Обстановка вокруг школы изменилась, что сразу бросилось в глаза, как только они с Генри повернули за угол с Лексингтон-авеню. У здания стоял съемочный фургон новостного телеканала «Нью-Йорк-1», а по тротуару рядом разгуливали техники и репортеры. Родители, разумеется, тоже сгрудились вокруг – множество мамаш, поскольку кто же разрешит гувернанткам отводить детей в школу после такого скандального события? Одетые как для занятий йогой и для пробежек, они держали на кожаных поводках собак и возбужденно переговаривались, толпясь на тротуаре и во внутреннем дворике. Мамаш было так много, что при виде их Грейс отвлеклась от своих переживаний и вспомнила о том, что происходит в реальном мире. Погибшая мать, пострадавшие дети, нервозная атмосфера в школе. На какое-то мгновение ей немного полегчало. Ситуация с ее мужем, конечно же, разрешится сама собой, но нельзя повернуть вспять случившееся с Малагой Альвес, ее сыном и дочерью. Грейс легонько обняла Генри за плечи и отправила его в здание, после чего позволила себе присоединиться к группе Салли Моррисон-Голден.
– О господи боже, – обратилась Салли к приближавшейся Грейс. – Как же это все ужасно.
В руке она держала большой пластиковый стакан из кофейни, качая головой и расплескивая кофе на асфальт.
– Кто-нибудь видел ее мужа? – спросила незнакомая Грейс женщина.
– Как-то раз мне довелось, – ответила коллекционировавшая сумочки «Биркин» Линси, сегодня выглядевшая даже моложе и свежее, чем в тот день, когда отправила Грейс со дня рождения своего сына с полезной информацией, что консьерж сможет вызвать ей такси. – Сначала я не поняла, что это один из родителей. Я, знаете ли, подумала, что он работает в школе. Кажется, я еще сказала ему, что в дамской комнате закончились бумажные полотенца.
Поразительно, но это было высказано без малейшей тени смущения или неловкости. Грейс, несмотря на то, что пропавший мистер Альвес явно забил свою жену до смерти, немного за него обиделась.
– На родительском празднике? – спросил кто-то.
– Да. А потом он зашел в класс, присел, и тут я подумала: «Ой! У Вилли в классе учится сын дворника!» – Происходящее явно ее занимало. – Знаете, я сама с Юга. У нас там это именно вот так.
«А что конкретно „это“?» – подумала Грейс, но решила не развивать эту тему. И попыталась получить какую-нибудь реальную информацию.
– А где дети? – спросила она, после чего все повернулись в ее сторону.
– Какие дети? – не поняла мамаша какого-то дошкольника.
– Дети Малаги Альвес. Мигель и малышка.
Мамаши непонимающе уставились на нее.
– Понятия не имею, – произнес чей-то голос.
– Возможно, их определили в приемную семью? – предположил кто-то.
– Может, их отправят обратно в Мексику? – сказала незнакомая Грейс женщина, постоянно вертевшаяся в компании Салли.
– Сегодня днем пришлют психолога, – сообщила Аманда. – В четвертый класс, чтобы поговорить там о Мигеле. Не знаю, может, надо было сначала нас спросить?
– Уже спрашивали, – ответила незнакомая Грейс женщина. – Ты разве электронку не получила? Там сказано, что если у кого-то есть возражения, то надо позвонить в секретариат директора школы.
– Ой, – пожала плечами Аманда. – Я больше почти не открываю почтовый ящик. Теперь для всего есть Фейсбук.
– А психологов прислали для всех детей? – спросила Линси. – По-моему, Редмонд об этом не говорил.
Редмонд, старший сын Линси, превратился в главного среди семиклассников интернет-тролля и вообще в довольно мерзкого подростка. Что едва ли было удивительно.
– Нет, – с важностью ответила Аманда. – Только для четвероклассников. Только тем, кто учился вместе с Мигелем. Вроде Дафны, – снова подчеркнула она. – Дафна говорила, что они уселись в кружок, говорили о Мигеле и как бы им помягче с ним себя вести, когда он вернется.
– Если вообще вернется, – вставила Салли, констатируя очевидное.
– Господи, – протянула Линси, доставая пару темных очков из очередной сумочки «Биркин» (страусовой, цвета фуксии) и глядя на школьные ступеньки. – Видели этих типов?
Грейс повернула голову. У парадного входа два ее вчерашних знакомца, ирландско-латиноамериканский дуэт из вестибюля, беседовали с Хелен Кантор, первым заместителем Роберта Коновера. Никто из детективов ничего не записывал, но оба часто кивали.
Мендоза, сказала про себя Грейс. Мендоза с толстой шеей. А вслух спросила:
– Ты с ними разговаривала?
– Вчера утром, – ответила Салли. – Они пришли расспросить про аукцион, про комитет и все такое. Конечно, я бы им позвонила, но они явились ко мне раньше.
Незнакомая Грейс подруга Салли спросила:
– И что ты им рассказала?
– Ну, разумеется, что она пришла на собрание комитета у меня дома, и о том, что произошло на аукционе.
«А что же там произошло?» – нахмурившись, подумала Грейс.
– В каком смысле – «что произошло»? – пришла на помощь Аманда.
– Ну, тебе не кажется важным, что у Спенсеров за ней увивалось с десяток мужчин? По-моему, это кое-что значит. Я не говорю, что она своим поведением их приманивала. Дело тут не в том, что «сама напросилась и виновата», – дерзко заявила Салли. – Но разве это не важно, если поможет им раскопать, чьих это рук дело?
– А чьих это рук дело? – ужаснулась Линси. – Ты что такое говоришь? Это все муж! Он же исчез, верно?
– Ну, – сказала незнакомая Грейс женщина, – знаешь, может, тут наркотики замешаны. Может, какой-то наркокартель охотился за ее мужем, искали его, а нашли ее. Так что он где-то скрывается. Он же из Мексики! Оттуда и все эти нарковойны.
«Не из Мексики, – мрачно подумала Грейс. – Из Колумбии». Но если уж речь зашла о наркокартелях, она не была уверена, что для кого-то в этой компании есть разница.
С нее, похоже, уже довольно, и Грейс стала присматриваться, как бы улизнуть. Тут и там во дворике стояли группки мамаш, и все они, как ей казалось, обменивались одними и теми же слухами. Обычного веселья почти не было – это хорошо. Но в то же время в общем настрое преобладало какое-то смятение. Приняли к сведению трагедию, выразили озабоченность состоянием своих детей, и теперь, когда дежурные разговоры подходили к концу, Грейс ощутила нарастание некоего всеобщего любопытства. Телефургон стоял на улице, ему полагалось стоять вне территории школы, но они – мамаши – находились внутри. Как группе, разумеется, им это было не в новинку. Они привыкли, что их провожают к столам и отвечают на их телефонные звонки. Привыкли, что их детей принимают в лучшие школы города, привыкли обходить список очередности, делать заказы через персонального менеджера, привыкли проезжать в ворота строго охраняемого жилого комплекса, всего лишь дружески махнув рукой охраннику. Но Грейс полагала, что очень немногим из них когда-либо доводилось попасть на «внутреннюю кухню» уголовного расследования. И вот теперь они почти трепетали от оказываемого им внимания, но не настолько близко подошли к тому, чтобы представлять интерес для полиции. Для них это стало редкой возможностью, редким… ракурсом, расширявшим их повседневную рутину.
