Дыра оказалась круглой. По её краю вздулся пузырь домагнитного поля, легко пропустивший людей.
Это были два здоровенных спецоновца в полутяжёлых доспехах без обвеса. Они лениво прошлись вокруг шлюпки. Один хлопнул по спецбраслету на мощном запястье, и над тушей поверженного кита вздулся огромный голоплокат: «Служба рекрутов. Спецон».
Рэм уставился на плакат, соображая, не мерещится ли ему от холода и с недосыпа.
Но нет, это и в самом деле были рекрутеры.
Они вытащили из шлюпки здоровенный термос с кофе или чаем, развернули столик, поставили кресла.
Рэм, изображая раннего зеваку, подошёл поближе. Видя, что его не замечают, он обогнул шлюпку, скрывшись от глаз спецоновцев, и дотронулся до её тёплого бока.
Вот она какая, убийца…
Шлюпка мягко толкнулась ему в ладони в ответ на касание. Тепло шло из её нутра, словно, опускаясь к земле, она набрала его в себя и теперь потихонечку отдавала.
Она убила его родителей. Но она была тёплой, и Рэм прижал к ней руки, а потом и всё тело, пытаясь согреться.
Сразу потянуло в сон. Он задремал бы, если бы его не окликнули:
– Эй? А ну, подь сюда, малый!
Глава 4
Деваться было некуда. Рэм попытался шагнуть, но ноги почему-то не сдвинулись с места. Они словно бы приросли к земле.
– Замёрз, что ли?
Здоровенный мужик в комбинезоне защитного цвета и чуть-чуть бликующем коконе домагнитки обошёл шлюпку и протянул Рэму пластиковый стаканчик с кофе.
– Держи. Ты чего тут так рано?
Он пристально разглядывал Рэма, и тот с каким-то нечеловеческим усилием заставил себя отлипнуть от шлюпки и протянуть руку за кофе.
– Нравятся очень, – сказал он хрипло. – Шлюпки.
– Да рано тебе ещё, – мужик смерил его оценивающим взглядом.
– Я наполовину экс, – хрипло соврал Рэм. Он хлебнул кофе, подавился, откашлялся, и врать стало легче. – Я, вообще-то, давно уже совершеннолетний.
Спецоновец посмотрел Рэму в глаза, и тот с готовностью смутился:
– Ну, как, давно… Уже почти месяц.
Месяц назад Рэму как раз сравнялось шестнадцать, и воспоминания о том, какую он устроил для одноклассников пьянку с девочками, скривили его губы в очень взрослой улыбке.
Спецоновец ещё раз оглядел Рэма с головы до ног: высокий, крепкий, одет недёшево…
И неохотно кивнул.
Эксами на Мах-ми называли и экзотов, и полуэкзотов.
Некоторые внешне взрослели долго. Рэм видел в школе немало преподавателей, выглядевших моложе собственных учеников.
Только глаза выдавали, но глаза у него сейчас были нехорошие – усталые, злые. Да и почти бессонная ночь сделала его черты острее.
– Садись тогда, кофе попей, – спецоновец кивнул на висевшее над резинобетоном кресло. – Шлюпки, говоришь, нравятся?
Его товарищ исчез – видно, ушёл в здание полиции отметиться. Или они не отчитываются перед администратом?
– Да спит он, – отмахнулся спецоновец в ответ на незаданный вопрос Рэма. – Рано ещё. Сейчас полисы оповестят горожан, что мы прилетели, и через час-два – новобранцы подтягиваться начнут.
– А кого вы берёте? – осторожно уточнил Рэм.
– А зачем тебе? – засомневался спецоновец. – Не похож ты на нашу клиентуру.
– Не похож, – кивнул Рэм. – Вуз у меня. Но шлюпки…
Он обернулся.
Чёрная туша постоянно притягивала его взгляд. Тёплая убийца. Она зачем-то спасла его, дала ему передышку.
Надо было допивать кофе и идти. У полисов есть на него ориентировка. Он тут – как на ладони.
Хотя… под носом у себя и не ищут. А тут можно дождаться, пока первые посетители потянутся в кафе.
В желудке подозрительно булькнуло. Ещё бы бутерброд. Или просто хлеба.
В кресле с домагнитной подвеской оказалось очень уютно. Рэм пригрелся, расслабился и очень захотел есть.
В голове стали преступно возникать разные вкусные вещи – бутерброды с ореховым маслом, жареный авокадо, курочка…
– А вы всех берёте? – спросил он, чтобы не думать о еде.
– В десант – всех, кому есть двадцать один.
– А летать?
– А летать – это только на допобучение. На десять месяцев. И там уже заново народишься. Пилотом, – усмехнулся мужик.
– А отбор какой-то в пилоты есть?
– Надо иметь права на вождение катера. Чтобы совсем с азов не учить.
– О, как… Ну, это правильно, – согласился Рэм и нехотя встал. Первые прохожие, пересекающие площадь, уже сворачивали к кафешке на углу. – Ну, я пойду. Я ещё не завтракал, а скоро на учёбу. Мы загулялись сегодня… – пояснил он скупо. Спасибо за кофе.
Кафешки теснились по обеим сторонам от здания администрата.
Здесь было самое бойкое место – народ спешил по делам, а заодно и соблазнялся горячим кофе с булками.
Булок Рэму сейчас совсем не хотелось, лучше бы что-нибудь посущественней. И он чуть не выбрал «Три розы», где подавали по утрам нажористые сэндвичи с мясом.
Он уже почти подошёл к разноцветной двери, когда его осенило, что «Три розы» – кафе дорогое, и посетителей там обслуживают настоящие девушки.
А вот в соседней «Большой ложке» – дешевле и автоматическая раздача. А значит, никто его не узнает, кроме камер над входом. Но камеры полисы будут смотреть потом, если вдруг какой-нибудь гад стукнет, что он в кафе.
Рэм быстро свернул к «Ложке», огляделся по сторонам, скользнул внутрь.
Народу было совсем немного, а полуизолированные кабинки из дешёвого пластика позволили ему забиться в угол и заказать кукурузную кашу, бутерброды и кофе.
Автомат быстро сформировал заказ. Чтобы забрать из ниши разнос с едой, нужно было сначала заплатить, и Рэм поднёс к автокассе коммуникатор.
Браслет звякнул, обмениваясь информацией. Рэм по привычке рассчитался социальной картой и тут же вздрогнул. Так ведь этот платёж сейчас пройдёт обработку, и полиция узнает, что он в кафе!
Каша была такая горячая, так вкусно пахла разваренной кукурузой, но Рэм схватил бутерброды и закрытый стаканчик с кофе и ринулся на улицу.
Вот ташип! Кретин лопоухий! Сам себя сдал!
Он петлял по дворам, пока стаканчик в руках не перестал обжигать ладонь. Забился в детский домик во дворе многоэтажки. Торопливо съел бутерброды, не ощущая вкуса. Словно бумаги наелся.
Рэм понимал, что комм придётся засветить ещё раз. Только один звонок – и снова бежать по дворам.
Он быстро разблокировал коммуникатор и набрал Ули.
