Рания похолодела. Это все из-за нее. Она хорошо помнила, как кузен мужа обманом затащил ее в пустующую часть дома и пытался насильно овладеть ей. Как ворвался в комнату Грей и все остальное, что последовало за этим. Аппетит сразу пропал.
— Что случилось?! — Хором воскликнули брат с сестрой.
— Скажем так, он неподобающе себя вел. И мы были вынуждены ему отказать от дома. — Сказала графиня Амалия. По ней было видно, что вчерашнее происшествие глубоко опечалило ее, как мать и женщину. Бледное лицо, круги под глазами говорили о бессонной ночи.
— И все же, что произошло? — Не сдавался Рауль.
— Мы не будем об этом говорить сейчас. — Прервал расспросы граф.
Все замолчали. За столом повисла тягостная тишина. Был слышен лишь стук столовых приборов.
В столовую вошел Гельем. Стараясь не привлекать внимание, подошел к графу Эдмонду, низко наклонившись к нему, что-то вложил в руку и зашептал на ухо. Граф нахмурился еще сильнее и с каждым словом, становился все мрачнее и мрачнее. Бросил на Ранию из под бровей быстрый взгляд. Гельем ушел.
— Рания, дочка, когда поешь, зайди ко мне. Нам поговорить надо. — Граф отодвинул от себя тарелку и ушел так и не закончив завтракать.
— В этом доме точно что-то происходит, но почему-то нам никто ничего не говорит. — Рауль в серьез обеспокоился, глядя на дверь, закрывшуюся за стариком.
Есть расхотелось окончательно, пожелав всем приятного аппетита, Рания вышла вслед за графом. Девушка зашла в кабинет, где граф Эдмонд расположился на диване возле окна. Увидев вошедшую в комнату девушку, похлопал ладонью возле себя, приглашая присесть рядом.
— Рания дочка. — Граф сделал паузу, выжидая, когда невестка сядет рядом. — Как твои дела дочка? Грей не обидел тебя вчера?
— Нет. — Отрицательно покачала она головой. — А почему вы интересуетесь?
Вместо ответа граф достал из кармана ключ и открыл браслеты от кандалов на ее руках. От неожиданности девушка вскрикнула. За прошедшее время она привыкла к ним и почти не замечала. А чтобы люди не задавали лишних вопросов, прятала под длинным рукавом платья. И сейчас, когда руки стали свободны, почувствовала, словно ее лишили чего-то важного. Нехорошее предчувствие зародилось в сердце. Но граф протянул ей темно-синий бархатный футляр:
— Открой дочка.
Рания щелкнула замком. На ярко алой шелковой подушке лежала пара великолепных брачных браслетов.
— Надень их. Эти браслеты принадлежали моей матери. Теперь они твои.
— Они прекрасны. Я никогда еще не видела такой красоты. — Рания завороженно смотрела на свой новый символ замужества. — Они старинные?
— Очень. Передаются из поколения в поколение по мужской линии. Их носили все жены нашего рода. Теперь будешь носить ты. Когда придет время, передашь их своему сыну, чтобы он надел их на руки уже своей суженой.
— Спасибо. — Тихо прошептала девушка.
Граф немного помолчал, потом заговорил вновь.
— Мой сын, к сожалению, упертый осел, дочка. Тебе будет очень трудно с ним, но не вини его в этом. Во всем виноват лишь только я один. Когда его мать бросила нас и ушла, я возненавидел всех женщин. Я был в ярости. Меня изнутри терзали демоны и я не нашел ничего лучшего, как выплеснуть свой гнев на единственного близкого мне человека, сына. Это я отравил его неокрепшую душу ядом. Теперь тебе предстоит почувствовать весь этот гнев на себе. Прости меня за это, девочка.
— Я вас не понимаю. — Рания побледнела. Слова свекра холодом проникали в ее сердце, заставляя его сжиматься и содрогаться. Предчувствие не обмануло. Это была лишь прелюдия к той новости, что предстояло ей услышать.
— Сегодня утром Грей покинул поместье и отправился в столицу. Без тебя. Насчет тебя он не дал никаких распоряжений, лишь передал ключ от кандальных браслетов.
