— Уж лучше иметь дело с грязным животным! — в сердцах воскликнула Фейт и взмолилась: — Ну перестань, Эви!
В глазах мачехи появилась боль.
— Ты же знаешь, я ненавижу, когда меня так называют!
— Извини. — Фейт кротко улыбнулась. — Во сколько собираются гости?
— К девяти мы должны быть при полном параде. Ты собираешься еще отдыхать?
Почему бы и нет? Вероятно, мероприятие затянется до самого утра.
Эвелина усмехнулась.
— Ну отдыхай.
Фейт пошла к себе. На сегодня с меня хватит предложений выйти замуж за одного из братьев Кьюте. Уж Эрику такое лишь в страшном сне может присниться! Как, впрочем, и мне. Из него не получится нормальный муж, уж это точно!
В восемь двадцать Фейт была почти готова, оставалось лишь надеть платье. Закутавшись в легкую накидку, она в ожидании Эвелины вышла на балкон и с удовольствием вдохнула вечернюю прохладу.
Дом опоясывали балконы, разделенные невысокими перегородками из плюща, так что открытой оставалась лишь передняя часть балкона. В противоположном от того, где находилась комната Фейт, крыле свет горел лишь в двух комнатах верхнего этажа. В одной из них ставни и стеклянные балконные двери были широко распахнуты, так что часть комнаты просматривалась с балкона Фейт.
Она увидела мужчину, на котором не было ничего, кроме полотенца, обернутого вокруг бедер. Фейт отметила разворот плеч, развитую мускулатуру, накачанный пресс. Грудь мужчины покрывала темная густая растительность, и у Фейт пересохло в горле, когда она вдруг представила, как запускает пальцы в эти шелковистые волоски.
Будто почувствовав на себе ее взгляд, Эрик поднял голову. Прятаться поздно, он уже заметил меня, поняла Фейт. С бьющимся сердцем она продолжала смотреть на него, видя, как его губы медленно растягиваются в улыбке. Прошло не меньше двадцати секунд, прежде чем она заставила себя неторопливо повернуться и уйти с балкона.
К приходу Эвелины Фейт успела взять себя в руки. На мачехе было черное платье, непонятно как державшееся — верх корсажа до половины открывал ее великолепную грудь. Кожа Эвелины была такой же гладкой, плечи — такими же стройными и крепкими, как у Фейт, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте. Эвелина помогла Фейт надеть платье, и они рука об руку спустились в салон, чтобы присоединиться к мужчинам. Ожидая увидеть там лишь Гюстава и Эрика, Фейт немного растерялась, когда навстречу ей бросился Жером и, схватив ее руку, с обожанием поднес к своим губам.
— Ты восхитительна! — воскликнул он. — И вы тоже, Эвелина. Сегодня вы обе затмите всех женщин.
— Несомненно! — поддержал младшего сына Гюстав. — Сядьте же рядом со мной, чтобы я успел насладиться вашим сиянием до прихода гостей!
— Ты тоже выглядишь великолепно, дорогой, — вернула комплимент Эвелина. — Вы все трое хороши, правда, Фейт?
— Супер! — весело подтвердила Фейт.
— Спасибо, — сдержанно отозвался Эрик. — Не хотите ли что-нибудь выпить в ожидании гостей?
— Да, и покрепче, — попросила Эвелина. — Мне необходимо унять волнение перед встречей с друзьями моего будущего мужа.
— Тебе нечего волноваться, — успокоил ее Гюстав. — Они все одобрят мой выбор и порадуются за меня.
Фейт сосредоточила все внимание на Жероме, который не отходил от нее.
— Я думала, ты уехал на несколько дней.
— Не было особой необходимости задерживаться дольше, — с готовностью отозвался молодой человек. — Я бы чувствовал себя самым несчастным на свете, не видя тебя.
Как же мне действует на нервы эта пустая болтовня! — досадовала Фейт, но стоически поддерживала светскую беседу. Конец ее страданиям положил Эрик, который принес всем бокалы с выпивкой.
— Спасибо, — поблагодарила Фейт по-французски.
— Пожалуйста, — ответил Эрик по-английски. — Сегодня ради вас все говорят только на английском языке.
Эвелину, кажется, ничуть не заботит незнание языка ее новой родины, отметила про себя Фейт.
Жером примостился на ручке кресла Фейт, касаясь рукавом ее обнаженного плеча и как бы демонстрируя, что эта женщина принадлежит ему. Фейт бросила быстрый взгляд на Эрика, но тот сохранял невозмутимость — попробуй догадайся, что он на самом деле думает.
Фейт вспомнила, как невольно подглядывала за почти обнаженным Эриком, и ее охватило незнакомое до сих пор волнение. У него было самое красивое из всех виденных ею мужских тел. Грег не шел с Эриком ни в какое сравнение, хотя и регулярно посещал спортзал для поддержания формы. Впрочем, возможно, все дело в конституции, поспешила оправдать Фейт своего жениха.
И снова вспомнила, что все еще не позвонила в Нью-Йорк. Сейчас опять было не время — не потому что вот-вот начнут собираться гости, просто на Восточном побережье США в это время раннее утро.
Я позвоню Грегу сразу после того, как разъедутся гости, и застану его, перед тем как он уедет на работу, решила Фейт. Конечно, мне будет нелегко теперь говорить с ним, но о разрыве я лучше сообщу ему не по телефону, а лично, когда вернусь домой.
Все гости прибыли почти одновременно. Фейт вскоре отказалась от бессмысленной попытки запомнить их имена. Увидев, как разодеты женщины, она обрадовалась, что послушалась Эвелину и надела ее серебряный туалет — зеленое платье из жоржета выглядело бы по меньшей мере неуместно среди всей этой роскоши и блеска бриллиантов.
Эвелина пользовалась успехом, особенно у мужчин. Гюстав не отходил от нее ни на шаг, гордо обнимая за талию. Жером тоже пытался демонстрировать свою близость к Фейт, которая с трудом принимала его ухаживания, делая над собой усилие, чтобы грубо не отшить его. Констанс, нарядившаяся по случаю торжества в умопомрачительное красное платье, представила Фейт своих родителей, которые ей сразу понравились. Все четверо мило беседовали, когда подошел Эрик в сопровождении молодой женщины, очень похожей на Констанс.
Женщина оказалась старшей сестрой Констанс, Ниной. Она держалась уверенно, с видом человека, привыкшего самостоятельно устраивать свою жизнь. Нина в отличие от родителей холодно поздоровалась с Фейт. Той даже показалось, что Нину совсем не радует ее появление в доме Кьюте. Фейт насторожилась и почувствовала по взгляду Нины, что обе поняли мысли друг друга.
По виду Эрика никак нельзя было определить, заметил ли он возникшую между Фейт и Ниной неприязнь. Возможно, он настолько свыкся с тем, что женщины готовы из-за него друг другу глаза выцарапать, что никак не реагировал.
Эта мысль заставила Фейт опомниться. Она запретила себе вообще думать о каком-то соперничестве за Эрика. Об этом не может быть и речи!
4
Ужин накрыли в большой столовой. В огромных серебряных канделябрах, установленных вдоль стола, который показался Фейт бесконечным, отражался слепящий блеск драгоценностей, которые были на дамах в изобилии, как в ювелирном магазине. Так что бриллиантовые сережки и браслет Эвелины, одолженные Фейт, тоже пришлись кстати.
