Выпады Лэтэи, оставляя за собой шлейфы падающих звезд, осыпались на существо и каждый из них неизменно попадал в те места, где птица лишилась перьев-молний.
Артеус, ослабленный недавним противостоянием, сосредоточился на чарах поддержки. Таинственные слова срывались с его уст, заставляя вспыхивать все новые и новые волшебные символы и иероглифы. Те танцевали вокруг членов отряда, поглощая или перенаправляя в небо перья-молнии, каждое из них способно расколоть горный пик и сжечь целый город.
Воздух гудел от энергии его чар, а сама ткань реальности продавливалась под несгибаемой волей чародея.
Хаджар, буквально слившийся с ветром, ураганом кружился вокруг Громовой птицы. И каждый его удар, рассекая броню из молний, глубоко врезался в плоть монстра. Ветер, казалось, пел голосом силы атак генерала, воспевая его мощь и умения, будто пытаясь заглушить вой отступающего шторма перед лицом той бури, что зарождалась в груди безумца.
И тут птица распахнула пасть. Все перья на её теле разом вспыхнули, и энергия протянулась длинными вспышками по всей плоти монстра, пока не собралась в пучок света внутри клюва.
— Кья! — пронзительный крик разрезал пространство, а следом за ним поток молний единым порывом разметал пустынных волков.
Он опалил Шакха, отбросив того в сторону; разбил выпады Лэтэи, едва не заставив ты исчезнуть внутри искр электричества, но Артеус вновь ударил посохом и каскад волшебных символов непроницаемым куполом накрыл воительницу.
Один только Хаджар остался недвижим. Неожиданно плавными и легкими движениями, будто он находился не в пылу сражения, а беззаботно бренчал струнами Ронг’Жа, он провел мечом по воздуху.
И тут же разъяренная буря развернулась за его спиной. Она закружилась ветрами столь же могучими, сколь и холодными. Те обступили молнию Дикого Бога, заставив ту изменить свое направление и, выгнувшись дугой, врезаться в прижавшегося спиной к скале Албадурта.
Гном напрягся, надулись его могучие мышцы. На этот раз не одинокая молния ударила в скрещенные топоры, а целый сонм ей подобных.
— А-а-а! — завопил гневом битвы Алба-удун, но решимость не гасла в его зеленых глазах.
Камни и скалы, оборачиваясь лавовыми потоками, втягивались в тело гнома, давая тому силы сопротивляться удару Громовой птицы.
Хаджар, пользуясь моментом, когда Дикий Бог из-за затянувшейся атаки не имел возможности защищаться, окончательно слился с ветрами. Его движения настолько ускорились, что он стал неуловим даже для наметанного взгляда оборотня.
Генерал обрушился на противника порывами, внутри каждого из которого расправлялись крылья птицы Кецаль. Удары меча невиданного могущества, бросавшие вызов целостности полотна небес, крушили плоть Громовой птицы, ломая её кости и орошая горы золотой кровью.
Каждый такой удар лишал создание все большего количества перьев.
Но вот, в череде резни ударов меча, Громоваяптица вновь распахнула пасть и породила очередной поток молний, но тот, как и в прошлых раз, натолкнулся на стену из холодных ветров.
Гном, буквально затопленный лавой, вновь зарычал, когда молнии ударили в скрещенные топоры и начали постепенно втягиваться в волшебную сталь.
А когда и эта атака была поглощена, то на какое-то время Дикий Бог отодвинулся и прикрылся крыльями, лишенными значительной части оперений. Но не стоило обманываться — с каждой вспышкой на небесах перья отрастали, как и мощь и ярость Дикого Бога.
Они вовсе не одолели древнюю тварь, а лишь выиграли себе немного времени.
Тяжело дышащий Хаджар отдал сигнал отряду и те спустились ко входу в чудом уцелевшую пещеру. Пусть каждый из них покрытый ранами и ожогами, но все еще живой. Разве что Арнин, вышедший из теней, все такой же свежий и невредимый, как и прежде.
Но мысли об этом в данный момент мало кого заботили.
— Хаджар? — прерывисто просвистел Артеус.
Генерал покачал головой.
— Шестерых не удержу, — признался он.
Волшебник кивнул, после чего раскрыл ладонь, на которой лежало еще три пилюли. За почти полтора века они смогли добыть по пять каждому. Две из своего запаса маг уже растратил и теперь, не терзаясь сомнениями, закинул в рот еще одну.
Тут же посох чародея вспыхнул волшебными символами, сплетавшимися в полотне сложного заклинания. Его чары обретшим плотность светом окутали отряд и, мгновением позже, на том месте, где они стояли, снова ударила молния, но лишь раскола камни и испарила тысячелетние льда.
Птица разъяренно закричала и распахнула крылья, заставляя горы дрожать и плавиться, но добыча улизнула.
Сами же Небесные Лисы вывалились из складки реальности где-то посреди воющего ветра, заметающего все вокруг вьюгой, чей вой перекрывал даже звук собственных мыслей.
Видимость ограничивались не вытянутой рукой, а собственным носом.
— И где мы?! — закричал Шакх, пряча лицо в меха.
— Я целил в дальний грот! — ответил Артеус, стараясь перекрыть шум ветра. — Но мог недотянуть! Перемещения через столь плотную атмосферу — это и в нормальном состоянии не самые простые чары!
— И все же, маг! — гном, отплевываясь от снега, пытался вытащить собственную задницу из сугроба. — Где, Камни и Скалы, мы оказались?!
Один только Арнин, покрытый шерстью, не испытывал особых трудностей. Он лишь указал на поднимавшиеся вокруг них скалы, формировавшие нечто вроде чаши.
— Мы в гнезде Ледяных Драконов!
Отряд замолчал.
Возможно им, все же, стоило попытать свое счастье против Громовой птицы…
Глава 1746
Ветер задувал со всех сторон, насылая на случайных визитеров гнезда Ледяных Драконов залпы из осколков, режущих кожу и меха. В очередной раз можно было удивиться тому, насколько суров край Северных Гор оказался даже Небесных Императоров.
— Хаджар-дан, — позвал его гном. — Ты же, вроде, связан кровью с драконами, в том числе и ледяными! Может договоришься?
— Коротышка, о Вечерние Звезды! — закричал в ответ Шакх, уже почти согнувшийся пополам в попытке противостоять ветру. — В крови варвара столько намешано, что он может в каждый дом заходить как к своей семье.
— О чем я и говорю, дерьмо-кожаный!
Шакх собирался что-то возразить, но слово взяла Лэтэя.
— У Диких Богов нет разума! — она укрылась капюшоном, но даже так — волосы, оставшиеся на ветру, уже постепенно покрывались коркой инея. — Вряд ли они осознают тонкие материи далекого кровного родства!
— Можем попытаться прорваться! — подкинул идею Артеус, постепенно сплетавший руны в полотно защитных чар. — Они намного моложе Громовой Птицы и не такие сильные!
— Все еще сильнее, чем новорожденный Дикий Бог! — возразила ему жена.
