Ведьма в очередной раз фыркнула.
— Если бы мы играли в шахматы, мой верный враг, как бы ты это назвала? — продолжила пустота. — Зевок? Жертва? Или, может, хитроумная комбинация? В конечном счете эта кукла вряд ли бы смогла одолеть Гардаграга. Но кто бы мог подумать… одновременно два цветка зимней вишни… Любопытно.
— Кукла? — переспросила ведьма, после чего произнесла несколько слов на незнакомом языке. — Посмотрим, правитель сущего, как ты будешь кричать, когда эта кукла вырвет твое гнилое сердце!
— У меня нет сердца, Мэб, — спокойно парировала пустота. — так же, как его нет у тебя, у Титании, у Князя Демонов… один только волшебник все никак не может расстаться со своей человеческой сущностью.
— Тебе повезло, что он выдерживает нейтралитет, Незримый, — прошипела ведьма, а её голос походил на свист ветра в темной ночи. — Иначе…
— Нейтралитет… — перебила пустота. — Ты можешь утешать себя этими словами, королева, но когда придет время, Пепел сделает верный выбор.
— Меня всегда раздражала твоя манера видеть верный путь только в твоих собственных решениях.
— Иначе какой бы я был Император, — пустота словно пожала плечами. — И все же, ты зачем-то пришла ко мне. Нарушила мой покой. Для чего?
Ведьма повернулась к пустой скамье и её глаза сверкнули недобрым светом. Словно она видела там что-то, чего не могли разглядеть другие.
— Чтобы спросить.
— Ты могла отправить гонца. Границы миров уже открыты. Недавно здесь бродило несколько Бессмертных в поисках цветов Безлунной Ночи. Дергеру даже пришлось отправить своего пса, чтобы…
Пустота не договорила, но в этот миг немного поодаль от пруда кусты цветов слегка раздвинулись, давая возможность в полной мере лицезреть два разорванных, истерзанных, рассеченных мечами трупа.
— Ты хочешь меня напугать, Император? — искренне удивилась ведьма.
— Только делюсь новостями, — кусты вновь сдвинулись, возвращая саду его прекрасный вид. — У смертных это, кажется, называется светской беседой… так что ты хотела у меня спросить?
Ненадолго в саду повисла тишина, нарушаемая лишь шепотом качавшихся на незримом ветру бутонов цветков. Они что-то рассказывали друг другу, сияя светом далеких звезд.
Звезд, которые здесь не светили над головой. Лишь черный покров непроглядный тьмы куполом нависал над садом, а свет исходил вовсе не сверху, а изнутри. Изнутри тех самых цветов.
— Какого это?
Странный, обезличенный вопрос, который мог бы ввести в ступор и попросить уточнения, но только не для пустоты.
— Тяжело, верный враг, очень тяжело…
Впервые за все время беседы голос пустоты выдал хоть сколько-то эмоций. Немного боли, куда больше смятения и капля скорби.
— Но в моменты слабости я радуюсь тому, что занимаю места в первом ряду, — и снова безразличный тон. — В последнее время мне все больше нравится за ним наблюдать.
На водной глади пруда мечник с интересом разглядывал одинаковые цветки, будто пытаясь найти в них хоть какие-то отличия. Но нет, они обладали абсолютной, что невозможно в природе, идентичностью.
— Если так тяжело, — ведьма проигнорировала вторую часть сказанного. — то почему ты тогда не примешь нашу сторону? С твоей помощью мы бы…
— Уже принимал, — перебила пустота. — больше раз, чем ты знаешь… больше раз, чем ты помнишь… И к чему это привело? К тому, Мэб, что мы опять здесь. Ты и я. В этом саду. Ведем разговор, который вели столько раз, что здесь цветков не хватит.
— Мы могли бы…
— Не могли бы, — снова перебила пустота. — Это знание… ноша, которую несем мы впятером. Ты, твоя сестра, Князь Демонов, волшебник и я. Так завещано. Так есть. Так будет всегда. Лишь нам пятерым известна суть.
Мэб ударила посохом о землю и цветы, покуда видел глаз, покрылись коркой инея.
— Тебя устраивает участь раба, старик?! Если да — то тогда к чему эта борьба? Зачем ты мешаешь нам?!
Пустота промолчала.
— Потому что иногда мне наскучивает просто наблюдать, — произнесла наконец она. — Порой мне хочется принять участие. А какой смысл играть на стороне тех, кому суждено проиграть? Я лучше останусь победителем.
— Победителем, — снова фыркнула ведьма. — как нелепо, наверное, чувствует себя бойцовый петух, когда выигрывает в схватке. Он же не знает, что вскоре все равно сварят и сожрут.
— Может и сожрут, но в тот миг, — пустота громко втянула воздух и мечтательно протянула. — В тот миг, Мэб, когда его клюв и когти разрывают противника, когда он умывается кровью поверженного врага… В это мгновение он свободен. Так, как не был при рождении и не будет после смерти. Так что я смиренно дождусь вашего прихода, Королева. Всех твоих кукол. Армий. Пешек. Несчастных глупцов, поверивших в пустые речи о “свободе” и “справедливости”. И когда они придут, — что-то произошло — иней растаял, а в воздухе заплясали золотые огоньки. — Когда вы придете, я разорву вас на мелкие кусочки. Умоюсь вашей кровью. И буду в тот миг свободен, а вы обретете свою справедливость.
Ведьма отвернулась от скамейки и посмотрела на пруд.
— Значит — война, — не спрашивала, а утверждала она.
— Война, — согласилась пустота.
Ведьма исчезла. Не было ни вспышки, ни волшебного символа, она просто мгновением прежде стояла на берегу пруда, а в следующее мгновение — нет.
Тишина на многие и многие часы повисла в воздухе, пока, наконец, пустота голосом, чем-то похожим на человеческий, не произнесла:
— Не заставляй меня ждать еще дольше, — прошептала она с едва заметным надрывом. — Как же тяжело…
А на поверхности пруда мечник все еще разглядывал цветы.
Глава 1755
Хаджар, рассмотрев цветок со всех сторон, в том числе при помощи энергии Реки Мира и Терны, наконец пришел к выводу, что оба растения абсолютно идентичны.
Вплоть до самых незаметных прожилок на лепестках, до мелких повреждений и точек на веточках. Это был один и тот же цветок, существующий одновременно в двух ипостасях. Подобное…
— Невозможно, — прошептал Хаджар.
Он хотел сказать что-то еще, но порыв ветра кинул ему в лицо пригоршню снега, словно пытаясь напомнить, что он здесь не гербарии собирать пришел.
Выровняв дыхание, генерал прикрыл глаза. Теперь, когда гнома не скрывала аура и сила дракона, то он мог найти его при помощи ветра.
Растворив сознание в потоках ветров, Хаджар позволил своему разуму мчаться сквозь пространство, заглядывая в каждую расщелину, пещеру и любой укромный уголок и так, пока он не обнаружил в одной из скалистых стен лаз.
Открыв глаза, Дархан взмахнул клинок открывал путь ветра и уже мгновением позже рядом с ним стоял целый и невредимый Алабадурт, жующий какую-то булочку.
