Астахов ощутил, что его поимели в какой-то особенно извращённой форме. Замполич — ещё сам мальчишка, но уверенный — как нож в масло…
Что же это за крейсер такой, где 25 лет замполичу? И ведь, судя по наглой морде, справляется…
Астахов подумал-подумал и открыл пилотский чат в дэпе — слухи, сплетни…
Выяснил, что «Персефона» — крейсер с самой дурной репутацией.
А вот экипаж в основном молодой. Там капитану — не больше чем замполичу, если не в бумаги глядеть, а в лицо.
И вот на такой корабль отдать Рэма?
Астахов вспомнил, как вытащил Илинга пилот с «Персефоны», тоже совсем мальчишка.
23 года… Может, такого же, как Рэм брали, сразу после курсов?
А Илинг-то, выходит, не просто везунчик… У него и в самом деле есть знакомцы на «Персефоне». И замполич его сразу вспомнил.
На грунте, значит, вместе служили?
Кровища на грунте была на Мах-ми пять лет назад. Неужели Гарману было тогда, как Рэму?
* * *
Утром Рэм секунд пять вертел в руках палочку-шприц стимулятора: брать или нет? Но всё-таки взял с собой.
Спал он плохо: снились обрывки домашней жизни, экзаменов в колледже. Впрочем, Джей, Лудди и Макс, запуганные Эргом, спали не лучше.
Аппетит был не лучше сна, но Вальдшнеп строго следил, чтобы съедено было всё. Зато повёз курсантов и в самом деле Астахов.
Мрачный, не выспавшийся, да ещё и зачем-то с переносным багажным контейнером-сумкой, в таких обычно возят вещи, он сразу взялся ворчать на курсантов.
Но Рэм ему всё равно обрадовался. И как-то успокоился сразу. И крепко уснул в шлюпке.
Дальше всё тоже пошло гладко. Прилетели на здоровенную станцию, где был спецоновский учебный центр.
Правда, летели полдня, несмотря на то, что с двумя проколами.
Астахов не соврал — тесты нужно было сдавать на почти привычных тренажёрах, чуть более новых и навороченных, но имитировали-то они шлюпку.
Рэм даже испугаться не успел.
Машин в огромном зале оказалось в три раза больше, чем курсантов. Их рассадили всех сразу. Быстро провели инструктаж. Вместо шлемов надели наушники с гарнитурой, для общения с инструкторами.
Новые тренажёры ещё более точно имитировали пульт управления шлюпкой, и Рэм, которому сказали, что сначала будет пара тренировочных заданий, совершенно расслабился.
Он выполнил пару фигур, ответил на вопросы невидимого инструктора, какие-то ленивые и вполне доброжелательные.
И вдруг в наушниках раздалось: «Спасибо. Тест завершён».
Пацан даже растерялся немного:
— Как, уже всё?
— Это испытания вне квалификации, — с улыбкой пояснил инструктор. — Необходимый минимум вы знаете. Этого достаточно.
Рэм выбрался из тренажёра. Следом вылез Дин. Потом Макс. Минут через десять отпустили и остальных.
Астахов повёл их в столовую. Вот только тут Рэм и заметил, что он какой-то нерадостный.
Он не знал, что хмырь из военной полиции запретил даже сообщать посторонним о попытке теракта на станции. И Астахова мучила совесть.
Гарман вызвал мастер-сержанта ночью.
Он согласился. И согласился забрать Рэма прямо из учебного центра. Так ему было ближе.
Утром Астахов собрал личные вещи Рэма, так и не сообразив, что ему можно рассказать. И сейчас смотрел на пацана, понимая, что нехорошо это — ничего не объяснив, передать как собачонку в чужие руки.
Браслет согрелся. Пришло сообщение от «покупателя».
Марвин будет на седьмом небе — за контракт предложили хорошую цену.
«Ну, точно, как собачонку», — подумал Астахов.
«Лившиц заберёт его минут через 10, он уже шлюзанулся», — написал Гарман.
«Понял», — ответил ему Астахов и посмотрел в радостное лицо Рэма.
Вот — как? Как сказать пацану, ничего не говоря про теракт, что на станции его оставить нельзя?
Глава 8
Зампотех «Персефоны» капитан Келли был слегка нетрезв, когда Гарман его нашёл в маленькой кондейке за навигаторской. И сходу вывалил голограмму — тощий темноволосый мальчишка в комбинезоне без знаков различия.
— Я посоветоваться пришёл, — сказал Гарман. — Ты же у нас покупаешь обычно.
— Это хто? — вздрогнул Келли. — Ещё наследник?
Гарман фыркнул. Тема наследников всё ещё развлекала личный состав.
Капитан «Персефоны» был мастером таскать на крейсер сановных экзотианских ублюдков, вроде опального наследника дома Аметиста.
Тоже, понимаешь, пацан был. С виду. Вот прямо сразу утопить хотелось. Ещё до разбирательства, кто это.
Лес — не в счёт, этого «наследника» на корабле любили. Но если считать до кучи…
— Это курсант, — пояснил Гарман, видя неподдельный ужас в глазах зампотеха. — Завтра будет сдавать тестовые. Я понимаю, что за девять месяцев пилота только мама рожает, но глянь, какие у него теневые показатели.
Келли глянул. Мотнул головой:
— Бери! Его надо сразу к кому-то сажать, как Эмора. И через год-два толк с него будет. Это… Найдём, к кому притулить, не вопрос.
— Тут тонкий момент есть… — Гарман подсел за висячий столик, взял с него бутылку с тёмно-зелёной жидкостью, закупорил, сунул в карман разгрузки, игнорируя возмущение на лице Келли. И продолжал как ни в чём не бывало. — Куратор его сказал, что пацан не только на физиономию молодой. Психологический профиль вроде нормальный, а на поверку — реакции щенячьи. С ним не только летать надо, с ним надо нянчиться. А мы — ты сам понимаешь — из рейда в рейд. Может, кого-то из крыла попросить выкупить и передержать? Угробим.
Келли, лишённый приятного созерцания бутылки с настойкой, подпёр тяжёлую голову ладонью и грустно рассматривал голографическую фигурку курсанта.
— Я вот чего думаю… — Он потёр и без того красный нос. — Это… Медик завтра Дерена из капсулы выпустит. Дерен — сильно плохой. Как ребята погибли — больной просто. Медик с ним измаялся, говорит — лучше выписать, мол, это… работа его как-то проймёт…
— Ты хочешь пацана под Дерена подложить?..
— Так он это… умеет же с пацанами. Может, очухается как раз? Побегает за щенком с тряпкой, его и отпустит?
Гарман с сомнением посмотрел на фигурку.
Дерен и до авантюры на алайском полигоне был парнем замкнутым. Уже год летал без второго пилота и брать никого не хотел наотрез.
Но с пацанами обращаться умел, это все видели. А щенки — они бесят, конечно. Но обычно как-то очеловечивают, если что-то живое ещё осталось.
В конце концов, не ташипа же ему с грунта везти?
