– Он требует провести тест на отцовство. Он уверен, что не является отцом девочки. Мы, конечно, не можем заставить его взять ребенка с собой. Но эту проблему необходимо уладить. На этом настаивает его адвокат. На этом настаивает социальное обеспечение. И нам нужно ускорить процесс.
Мендоза внимательно смотрел на Грейс и, видимо, все же заметил что-то, а она, в свою очередь, наблюдала за его реакцией. И тут до нее дошел смысл его слов. Грейс расплакалась. Она сама осознала это лишь тогда, когда Мендоза протянул ей носовой платок. Самый настоящий носовой платок. Не бумажный, не салфетку. Тогда она почувствовала свое лицо, но только оно стало ровным и как будто чужим.
– Простите, – проговорил Мендоза и даже попробовал успокаивающе похлопать ее по плечу. – Мне очень жаль. Я только… Я же на самом деле думал, что вы знаете…
Часть III
После
Глава шестнадцатая
Устроительница трапезы и уюта
В 1936 году, когда очень немногие из его соседей отправлялись на какую-то работу, чтобы хоть что-то делать, Томас Пирс, дедушка Грейс по материнской линии, каждое утро вставал примерно в пять часов и садился на поезд из Стамфорда в Нью-Йорк. Он работал в сфере рекламы, хотя в юности мечтал совсем не об этом, но в компании ему исправно платили, к тому же ее президент дал ему понять, что его работу ценят. И уж если откровенно, то когда приходится переступать через лежащих бездомных, выходя на улицу из здания Центрального вокзала, когда от самого офиса через проспект тянется очередь за бесплатным супом, когда у тебя в Коннектикуте жена уже на сносях, то считай, что тебе повезло, и старайся не думать о том, что может случиться дальше.
У них уже был маленький сын Артур, и в глубине души Томас надеялся, что следующим ребенком тоже окажется мальчик, но Грейси не сомневалась, что родится девочка, и хотела назвать ее Марджори Уэллс. Уэллс была ее девичья фамилия.
Как правило, Томас Пирс возвращался с работы примерно в половине седьмого вечера. Жил он в каменном, необычном на вид доме с круглой башенкой на крыше, увенчанной бутафорской деревянной стеной с бойницами. Дом располагался в районе Стамфорда под названием «Излучина реки». Томас выпивал свой привычный бокальчик, пока жена укладывала ребенка и готовила им обоим ужин.
Грейси обладала весьма недурными кулинарными способностями, если учесть, что выросла она в семье, где была прислуга, и готовить ее никто никогда не учил. Она руководствовалась изданием под названием «Кулинарная книга миссис Уилсон», где фигурировали блюда, на которых Томас вырос, плюс несколько довольно экзотических изысков вроде китайского рагу – восточного деликатеса, состоящего из свинины, капусты, лука и густого коричневого соуса из муки, масла и бульона. Чуть позже ей в руки попалась «Универсальная поваренная книга», а появление десертов «бабка» и мацебрай вызвало у Томаса восторг вкупе с чувством вины. Он никогда не говорил жене, что его мать была еврейкой.
Как-то вечером ему случилось выйти с работы вместе с новым коллегой по имени Джордж, которого фирма взяла писать сценарии для радиороликов. Джордж, как выяснилось, жил вместе с семьей своей сестры в городке Дариен, где он оказался в силу явно не самых благоприятных обстоятельств, и когда поезд доехал до Гринвича, Томас Пирс пригласил коллегу к себе домой поужинать. Известить об этом Грейси не было никакой возможности. Телефон на станции не работал, а когда они добрались до аптеки, там уже два человека стояли в очереди к единственной телефонной будке. Так что в итоге они поехали домой и прибыли, когда уже садилось солнце.
