– Пристегнулся? – Астахов повернулся к Рэму, поправил ему крепления. – Если станет нехорошо – не молчи, понял меня?
– Да, – кивнул Рэм и надел шлем.
Он – пилот! Круто!
Шлюпка медленно поползла по ангару к двойному наружному шлюзу. Нырнула в чёрный тоннель, где её обжало силовым полем, и вылетела как пробка из бутылки на орбиту Мах-ми.
Рэм знал, что сидит на месте второго пилота и к управлению его пока не допустили вообще. Но ему и так было хорошо.
Он следил за плавными движениями рук Астахова, крутил головой, пытаясь запомнить символы, то и дело возникающие вокруг.
– Смотри вперёд, на приборы, – одёрнул его сержант.
– Но я и затылком вижу!
– Можешь пока снять шлем, если тебя это дезориентирует.
– Да вроде бы нет.
Ещё чего! Если уж разрешили надеть шлем…
Шлюпка плавно набирала скорость. Здесь не было планетарного притяжения, и перегрузок Рэм пока не ощущал.
– Ты пока не сосредотачивайся особенно на том, что у тебя за спиной, – предупредил Астахов. – Видишь маленько – и ладно. Тебе на первом этапе достаточно удерживать в сознании контакт с навигационной машиной и видеть приборы.
– А без шлема тоже можно спиной видеть? – осторожно спросил Рэм.
– С долей привычки – можно. Контакт с навигационной машиной есть и через компрессионку, и через спецбраслет. Но надо тренироваться. Как только потеряешь ощущение обзора – навигатор потеряет тебя. Начнётся рассинхрон. Вот твоя задача сейчас синхрон. Всё остальное попозже.
«А почему только я?» – хотелось спросить Рэму, но он молчал.
Да какая разница? Главное, его взяли.
– А на экране мы видим внешний обзор с датчиков или его модель? – спросил он уже смелее.
Интересно в шлюпке Рэму было примерно всё.
– Сейчас – модель, – отозвался Астахов. – Навигационная машина просчитывает реальность, и ты видишь её более детально, чем смог бы разглядеть сам. Но можно включить внешний обзор. Попозже. Если, например, на орбиту встанем, как станция. Сейчас всё равно ничего не увидишь. На скорость смотри.
Цифру Рэм видел, но она ему ничего не говорила.
– Наберём скорость, близкую к световой, – пояснил сержант. – Вылетим в зону Метью через момент вращения планеты.
– А мы на антивеществе разгоняемся?
– На плазме. Видишь, горит «режим 3». Как только он уйдёт в красную зону, включится реактор антивещества. Удобно сидишь?
– Да.
– Не верти головой. Расслабься. Дыши ровно.
Рэм послушался. Скорость уже давила на уши, прижимала тело к ложементу. Но компрессионка гасила большую часть нагрузки, и ему было вполне комфортно.
– Голова кружится? – спросил сержант. – Страшно?
– Нет, – удивился вопросу Рэм.
И вдруг в пространстве что-то оборвалось. Какая-то нить, за которую скорость тянула шлюпку. Тело Рэма снова стало лёгким, только уши остались заложенными.
Он сглотнул.
– Тошнит? – спросил сержант.
– Уши закладывает, – признался Рэм, пытаясь не потерять осознание самого себя в изменившемся вдруг пространстве.
– И всё? – удивился сержант.
Он снял шлем, отстегнулся и развернулся к Рэму. Уставился на него.
Рэм сглотнул, и понял, что отпустило.
– И всё, – сказал он. Сержант был на месте, шлюпка на месте. А что ещё надо-то? – Мне шлем можно снять?
– Ну, снимай.
Рэм нажал на крепления, и шлем отделился с чмоканьем.
– Ну и как тебе это? – спросил мастер-сержант.
Рэм повертел головой. Они вроде бы двигались, но висели. Висело время, пространство, большая часть показаний приборов.
Он ещё никогда не покидал Мах-ми, только поднимался на орбиту на обычном катере. Но здесь было не то. Какое-то странное ощущение сразу и сдавливало и распирало его.
– А что это? – спросил Рэм.
– Шлюпка вошла в зону Метью. Времени здесь нет, электроника спит, но механический хронометр работает. И навигатор. Это очень дорого, делать приборы под работу в проколе. Так что по минимуму. Больше трёх минут в этом пространстве задерживаться нежелательно. Не каждый способен такое переносить.
– А почему?
– С ума сходят. Здесь совсем ничего нет в привычном нам понимании.
– Здорово! – не выдержал Рэм и улыбнулся.
– Что – здорово? – не понял сержант.
– Тут же можно жить и не стареть, – Рэм разглядывал приборы – показания действительно не менялись.
– Придумал же – не стареть, – Астахов тоже улыбнулся. – А чего не спрашиваешь, почему навигатор работает?
– А мне дядя Сейдже объяснял про материю. В зоне Метью свойства сохраняет только живая и псевдоживая материя. Мы эксполяторы в навигационной машине меняли, пока я вас ждал.
– С дядь Серёжей? – удивился Астахов. – Ну, ты и гусь.
– Он сказал Сейдже.
– Это потому что не выговаривает никто. А по уму он – Сергей, дядя Серёжа. Не тошнит?
Рэм с улыбкой покачал головой.
Ему было хорошо. Время остановилось.
Здесь не было ни войны, ни смерти. Наверное, он сейчас был точно так же мёртв как его родители. И одновременно жил вместе с ними.
Астахов кивнул и надел шлем.
– Приготовься. Разгоняемся. Теперь нам нужно отсюда выскочить там же, где и вошли.
Когда шлюпка вернулась в ангар, Рэму снова стало не по себе. Проваленный тест, Рай с приятелями. Всё это было здесь, никуда не денешься.
– А тест я… прошёл или нет? – решился спросить он, снимая компрессионку.
– Посмотрим на твоё поведение, – усмехнулся Астахов.
Рэм кивнул. Значит, сержант видел в тестовом цилиндре «игру в пилота». И что хотел? Напугать? Чтобы Рэм относился к тестам серьёзнее?
И что? Так прошёл теперь или нет?
Глава 12
Рэм нашарил в кармане комбинезона конфетку, подаренную дядей Сейдже-Серёжей, и исподтишка сунул в рот. Улыбнулся. Всё-таки полёт – это было здорово.
Астахов посмотрел на него, покачал головой.
– Обедать пошли, лётчик.
Рэм кивнул. Есть не хотелось, но раз надо идти обедать – значит, надо.
– Ну, вот что мне с тобой делать? – спросил мастер-сержант показательно-риторически. Он уложил под ложементы компрессионку и опять нехорошо так глянул на Рэма.– Неужели совсем не страшно было?
– Страшно, – кивнул Рэм, чтобы хоть как-то успокоить Астахова. Раз надо, чтоб страшно – пусть будет страшно. И признался нечаянно: – Но дома страшнее. Дома война.