Глава 46
Каждая девушка выйдя замуж хочет быть любимой и единственной в жизни своего избранника. И новость о том, что ее бросили после первой же ночи это не то, что хочется услышать. Как она вернулась в свою комнату, Рания не помнила. В комнате суетились горничные, наводя порядок и разбирая накануне уложенные чемоданы. Она вышла на балкон, присела на диванчик, да так и застыла на нем до вечера. В голове по кругу носились грустные мысли, но слез не было. Наверное, она их уже все выплакала раньше. Было безумно трудно дышать. Горничная принесла обед и чай, расставила тарелки на столе и вышла. Но девушка даже головы не повернула в сторону еды. И все думала, думала.
— То, что мой сын оставил тебя здесь ничего не меняет. Ты как была женой Грея, так ею и останешься, чтобы этот идиот себе там не надумал. Как только я улажу все дела в поместье мы с тобой вместе уедем в столицу. Я еще пока глава рода и мое слово закон.
— А что это меняет? Я ошиблась, когда подумала, что за любовь нужно бороться и пришла на бал. Это моя ошибка. Насильно мил не будешь, это я сейчас хорошо понимаю.
— Рано сдаешься, Рания. Грей мой сын и я его хорошо знаю. Ты ему далеко не безразлична. Только он упертый как стадо мулов.
— Нет. Я не поеду с вами. Если я ему хоть немного нужна, он сам приедет за мной. Если нет, то я прошу разрешения остаться здесь. Буду помогать графине Амалии в поместье.
— О чем ты говоришь доченька! Ты можешь жить здесь сколько хочешь. Любое из принадлежащих нам имений твой дом.
Вечером в комнату Рании постучали. Не дождавшись ответа, в комнату вошла Рози. Девушка держала в руках поднос с чаем и пирожками. Поставив его на чайный столик, пошла на поиски хозяйки покоев.
— Рания.
Рози присела возле подруги накрыла ладонью холодную руку.
— Ты как?
— Нормально.
— Ничего нормального я не вижу. У тебя больной вид. Ты целый день никуда не выходила, ничего не ела. Идем, я принесла тебе поесть.
— Я не хочу. — Отказалась Рания.
— Ничего не знаю. Тебе нужны силы. — Рози потянула ее за руку. — Вставай.
— Ты уже знаешь?
— Да. — Кивнула Рози. — Дядя нам все рассказал. И поверь все в шоке. Никто не ожидал от Грея такого поступка. Это на него совсем не похоже. Гельмут говорит, что Грей просто струсил. Он обязательно вернется, когда разберется в себе.
— Я совсем в этом не уверена.
— Зато я верю своему жениху. Раз он говорит, что Грей вернется, значит, вернется.
ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ.
Грей откинулся на спинку кресла, в котором сидел целый день. Блаженно прикрыл глаза. Еще один суматошный рабочий день прошел. После возвращения ему пришлось разгребать ворох скопившихся за время его отсутствия дел. Приходилось задерживаться до поздней ночи. И это было даже хорошо. Не было времени думать. А подумать ему было над чем. Еще когда несся в карете по пыльной дороге, оставив позади жену и отца, червяк сомнения грыз его изнутри. И он даже пару раз чуть не повернул назад, лишь усилием воли заставив себя ехать вперед. Проклятая совесть не давала спокойно уснуть, приходила в минуты одиночества, напоминая, что мужчины так не поступают. Нужно было признаться самому себе, что он просто испугался. Да, да. Испугался как последний трус. Сбежал даже не попытавшись объясниться с женой. В самый последний момент сунул в руки Гельема ключ от кандалов и умчался вон из поместья. Сбежал потому что понял, влюбился как мальчишка в хрупкую восемнадцатилетнюю девчонку с большими миндалевидными глазами. Всю свою сознательную жизнь он избегал этого чувства. Боялся, как отец однажды остаться с разбитым сердцем, а потом всю жизнь страдать от неразделенной любви и предательства. Лучше уж вовсе никогда и никого не любить. Потому всегда избегал общества женщин, которые могли хоть немного ему нравиться. Ранию он недооценил. Эта девочка вовсе не была в его вкусе и от нее опасности он не почувствовал. Поэтому не сразу осознал, как глубоко проникла она внутрь. Вцепилась в его сердце своими маленькими ручками и не отпускает. Стоит лишь закрыть глаза Грей видел ее такой, какой оставил в постели после их единственной совместной ночи.