Грейси была недовольна, однако принесла обоим выпить и удалилась на кухню сообразить, что же делать дальше. Очень жаль, что на тот вечер не планировалось китайское рагу, к тому же утром она купила у мясника только четыре бараньи отбивные. Все, что Грейси смогла придумать, – это почистить и сварить побольше картошки. Уложив ребенка спать, она плеснула себе немного шерри и вернулась в столовую.
Разговор, по крайней мере, шел не о работе. Говорили о сестре Джорджа, которая вышла замуж за очень неприятного типа, и хотя все студенты колледжей были слабаками, Грейси лично для себя уже решила, что Джордж – тоже слабак. Но главное заключалось в другом.
– Как же нехорошо все сложилось у вашей сестры, – заметила Грейси.
– Да. Она девчонка не из глупых. Представить не могу, почему она так поступила.
Они еще немного выпили, и Грейси поставила жариться отбивные. Если бы она знала заранее, если бы ей дали хотя бы пару часов, она бы приготовила рагу, которого с лихвой хватило бы на всех троих. В «Универсальной поваренной книге» она вычитала рецепт овощного рагу с курицей вместо говядины и хотела его попробовать. Сделать больше из меньшего стало ее своеобразной чертой. За четыре года семейной жизни, совпавшие с четырьмя годами Великой депрессии, она взяла себе за правило откладывать что-то из денег на хозяйство – примерно четыре-пять долларов в неделю. Если им что-то требовалось – для дома, для ребенка, даже для Томаса, – она говорила, что это обойдется чуть дороже, чем она на самом деле думала, а потом придерживала оставшееся. Это почти напоминало работу. Прошлой весной она даже открыла счет в Первом Стамфордском банке – разумеется, общий счет, и Томас не то чтобы об этом ничего не знал.
– Жаль, что я не смог, – говорил гость, когда она вернулась с отбивными. Оба вели себя вежливо – Джордж, жадно уминавший все с тарелки, казалось, по достоинству оценил ее кулинарное мастерство. Только вот никто из мужчин и словом не обмолвился о ее тарелке, где лежало лишь картофельное пюре. Гость не умолкал ни на секунду, продолжая есть, и Грейси пришлось во всех подробностях наблюдать, как жуют так предвкушаемые ею бараньи отбивные, но она сосредоточилась на картофельном пюре и пыталась следить за разговором.
Была в Нью-Йорке одна квартирка в квартале Тюдор-сити по соседству с Ист-Сайдом в районе Сороковых улиц, совсем недалеко от офиса. Джордж сходил на нее посмотреть, взяв с собой «даму сердца» – Грейси очень постаралась не расспрашивать о ней – и увидел милое и уютное местечко. Излишне было говорить, что квартирка могла достаться ему за гроши с учетом того, как обстояли дела в городе и что половина здания пустовала. Но в том-то и дело: у него не было этих грошей. Только зарплата и дом, который никто не хотел покупать, расположенный на северо-западе Коннектикута.
– А в каком городе? – спросил Томас просто из вежливости.
Ближайшим населенным пунктом была деревня под названием Фолс-Виллидж, недалеко от городка Канаан, ответил Джордж. Дом стоит на берегу озера и когда-то принадлежал его матери. Он там не был пару лет, но выставил его на продажу через риелтора в Лейквилле. Ничего себе времечко выбрал, а? Посмотреть дом никто так и не приехал.
– А что за дом? – поинтересовалась Грейси. Ей пришлось сказать гостю, что отбивных больше не осталось, но она передала Джорджу блюдо с картофельным пюре.
Дом старый, постройки где-то 1880-х годов, предположил Джордж. Затем примерно в 1905 году его родители сделали к нему пристройку с кухней на первом этаже и со спальней на втором, так что наверху теперь три спальни. Он стоял на прилегающей к нему земле общей площадью примерно в полтора с лишним гектара. Но ему удалось продать земельные участки незадолго до «Черного четверга», так что теперь земельное владение у дома составляло всего лишь две десятых гектара, однако остался спуск к небольшому озеру под названием Чайлд по фамилии семьи владельцев дома и Джорджа тоже.
