– Шансов минимум. Особенно если есть близкие родственники.
– У нее есть внучка.
– А дети?
– Наверное, и дети есть. Да, точно есть! Как минимум двое сыновей.
– Тогда, если они отказ от вскрытия своей матери оформят, вообще без шансов. Девяносто лет. Там хронических болячек до фига, от обострения любой из них бабулька и могла на тот свет отъехать. И травить никому специально бы не пришлось.
– Но в том-то и дело, что ей помогли! И Барчуков в этом как-то завязан. Серега, это дело необходимо расследовать!
– Ты же сам понимаешь, если не будет соответствующей экспертизы, то смерть бабули признают некриминальной. А экспертизы не будет, если старушку отравили с ведома ее ближайших родственников, которые этой экспертизы тогда и не захотят. Так что будет твой Барчуков, похоже, и дальше наслаждаться неприкосновенностью, которую ему предоставили друзья сверху.
Саша был в отчаянии. Он так надеялся на Грибкова, а тот его подвел.
– Ну хоть что-нибудь ты можешь мне про Барчукова рассказать? Чем он сейчас занимается? Где живет? С кем общается?
– Это ты сам можешь в социальных сетях разузнать. Ссылки на его странички я тебе скину.
Саша поблагодарил своего друга за помощь и приготовился окунуться в жизнь Барчукова. С фотографии на него смотрело приятное лицо нестарого еще мужчины. Загорелый, подтянутый, он ничем не напоминал Санта-Клауса, которого видела свидетельница возле дома Коноплевых.
После выхода на пенсию Барчуков много путешествовал. Он позировал то на фоне Эйфелевой башни, то за ним были видны шпили собора Святого семейства в Барселоне, а то, перемахнув через океан, Барчуков оказывался в стране майя и фотографировался уже на фоне их пирамид. По его довольному лицу было понятно, что Барчукову такая жизнь очень нравится. И променять на что-то другое он ее не намерен.
«Может, и не он? – шевельнулась у Саши надежда. – Может, просто машину свою одолжил? Вдруг это просто совпадение?»
Но чем дольше он копался в социальных страницах Барчукова, тем отчетливей понимал: нет, не совпадение. И ошибки никакой нет. Просто за год Барчуков утолил свою страсть к перемене мест. Также он стремительно набрал вес, отрастил бороду и перестал красить волосы. Из подтянутого и моложавого пенсионера он превратился в того самого раздобревшего пузатика с белой бородой, идеально подходящего под описание Санта-Клауса, сообщника Коноплевых.
А когда на страничках запестрела реклама чудодейственных целебных тибетских чаев, отваров и настоек с узнаваемой символикой в виде двух зеленых сердец и двух рук, тянущихся друг к другу словно для рукопожатия, последние сомнения у Саши отпали.
– Это все-таки он! Сообщник Лиственницы!
Одно Сашу радовало, все странички были в открытом доступе, любой желающий мог написать Барчукову. Саша не стал долго ломать голову, притворился клиентом и попросил проинформировать его по поводу одного из видов чая, который его якобы заинтересовал.
Ответ пришел моментально. Саша задал еще несколько вопросов и оформил заказ. Способ оплаты он выбрал наличными курьеру. Он искренне надеялся, что приедет кто-нибудь из семьи Коноплевых или даже сам Барчуков.
После того как дело было сделано, пришла пора звонить Грибкову и снова просить того о помощи.
Глава 7
К назначенному курьеру времени дома у Саши образовалась настоящая засада. Грибков привел с собой двух своих помощников, мотивировав это тем, что неизвестно, как повернется дело.
– Их там, в этой семейке, ты говоришь, трое мужиков – папаша и два сынка-здоровяка?
– И еще Барчуков.
– Если все вместе приедут, то нам будет трудненько с ними справиться.
Но приехала одна Лиственница. Когда в дверь позвонили и Саша открыл курьеру, то сразу же узнал девушку, хотя никогда в жизни не встречал ее. Но Лиственницу было трудно не узнать. Двух столь огненно-рыжих тощих девчонок этот северный город вряд ли бы потянул. Все щеки и нос были усыпаны у нее яркими веснушками, несмотря на то что время года к этому совсем не располагало.
Лиственница ощупала Сашу цепким взглядом, но, видимо, решила, что он неопасен. И расслабилась.
– Ваш товар.
– Заходите. Сейчас принесу деньги.
Но стоило Лиственнице перешагнуть порог, как на нее с двух сторон набросились полицейские, которые защелкнули наручники у нее на руках и уволокли растерявшуюся девушку в комнату. Саша быстро закрыл дверь, чтобы не привлекать внимания соседей криками. Когда он закончил запирать замки, то обнаружил, что Грибков все еще заклеивает возмущенной девушке рот.
– За мной придут! Вы еще пожалеете!
Вот последнее, что она успела выкрикнуть. После того как пленница была обездвижена, усажена на стул и подвергнута досмотру, все четверо выстроились вокруг нее полукругом. Лиственница смотрела на них затравленным взглядом, явно не веря, что все это происходит именно с ней. Саше стало не по себе от ее взгляда. Почему-то эта сцена напомнила ему кадр из советского фильма о мушкетерах, когда они четверо точно так же стояли над пленной Миледи.
Четверо сильных мужчин и одна слабая женщина. А по книге и того хлеще, там на казни присутствовали еще и слуги господ мушкетеров в количестве целых четырех штук, итого получалось уже восемь мужчин на одну бедняжку. Да плюс лорд Винтер со своим слугой и палач, которые тоже имели к Миледи свои претензии. Итого одиннадцать мужиков собрались в уединенном месте для того, чтобы учинить самосуд над одной-единственной маленькой и хрупкой женщиной. Фактически чтобы совершить убийство. Жестокое, с элементами расчлененки, голову-то они ей отрубили, групповое, да еще и совершенное по предварительному сговору.
Неизвестно, как себя там чувствовали в этот момент мушкетеры, может, им ситуация казалась нормальной, времена тогда были жестокие, а вот Саше сейчас было очень неуютно. Ему и в книге этот эпизод всегда казался чудовищно несправедливым, и сейчас, стоя над беззащитной пленницей, он с каждой минутой чувствовал себя все гаже.
В отличие от него его помощники торжествовали. Их лица выражали лишь искреннюю радость, что преступницу удалось схватить и обезвредить так сравнительно легко.
Грибков отвел Сашу в сторону и шепотом спросил у него:
– И что мы будем делать с ней дальше?
– Может, развязать ее?
Грибков посмотрел на него, словно на сумасшедшего.
– Допросим, если будет разговорчивой, тогда и освободим. Пусть сначала скажет, что они с этим Барчуковым против твоего дяди затевали.
– А если не захочет?
– Такой риск существует, – согласился Грибков. – Тогда ты вот что… Ты ничему не удивляйся и мне подыграй.
И не успел Саша кивнуть в знак того, что все понял, как Грибков закричал на него:
