, на Карла Хёрста. Поначалу она только хотела удовлетворить свое любопытство, пробудившееся в ней, когда она увидела, какой эффект это имя производило на Майкла. Но только поначалу.
Они с Бенсоном уже рассказали Элтону о Бланте. Теперь разговор пошел о Хёрсте.
— Его осудили за причинение смерти по неосторожности, причинение тяжкого вреда здоровью, похищение и вымогательство, — ответила Сара. — Семнадцать лет назад. Лонгман был судьей по делу и приговорил его к пожизненному заключению с правом на досрочное освобождение через четырнадцать лет. Хёрст и вышел через четырнадцать лет. Почти день в день, как закончился минимальный срок, который он должен был провести в тюрьме. Несмотря на то что Майкл рассказал мне утром, комиссия удовлетворила первое же его ходатайство.
То, что Майкл ошибся, стало для нее шоком. Но шок быстро превратился в предвкушение. Хёрст мог оказаться вероятным подозреваемым.
«Но и только, — подумала Сара, заставив себя умерить энтузиазм. — Пока я не узнаю больше. Он не станет для меня вторым Гением Пенфолдом».
— Хорошо. Способен на жестокое преступление и приговорен Лонгманом. Здесь он подходит. А в чем связь с Блантом? Блант был его адвокатом?
— Лучше, — ответил Бенсон. — Блант был копом.
— Серьезно? — Элтон улыбнулся Саре. Сюжет сложился сам. — Он вел расследование, как я понимаю?
— Да, — ответила Сара. — Вообще-то это было его последнее дело. Он уволился буквально на следующий день после того, как Хёрста признали виновным. Без предупреждения. За несколько лет до пенсии.
— Есть какие-нибудь предположения, почему он это сделал?
— Мы ничего не нашли. По крайней мере, пока что. Но это чертовски странно. Мы продолжим выяснять.
— Хорошо. Есть ли какие-нибудь неувязки относительно Хёрста? — Элтон как будто проверял ход мысли Сары. Казалось, его беспокоит, что вчерашний разговор мог вызвать в ней безрассудство. — Есть ли что-нибудь, что говорит против его причастности?
— Два обстоятельства, которые, как я уверена, ты уже заметил из того, что я тебе рассказала, Джеймс. — Сара хорошо знала Элтона. Она предвидела, что покажется ему неувязкой. — Тот факт, что его выпустили после первого же ходатайства об условно-досрочном освобождении, говорит о том, что он был примерным заключенным, а четырнадцать лет — слишком долгий срок, чтобы притворяться таким, каким не являешься. Поэтому, возможно, то преступление было для него аномальным поведением. К тому же между его освобождением и убийством Лонгмана прошло три года, а это слишком долгий срок, чтобы ждать, когда жертва уже в том возрасте, в каком был Лонгман. Убийца хотел причинить Лонгману невыносимые страдания, так зачем ждать три года, когда он каждый день мог умереть своей смертью и лишить убийцу этой возможности?
