Впрочем, приглядевшись к нему, Надежда поняла, что автор этой инсталляции хорошо над ней поработал и даже сумел придать манекену некоторое сходство с живым человеком.
С определенным человеком.
С Еленой Анатольевной Безбородовой.
Надежда плохо ее знала, видела только несколько фотографий – в молодости и потом несколько снимков мелькнули в интернете в связи со смертью Петра Безбородова. Запомнила она только, что волосы у Елены светлые, сама она довольно стройная, а больше-то ничего и не разглядеть, поскольку черты лица были искажены горем.
На манекене был светлый парик, к глазам пририсованы слезы, и рот кривился в жалкой улыбке, что, несомненно, указывало на Елену Безбородову.
Перед Надеждой была очередная инсталляция.
Еще одна страшная инсталляция из тех, за которыми непременно следовали убийства.
Значит… значит, Елена Безбородова станет очередной жертвой безжалостного убийцы, который сперва репетирует убийства на манекенах, а потом совершает их в реальности. Станет – если Надежда не сможет предотвратить это убийство.
И смерть Елены будет поистине ужасной – ее насмерть закусают пчелы…
Надежда Николаевна хотела тут же броситься прочь из этого зоопарка, найти Елену Безбородову и помочь или хотя бы предупредить ее о грозящей опасности, как вдруг почувствовала спиной чей-то пристальный, неотступный взгляд.
Она вздрогнула и обернулась. За спиной у нее стоял еще один аквариум, не такой большой, как тот, где находился облепленный пчелами манекен.
В первый момент Надежде показалось, что аквариум пуст, если не считать обрубка сухого дерева, но ощущение внимательного, пристального взгляда ее не покидало.
В эту минуту одна ветка вдруг начала непостижимым образом менять цвет, превращаясь из блекло-серой в тускло-зеленую, и Надежда разглядела прильнувшую к ветке большую ящерицу, напоминающую расцветкой пыльный ковер.
Ага, это же хамелеон! Та самая Елена Анатольевна, которую переселили в этот зоопарк после скандала на презентации…
Прямо на глазах этого хамелеона убийца создавал свою страшную инсталляцию, репетируя убийство его – или ее – тезки… Хамелеон оказался единственным свидетелем, который мог видеть убийцу, но этот свидетель был бесполезен…
Вдруг изо рта хамелеона молниеносно выстрелил узкий язык и ухватил какой-то черно-желтый комочек – одну из пчел, каким-то непостижимым образом попавшую в этот аквариум из соседнего.
Мгновение – и пчела исчезла во рту пресмыкающегося…
– Пр-роваливай! – раздался над головой Надежды хриплый крик попугая.
– Тебя не спросила! – отозвалась она. – Где тебя воспитывали? В какой подворотне?
Надежда Николаевна двинулась к выходу, глядя под ноги, чтобы ненароком не наступить на беглую змею. К счастью, этого не произошло, она благополучно выбралась из зоопарка… и тут же столкнулась нос к носу с охранником.
При виде Надежды тот побагровел и рявкнул:
– Вы?! Мало того что вы меня обманули… разыграли… так еще и на охраняемую территорию проникли без санкции! – Он перевел дыхание и продолжил: – Здесь вам не тут! Здесь вам учреждение культуры! Здесь нельзя безобразия нарушать! Сейчас я вас отведу к нашему администратору, и он с вами разберется, как с нарушителем мелкого хулиганства! Вплоть до отделения полиции!
«Только этого мне не хватало!» – подумала Надежда и тут же показала охраннику на электрический кабель, проходивший по плинтусу у него за спиной.
– Чем препираться с безобидной женщиной, вы лучше посмотрите, что тут происходит! У вас южноафриканские змеи на свободе разгуливают! То есть ползают!
– Где?! – выпалил охранник, поворачиваясь в направлении, которое указывала Надежда.
– Да вон же, вон она, та самая сурукуку!
Охранник уставился на кабель, на мгновение забыв про нарушительницу порядка. Воспользовавшись этим, Надежда Николаевна метнулась к двери с надписью: «Аварийный выход», надеясь, что эта дверь не заперта.
Действительно, как правило, аварийные выходы всегда закрыты, и тогда какая от них польза?
К счастью, эта дверь была не заперта. За ней оказалась лестничная площадка, где персонал центра оборудовал уединенное место для курения – на колченогом офисном стуле стояла трехлитровая банка, полная окурков. Надежда захлопнула дверь и заблокировала ее ножкой стула.
Охранник сообразил, что его снова обманули, и попытался открыть дверь, но безуспешно.
Надежда же скатилась по лестнице и через несколько минут уже шла по улице.
Перед глазами стояла ужасная картина – манекен, облепленный сотнями пчел. Пока – только манекен, но если убийце не помешать, на месте манекена будет Елена Безбородова…
А что сказали карты гадалке Венере Федоровне? Что Елена примет свою смерть на похоронах сына. То есть на кладбище.
Как бы выяснить, когда и где будут похороны Петра Безбородова? Может, Лиля знает?
В это время, словно в ответ на ее отчаянный призыв, пришло текстовое сообщение от Катерины. Надежда просила ее узнать насчет похорон, и та узнала.
«Завтра в 12.00 на Варсонофьевском кладбище», – было написано в сообщении. И больше ничего. Видно, Катерина была очень занята.
На следующее утро Лиля высадила Надежду перед входом на Варсонофьевское кладбище и строго предупредила:
– Я здесь по работе, мне поручили подготовить материал об этих похоронах, поскольку они связаны с резонансным убийством. Так что я буду фотографировать и говорить с людьми… с теми, кто согласится.
«Ой-ой-ой! – подумала Надежда. – Лилька-то как загордилась! Таким тоном стала разговаривать, будто не я ей все дело на блюдечке поднесла. И про похороны тоже я сказала!»
Лиля поняла ее выразительный взгляд и смутилась:
– Уж извините, Надежда Николаевна, но я правда буду занята, а вы уж как-нибудь сами.
– Сама-сама! – заверила ее Надежда. – Мне не привыкать!
Лиля пошла вперед, а Надежда Николаевна задержалась возле киоска, где продавали цветы, венки и прочие похоронные принадлежности. Тут же, возле кладбищенских ворот, переминались в ожидании заработка несколько нищих.
За несколько минут до времени похорон на кладбище втекла вереница людей, одетых в черное. Впереди процессии на тележке везли гроб, а следом за ним шла женщина средних лет в черном пальто и в черной кружевной косынке, в которой Надежда с трудом узнала Елену Безбородову. Женщина шла медленно, неуверенно, вся ее фигура выражала сломленность, скорбь и опустошенность. С одной стороны рядом с Еленой шел священник в длинной рясе, который что-то тихо говорил ей на ухо, с другой ее поддерживал за локоть рослый мужчина в черном костюме, с коротко стриженными иссиня-черными волосами.
При виде похоронной процессии кладбищенские нищие оживились, вытянули руки за подаянием и принялись выставлять на всеобщее обозрение свои увечья и уродства. Один из них, молодой одноногий тип, опирающийся на костыли, ловко подкатился к Безбородовой и встал у нее на пути, голося:
