Амаль в свою очередь с интересом поглядывала на Рэма.
А с ней что делать? Посвятить в свои тайны? Во все?
Нискья ушла в кладовку за сладостями к чаю, и Рэм сжал пальцы Амаль:
— Хочешь, я тебе всё о себе расскажу? — прошептал он. — Всё-всё!
Глава 24
Амаль не была бы подростком, если бы отказалась от тайны.
Десерт съели в спешке. Девочка быстренько взяла полотенце — без него на пляже всё-таки не так уютно, — и два яблока.
— Пойдём? — спросила она заговорщицким шёпотом.
Рэм уже испугался своей внезапной откровенности, и Амаль это сразу почувствовала.
— Если не можешь, — прошептала она, — ты не говори мне пока. Я потерплю.
Рэм взял её за руку. Ему дико хотелось поделиться своей бедой с Амаль. Он верил, что она никому не скажет. Но за время, проведённое на станции, пацан вообще отвык доверять кому-то свои секреты. Он и дома-то не имел особенно близких друзей, а тут…
Амаль молча шагала рядом. Она понимала, что тайна — это серьёзно. Если Рэм не насмелится — его нельзя заставлять и упрашивать. Значит, просто ещё не время.
— А давай будем плавать наперегонки? — предложила она. — Я лучше плаваю, а ты — сильнее. Будет почти что честно.
Рэм понял: Амаль хотела его отвлечь. Показать, что она совсем не ждёт разговора.
— Давай, — согласился он и сжал её руку.
Хотелось обнять девочку и прижать к себе. Почему же она всё-таки такая маленькая?
Вечерние купания в общине ценили, и народу на пляже собралось много.
Амаль долго вела Рэма вдоль реки, чтобы найти местечко подальше и от взрослых, и от шумных сверстников.
Они дошли до излучины, поросшей модифицированным рогозом. Здесь не было такого золотистого песка, но лежать можно и на травке. Главное, что не помешает никто.
Девочка постелила полотенце, рядом с которым тут же шлёпнулась Кьё. Собака раскрыла чёрную пасть и душераздирающе зевнула.
— На Кьясне таких умных собак не водится, — вздохнула Амаль. — Она всё понимает. Дома у неё много гостей, а ей нужен покой. Вот она и пережидает у нас. Она капитана Агжея любит, но щеночков своих любит больше.
— А что за гости? — спросил Рэм.
— В доме проводящей Айяны гостит командующий. Он такой строгий и всегда в чёрном. Генерал Макловски.
— Не генерал, а лендсгенерал, — улыбнулся Рэм. — Это самое высокое звание на Юге Империи. Генералы ему подчиняются.
— Он добрый, но от него шума много, — Амаль сняла платье, села на полотенце и стала наглаживать Кьё.
— Шума? — удивился Рэм.
— У него мозг шумит, когда он думает, — пояснила Амаль. — Редко бывают такие шумные мысли.
— А как ты понимаешь, что шумные?
— Я смотрю на него, и у меня в голове всё путается. Даже Кьё боится его шумных мыслей, — улыбнулась Амаль и поджала под себя ноги, устраиваясь поудобнее.
Рэм улёгся на краешек полотенца и открыл почту.
— Это твои друзья пишут? — спросила Амаль, доверчиво наклоняясь к нему.
— Я учился летать на станции, — Рэм старался смотреть только на дисплей браслета. — Это оттуда.
Рэм открыл дэп. Письма от Ардо так и не пришло. Зато написали техники. И не только дядя Серёжа, а все трое из его бригады, с которыми Рэм чинил катер Илинга. Прислали даже снимки катера, чтобы Рэм мог оценить, как ведут себя заплаты на обшивке.
Дядя Серёжа писал, что на станции все живы-здоровы и всё спокойно, но новую группу почему-то не набирают. Илинг три раза бросал пить. За него даже новички брались, но всё без толку. Зато на Мах-ми наладили наконец транзитные поставки, и заказы на ремонт катеров повалили лавиной. Техник жалел, что Рэма нет, и никто ему не помогает.
Письма техников были хорошие. Рэм читал вслух, Амаль смеялась.
Последнее письмо оказалось от Астахова.
Рэм по инерции начал читать вслух и осёкся на фразе: «…До сих пор жалею, что не предупредил тебя. В ночь перед тем, как вас повезли сдавать тесты, станция подверглась нападению таггеров. Один из катеров, запросивших посадку, был начинён взрывчаткой…»
Рэм замолчал и закусил губу. Хорошо, что он сначала прочитал более поздние письма техников про то, что все остались живы-здоровы.
Амаль всплеснула руками и обняла Рэма. Ему сразу захотелось обнять её и уложить на песок…
— Мне, — сказал он, чтобы перебить возбуждение от её запаха и теплой солнечной кожи, — мне на самом деле нельзя быть пилотом. Я заплатил, чтобы мне подправили возраст и можно было завербоваться в спецон. Всё остальное — правда. И про юриста, и про родителей. И про то, что за мою голову много эрго дают. Только мне не двадцать один, а шестнадцать. И Дерен подозревает, что со мной что-то не так.
— И ты совсем-совсем никому об этом не говорил? — удивилась Амаль, разжала объятия и посмотрела Рэму в глаза.
— Нет. — Он сделал ямку в песке, сунул туда ладонь и стал закапывать.
— Тебе нужно всё рассказать наставнику. — Амаль стала очень серьёзной. — Это опасно, когда все думают, что ты — старше. Есть то, что разрушает и тело, и сознание. Опасные мысли и действия. Твой наставник сейчас может упустить что-то очень опасное для тебя.
— Это у вас есть наставники, которые понимают, что ты — тоже человек, — невесело усмехнулся Рэм. — А у нас… Вышвырнут меня с корабля. А куда? У меня совсем никого нет. Есть какая-то очень дальняя родня на Прате, я даже не знаю её. А больше — никого не осталось.
— Может, расскажем Никсье? — предложила Амаль. — Она многое знает о людях. Может, она найдёт, что сказать твоему наставнику?
— И что он сделает? — Рэм мотнул головой. — Детей в Армаду не берут. Это закон. Ваши добрые, я вижу. Но летать-то я всё равно не смогу. Это зависит не только от Дерена. Вся система такая.
— Мне кажется, Дерен поймёт, — сказала Амаль задумчиво.
— Даже если поймёт… Я верю, что ваши смогут договориться и оставить меня при храме. Я… — он уставился в золотистые глаза девочки. — Я тебя очень люблю. Но я научился летать, и без этого у меня тоже уже ничего не получится.
Амаль молча легла рядом с Рэмом и прижалась к его плечу. Она верила, что всё пройдёт и потом будет хорошо. Обязательно.
Рэм выговорился и теперь молча ругал себя. Ну вот и зачем было переваливать свои проблемы на Амаль? Ему легче от того, что теперь и она будет мучиться?
Ситуация как была безвыходной, так и висит не понять на чём. И непонятно, что будет, когда его разоблачат.
Если исходить от способностей Дерена читать мысли, то разоблачение всего лишь вопрос времени. Ну и что потом?
Что?
