— Мы согласны, — ответил я, и все втроем направились оформлять сделку.
Глава ремесленного квартала заверил расписку и взял с меня серебрушку, как и говорил парень. После чего мы с ним распрощались и забрали цепь уже на следующий день. Цепь была очень неплохая. Конечно, не из той стали, которую предлагали мастера в ремесленном квартале, но мне показалось, что качество у нее было не хуже. Сплав был другой, но на поверку оказался не менее прочный, да еще и более легкий.
— Не та сталь, что в ремесленном квартале, — заметил я, осматривая цепь.
— Конечно, не та, откуда у меня столько денег на такую сталь? Но эта не менее прочная, а то и поболее. Слово даю. Мой рецепт. Он по качеству не хуже, а по себестоимости и весу значительно меньше.
— Если этот сплав такой хороший, отчего его в ремесленном квартале не используют?
— Да потому что он дешевый. А им выгоднее продавать подороже. Да и я никому его рецепт не расскажу. Мой он. Если его узнают, я совсем по миру пойду. И так с хлеба на воду перебиваюсь.
— Ладно, ладно, прости. Не хотел тебя огорчить. Ты и так нас сильно выручил. Обещаю, что когда получим деньги за ниошскую гончую, заплатим тебе пять золотых за эту цепь. Может еще чего закажем из твоего сплава.
Видно было, что мои слова пролились целебным бальзамом на душу парня, но он, даже не улыбнувшись, ответил:
— Вы еще выжить сумейте. Это не кто-нибудь, а ниошская гончая. Она тут столько стражников сожрала, что за ней уж и охотиться перестали. Незачем ее подкармливать.
— Ну, так и мы не кто-нибудь, а охотники на монстров. Тебя как звать-то?
— Нигашем кличут.
— Нигаш, значит. Я Сэм. Это Лихт. Спасибо за работу, Нигаш, — я протянул парню руку.
— Возвращайтесь, — ответил парень, и мы скрепили договор рукопожатием.
Забрав цепь и свои пожитки, мы отправились в то место, где последний раз видели ниошскую гончую.
Последний раз тварь порезвилась с караваном. Несмотря на то, что произошло это довольно давно, в округе все еще чувствовался устойчивый запах протухшей плоти и крови. Да и само место происшествия еще не затянуло все следы того побоища.
Обойдя все вокруг, мы с Лихтом, все же, смогли определить, в какую сторону ниошская гончая уносила свои «мясные» припасы после того, как вдоволь наелась. И что самое хреновое, ветер как раз дул в ту сторону. Нам пришлось срочно менять позицию, обходя возможное место нахождения берлоги по довольно большому радиусу. Гончие эти живут либо в пещерах, либо выкапывают себе отличные берлоги с замаскированным входом. Точнее, не так. Вход они делают там, где присутствует естественная маскировка в виде кустов или огромных камней и тому подобного.
Обойдя предполагаемое место берлоги, мы подошли с подветренной стороны. Лошадей пришлось оставить довольно далеко и весь последующий путь добираться пешком. И чем ближе подходили к тому месту, где, возможно, расположилась гончая, тем отчетливее я ее чувствовал. У меня нет предположений, почему и как это возможно было объяснить, но я знал, где находится тварь. Точнее, не конкретное место ее пребывания, а направление, в котором она находилась. И по мере нашего к ней приближения, это чувство становилось все сильнее.
— Ты чувствуешь что-нибудь? — спросил я у брата.
— Нет, а что должен?
— То, что гончая находится в той стороне. И чем ближе мы подходим, тем явственней я ее ощущаю.
— Ты не путаешь? Может это интуиция подсказывает тебе опасность с той стороны?
— Нет. Это другое ощущение. Я, прям, понимаю, что там находится ниошская гончая, даже не так. В той стороне явно ощущается демоническая кровь.
— Демоническая кровь?! — Но ниошская гончая — настолько дальний родственник адской гончей, что демонической крови в ней не осталось совсем.
— Осталась. Я это чувствую.
— Да?
— Да.
— Ну, тогда веди.
Нашли берлогу довольно быстро, и нам повезло: гончая спала. Мы потихоньку растянули цепь в виде сети, скрепив между собой звенья в перекрестиях и обвивая цепью стволы толстых деревьев, что находились у выхода из ее берлоги. Затем брат спрятался. В его задачу входило натянуть цепь, когда гончая выберется и кинется на меня. Я же был приманкой. Поэтому Лихту пришлось хорошенько вымазаться, чтобы перебить свой запах, я а стал изображать тупого путника, который забрел не туда.
Я тихонечко выложил костер из хвороста и поджег его. Сел специально спиной ко входу, чтобы гончая не решила покинуть берлогу через другой выход. Через какое-то время я почувствовал на себе голодный взгляд и ощутил приближение гончей. В следующее мгновение тварь прыгнула на меня, но Лихт успел натянуть цепь, и гончая влетела в расставленную ловушку.
Однако на этом все не закончилось. Тварь оказалась куда больше и куда сильнее, чем мы предполагалось. Она разом вырвала с корнем все деревья, которые мы обвили цепью. И вот-вот должна была рвануть назад и выпутаться из импровизированных металлических сетей, в которые превратилась цепь.
Я, не раздумывая долго, бросился на гончую сверху, оседлав ее и вцепившись ей в шею, а Лихт тут же стал заматывать концом цепи единственный выход из ловушки. Казалось бы, все, зверю деться некуда, но лапы у нее вполне себе пролезли в отверстия нашей импровизированной сети, и она не нашла ничего лучше, как рвануть с места. От этого рывка у меня с пояса слетел меч, сбитый цепью, и я остался без оружия. Обернулся, чтобы крикнуть Лихту, но увидел, как его, запутавшегося в этой же цепи, волочет сзади.
«А я еще неплохо устроился», — подумал я, улыбнувшись.
— Сверни ей шею! — крикнул брат.
— Я ее даже обхватить не могу! Слишком здоровая скотина попалась.
Так мы и ехали примерно с ридку, пока гончая не поняла, что так нас не скинуть. После чего она начала биться боками о деревья, огромные валуны и даже несколько кругов вертелась, гоняясь за братом и клацая зубами в полушаге от него, но он был так же недосягаем для нее, как и ее собственный хвост.
Тогда я стал подтягиваться ближе к ее пасти. Сделать это было невероятно трудно, пару раз я даже чуть не слетел, но, все же, смог дотянуться до губ на нижней челюсти ниошской гончей. Я потянул их на себя, пытаясь заставить тварь лечь, но вместо этого я лишь еще больше ее разозлил, и тварь рванула вперед, набирая скорость. Ну, а я не придумал ничего лучше, чем резко дернуть ее за губы вниз. Отчего мы все втроем полетели кубарем, своими телами ломая на ходу деревья.
В глазах все плыло и кружилось. Я, как мог, старался уклоняться от возможных столкновений, используя ускоренное восприятие, но было это крайне затруднительно по той причине, что управлять своим телом в таком падении практически невозможно.
Наконец, нам удалось остановиться, а ниошская гончая из-за своей массы еще прокувыркалась какое-то время. Я встал и, пошатываясь, попытался сориентироваться. С огромным трудом, но мне это, все же, удалось.
