За час до официального начала вечера по сбору денег для школы Рирден она металась с места на место (в сопровождении двух охранников, которые не оставляли ее одну ни на секунду), то поправляя стол для аукциона, то проверяя временный бар (возведенный в фойе под парадной лестницей). Сильвия и Грейс тоже неотступно следовали за ней. Видимо, ей хотелось хоть как-то скомпенсировать свое разочарование, и теперь она буквально утопала в безумных фантазиях, воображая себя хозяйкой этого городского поместья. Она, разумеется, оделась вполне подходяще для такой роли в жуткое платье тигровой расцветки от Роберто Кавалли, демонстрирующее достаточную часть большой (но по крайней мере своей, настоящей) груди, и выбрала туфли на таких высоких каблуках, что с трудом удерживала равновесие. Бриллианты в буквальном смысле осыпали ее с ног до головы. Грейс сразу вспомнились наборы для маленьких девочек с пластмассовыми сережками, ожерельем, кольцами и браслетами. Только здесь драгоценности были настоящими и на взрослой женщине.
– Посмотри на Малагу, – неожиданно произнесла Сильвия, и Грейс тут же проследила за ее взглядом. Малага Альвес стояла напротив огромного окна с бокалом красного вина в руке. Вторую руку она неловко держала за спиной. Женщина выглядела смущенной и одинокой. Правда, одиночество ее длилось всего несколько секунд. На глазах у Грейс и Сильвии начала разворачиваться очаровательная сцена.
Сначала к Малаге присоединился один, а затем и второй мужчина в смокинге – это был Натан Фридберг, тот самый, у которого путевки в лагерь стоили по двадцать пять тысяч долларов. Она взглянула на них и улыбнулась. И Грейс сразу же увидела мгновенно происшедшие изменения. Нет, даже не изменения, а полную метаморфозу. Поначалу она даже не поняла, свидетельницей чему стала. Малага, стоявшая между двумя высокими мужчинами – один красивый, а другой нет, – начала распускаться, как цветок (так, наверное, выразился бы Фицджеральд), становясь захватывающе великолепной.
На ней было простенькое розовое платье, сшитое по фигуре, но не обтягивающее тело недавно рожавшей женщины, длиной чуть выше красивых коленей. На шее золотой крестик и более никаких украшений. Она чуть заметно улыбалась мужчинам, поворачивая голову то к одному, то к другому, демонстрируя при этом чудесный изгиб шеи. Грейс по-новому посмотрела на ее гладкую кожу и несомненно естественный контур бюста (вырез платья был достаточным, чтобы подчеркнуть его), а также чуть полноватые, но при этом совсем не тренированные руки. Итак, она выглядела… Грейс постаралась подыскать нужное слово… очень женственной.
В этот момент к Малаге подошел третий мужчина, довольно тучный, и Грейс смутно угадала в нем отца одноклассницы Генри – он работал в банке «Морган Стэнли». Очень, очень богатый господин. Все трое разговаривали то с Малагой Альвес, то друг с другом поверх ее головы, а она только смотрела на них. Она не только просто молчала, но и всем своим видом даже не пыталась реагировать на их высказывания и соглашаться с услышанным. А эти трое суетились и кидали реплику за репликой, стоя рядом с ней гораздо ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. И пока Грейс и Сильвия наблюдали это действо, к группе подошел четвертый мужчина. Он сделал вид, что хочет поприветствовать одного из стоявших там, но почти сразу же переключил внимание на Малагу Альвес.
Что касается человеческих взаимоотношений, тут Грейс, конечно, не была новичком. Но сейчас она наблюдала проявление неконтролируемого притяжения между людьми. Малага Альвес обладала непримечательными чертами лица (к тому же она такая пухленькая! ее щеки были полноваты, так же, как и шея, и руки), но все это, вместе взятое, в целом представляло собой совсем иное создание. Наблюдая за мужчинами, Грейс была озадачена и немного расстроена. Их лицемерие вызывало у нее отвращение. Вполне очевидно, что у каждого из этих четверых были женщины среди обслуги, внешне напоминавшие Малагу Альвес, с такими же невыразительными лицами, гладкой кожей, оплывшей талией, полной грудью и бедрами под традиционно скромной форменной одеждой. Вполне вероятно, им приходилось общаться с женщинами, напоминавшими Малагу Альвес, по несколько раз в день во время работы или в собственных домах.
Женщины, похожие на Малагу Альвес, в этот самый момент могли ухаживать за их детьми или стирать им белье. Но вели ли себя эти мужчины с теми женщинами так же, как сейчас по отношению вот к этой незнакомке? Конечно, нет, если только хотели сохранить свой брак. Вот о чем рассуждала Грейс.
Великолепный зал был полон холеных женщин, всем известных и даже прославленных красавиц. Все они прошли всевозможный массаж и солярий, были подстрижены и причесаны, одеты в самые модные наряды. И все же вполне очевидный источник притяжения в этой толпе находился возле Малаги Альвес. Эта чистая и мощная сила могла свалить с ног любого титана, одновременно оставаясь незаметной для всех остальных сверкающих драгоценностями присутствующих дам. Грейс пришло в голову, а не напоминает ли все это песнь сирены. Она скользила взглядом от золотистых стен до сияющих окон, понимая, что такое притяжение смогла определить только лишь хромосома игрек.
Грейс передала свой бокал одному из официантов и отправилась помогать Салли. Та то ли сопровождала, то ли уводила всю толпу гостей из фойе в огромную гостиную, чтобы начать аукцион. Сильвия уже пребывала в компании со своим другом, когда-то отстающим по тригонометрии, а сейчас, судя по всему, возглавившим группу, представляющую американскую мебель в «Сотбис». Он был лысый и очень худой и предусмотрительно надел шелковый сине-зеленый галстук-бабочку (цвета Рирдена). Сильвия провела его за кафедру, установленную в углу зала.
– Всем привет! – пронзительным голосом произнесла Салли в микрофон и принялась стучать по нему длинным ногтем, пока все присутствующие не прекратили разговоры и не начали закрывать уши ладонями. – Все хорошо? – спросила она.
Толпа одобрительно загудела, давая ей понять, что у них все просто отлично.
– Привет! – повторила Салли. – Прежде чем начать, я хотела бы попросить вас поаплодировать нашим хозяевам, Джонасу и Цуки Спенсер. За их благородное и чудесное предложение, – совершенно неискренне добавила она. – Мы все так благодарны им!
Родители школьников зааплодировали, и Грейс присоединилась к ним.
– Я также хочу поблагодарить наш комитет, усердно работавший все это время, – продолжила Салли. – Они убедили вас прийти сюда, позаботились о достойном угощении, а также подготовили много такого, на что вы смогли бы потратить свои деньги. Аманда Эмери, где ты? Аманда?
– Привет! – проворковала Аманда где-то среди толпы и помахала сверкающей манжетой над белокурой головой.
– Сильвия Стайнмец? Грейс Сакс?
Грейс подняла руку, подавляя невольное раздражение.
Никогда она не была «Грейс Сакс». Не то чтобы ей не нравилась эта фамилия или мнимые ассоциации с «Нашей толпой» (линия Джонатана, между прочим, не имела ничего общего с Уорбургами, Лоэбами и Шиффами. Его предки были родом из штетла – еврейского местечка в Восточной Польше, – а потом очутились в Бостоне). И все же это была не ее фамилия. Она всегда была Райнхарт. Райнхарт на работе. Райнхарт на обложке книги, которая вот-вот увидит свет. И Райнхарт во всех документах, относящихся к Рирдену, в том числе и аукционных. Как ни странно, единственным человеком, называвшим ее Грейс Сакс, был ее родной отец.
