Какой же замечательный человечек Холли, она готова скрывать свое счастье, чтобы только не расстроить сестру.
– Ты такая замечательная сестра.
– Быть хорошей сестрой – моя обязанность.
Хотел бы я, чтобы и Дэвид испытывал ко мне такие же чувства. Я все-таки нашел о нем информацию в Интернете и узнал, что он все еще работал в банке. Мне не удалось узнать, женат ли он и есть ли у него дети, возможно, если у него есть семья, он немного сожалеет о том, что сделал со мной. Может быть, сейчас он понял ценность семейных уз.
– Знаешь, я в свое время приняла множество неправильных решений, – сказала она. – Во-первых, когда съехала от родителей и поселилась в отдельном трейлере. Ведь я тогда бросила Отэм с мамой и папой. – Она грустно покачала головой, и по выражению ее лица я понял, что она этого стыдится.
– Судя по тому, что ты мне рассказывала, тебе было всего пятнадцать лет, а твоей сестре – одиннадцать. Вы были совсем еще детьми, но это не помешало тебе подделать подпись родителей на арендном договоре. Спрашивается, чего тут стыдиться?
– Знаю. Вот я и пытаюсь загладить свою вину. А Отэм даже не затаила на меня обиду из-за этого, за что я ей очень благодарна.
– Неужели вы никогда даже не ссорились? – спросил я. Конечно, их ситуации не позавидуешь, но отношения этих двух девчонок достойны восхищения.
– Нет, мы, конечно, ссорились, особенно когда жили вместе. – Она сняла с вешалки красное платье от «Валентино» с длинной струящейся юбкой, такой легкой, что она взметнулась вверх, когда Холли покрутилась перед зеркалом. – Я имею в виду, что у нас там тесно, а она все время устраивает беспорядок, что постоянно выводит меня из себя. Только один раз мы едва чуть не рассорились вдрызг. – Она отвернулась от меня и повесила платье на вешалку. – Я сказала, что не стану оплачивать ей учебу, если она уедет учиться в муниципальный колледж в Айдахо. – Холли немного сгорбилась и опустила голову. – Отэм прямо возненавидела меня за это. Но я-то знала, что она выбрала это место, потому что туда собирался переехать ее парень. А ей тогда предложили учиться в Орегонском государственном колледже, который у нас действительно считается очень крутым. При этом она могла продолжать жить дома, и это позволило бы сэкономить кучу денег на транспортные расходы.
Я кивнул, пытаясь ободрить ее. Было ясно, что она старается делать все возможное для сестры.
– Уверен, теперь она все правильно понимает.
– Я тоже на это надеюсь. Хотя она все еще то и дело об этом напоминает. – Она повысила голос почти на октаву. – Мне пришлось тяжело, потому что родители встали на ее сторону. Несколько раз я чуть не поддалась их давлению, но я знала, что все кончится тем, что этот парень бросит ее, она впадет в депрессию и к тому же потеряет место в Орегонском колледже. Вот только сказать я ей всего этого не могла. – Она снова повернулась к вешалке. – Красное платье очень даже милое, – прокомментировала она таким тоном, словно ее собаку только что сбила машина.
Я не знал, как повысить ей настроение, понимая, что красивого платья явно недостаточно.
– Что я могу для тебя сделать? Ненавижу видеть тебя такой печальной.
Она всхлипнула и сняла с вешалки последнее платье.
– Со мной все в порядке. Я просто заботилась о ней, пытаясь сделать для нее все, что могла. И мне приходится со всем этим жить. А вот это действительно великолепное, – добавила она, поднимая вешалку с длинным черным платьем.
Я усмехнулся:
– Конечно, великолепное. Но мне больше нравится то, которое от «Том Форд».
– Том, твою мать, Форд? Ты что, серьезно? Да это же просто смешно, Декстер. Где я и где этот самый Форд?!
Мне никогда раньше не приходилось покупать женщинам платья. Но даже если бы я это делал, невозможно представить, чтобы хоть одной из моих подруг эти платья подошли бы больше, чем Холли.
– Ну, тогда возьми то, которое от «Валентино», – сказал я, усмехнувшись.
Она повернулась ко мне:
– Какой еще, к черту, Валентино? Ты должен вернуть все это в магазин. Я думаю, мне и «Зара» подойдет.
– А я думаю, тебе надо оставить все четыре.
– Ты говоришь так, потому что я расстроилась из-за Отэм. Но как я могу не переживать, когда она вовсе не считает, что все это я делала только ради нее. Мне хочется, чтобы она, в конце концов, поняла, что я пойду на все, чтобы сделать ее счастливой.
– Вот почему я и говорю, что ты замечательная сестра. – Я притянул ее к себе и поцеловал в макушку. – Хотел бы я, чтобы мой брат испытывал ко мне такие же родственные чувства и защищал меня, как ты Отэм.
Она вздохнула, уткнувшись носом мне в грудь.
– Ты же сказал, что вы с ним не общались со дня смерти ваших родителей.
– Точнее, с того момента, как я узнал о том, что он сделал.
– Возможно, он сейчас в этом раскаивается. – Она крепко обняла меня.
– Но это не отменяет его ужасного поступка.
– Ты прав. Но если бы ты узнал, что он сожалеет об этом, разве тебе не стало бы легче? А что, если у него были на то свои причины? Разве ты не хочешь поговорить с ним? Вдруг ему удастся все объяснить?
После смерти родителей меня затянуло в черную пучину отчаяния. Я не мог вспомнить никаких подробностей того, что тогда происходило. Я помнил единственное: брат продал бизнес родителей, что для меня было тогда все равно что потерять их снова.
– Брат всегда торчал в кабинете и занимался только финансами. Он никогда не понимал красоты ювелирного искусства, никогда не чувствовал ее всем сердцем, как я. Полагаю, он просто увидел возможность получить кучу наличных, практически ничего не делая, и воспользовался ею.
– Но он тебе ничего сам не рассказывал, не так ли? Не объяснял причин своего поступка?
Я вздохнул. Как я понимал, Холли пыталась представить себе ситуацию с точки зрения Дэвида, но сам я все видел по-другому.
– Из нас двоих я один интересовался камнями и все каникулы проводил в ювелирной мастерской. Ему же до этого не было никакого дела. Он лишь сидел на кассе, считая деньги. Мы сделаны из разного теста.
– Но ты ведь не можешь сказать, что он продал бизнес только из-за любви к деньгам, – сказала она, поднимая на меня свои гипнотические глаза.
– А какие еще могут быть причины?
– Единственный человек, который все знает, это твой брат.
Или Примроуз, подумал я. Но она считала делом чести держать данное мне слово и никогда не заговаривала со мной о брате или продаже семейного бизнеса. Хотя не сомневаюсь, что они это обсуждали.
– Ничего не хочу ворошить снова. Говорят, это признак сумасшествия – делать одну и ту же вещь, ожидая разных результатов.
– А разве не стоит с ним поговорить? Он ведь твой единственный родственник, Декстер.
