Но повёлся. В умного захотел поиграть…
Нужно было написать старшему и ждать его распоряжений. А он зачем-то влез.
Сам-то он — чего хочет? Есть у него своя воля?
Или все эти мысли оттого, что он не доложил Дерену, а теперь трусит? А не доложил, потому что не смог в глаза отказать комбригу?
Теплее…
Взять на себя ответственность — это только звучит красиво. А на деле — ты теперь двойной идиот. И перед Дереном, и перед «сержантом Нубом».
А что если история с пацанами — какая-то хитрая подстава повстанцев? Если следующий «гость» прибудет, начинённый какой-нибудь хитрой нетестируемой взрывчаткой? И кто виноват будет? Сержант Нуб?
Рэм повернулся лицом в подушку. Вот бы сейчас в карцер. В родной, на «Персефоне». Но ведь от Дерена потом и карцера не дождёшься…
Он всё-таки начал задрёмывать, в полуспоре с собой, когда глаза вдруг раскрылись сами.
Тихий свистящий звук донёсся так чётко, словно Рэм лежал не в палатке, а под открытым небом.
Что это за звук?
Осветительную ракету пустили, наверное? Неужели опять кто-то в развалинах лазит?
Пацаны?
С тонким дрожанием воздуха ринулась с высоты шлюпка, судя по звуку — своя, «двоечка». Зависла. Стена палатки полыхнула белым.
Рэм вскочил.
Сменщики прибыли сегодня минута в минуту. Линдон, спокойный такой сержант, сроду не лезущий в корабельную бузу, и его второй, Рэм не спросил, кто.
Они сразу заняли стратегически правильную точку — зависли в километре над расположением. И висели там, наблюдали — за лагерем, за развалинами.
Стандартное дежурство — завис себе на свои шесть часов и наблюдай.
Вот что и ему надо было сделать! Зачем он вообще на грунт полез! Белые его за уши дёргали?!
— Вы не спите? — спросил Добрый, проникая в палатку.
Сержант ещё и не думал ложиться.
Рэм поправил одеяло на узкой пластиковой кровати. Стал надевать комбинезон.
— Кэп пишет, что опять кто-то лазит в развалинах, — сообщил негромко сержант. Двое соседей Рэма спали. — Ваши стреляли куда-то. Идёмте, посмотрим?
Кэп?
Рэм сначала не понял, а потом до него дошло.
Ну да, «сержант Нуб» для своих так и остался кэпом, капитаном. Всё верно. Мало ли чего там начальство творит, это не повод, чтобы…
— Я иду.
Он обулся, активировал магнитную защиту.
Добрый ждал.
Наконец выбрались из палатки, и Рэм слегка растерялся. Метались лучи прожекторов, куда-то бежали группы десантников.
«Линдон, что там?», — написал он, понимая, что раз сменщики стреляли, значит, не просто так.
И сунул в ухо наушник.
«Две цели, — тут же сообщил пилот. — Одну сбили, по приборам похоже на микродрон. Я тебе скинул скорость движения и трек, оцени сам. Вторая цель неподвижная. Что-то выкинули из-под земли. Я координаты дал поисковой группе. Сейчас крокодилом вас подутюжат, чтобы больше никто не полез, и попробуй подойти глянуть».
— Слушаюсь, — отозвался Рэм на автомате.
Если по уставу, то Линдон ему сейчас приказать не мог. Но на такие мелочи на «Персефоне» внимания не обращали. На войне не считается, на дежурстве ты или нет.
Сержант Нуб тоже был на ногах. Добрый подвёл к нему Рэма, когда над расположением зависли сразу два тяжёлых десантных «крокодила».
Тяжёлые шлюпки с активированной магниткой сейчас самое то. Высунись из развалин хоть сам Хэд, полгорода превратят в стекло.
— Можно выходить, — кивнул сержант Нуб.
За его спиной толпилось с полдюжины десантников в тяжёлых доспехах.
Рэм зевнул. Адреналин по тревоге у него давно уже не выделялся, и наконец захотелось спать. Хватился, понимаешь, когда ночь прошла…
Он затопал вслед за десантниками. Замыкающим шёл Добрый, впереди — шесть бронированных тушек, слева — сержант Нуб, сверху свои. Красота…
Рэм не знал, какого класса пилоты на крокодилах, но у Линдона и мышь не проскочит, не то, что повстанцы.
В нужной точке десантники остановились, заняли круговую оборону.
Было светло, как днём, и Рэм сразу увидел, что у осевшего от магнитного удара здания, словно бы раздавленного ногою гиганта, лежит скрюченное окровавленное тело мальчишки в камуфляже.
Добрый подсветил его на предмет взрывчатки, кивнул.
Один из десантников перевернул тело, и Рэм узнал вчерашнего пленника.
Лицо мальчишки искажала гримаса, голова была окровавлена.
— Медика! — приказал сержант Нуб.
Добрый наклонился к телу мальчишки, пощупал шею, качнул головой. Похоже, медик был нужен уже только для констатации — труп. И всё-таки его ждали.
«Может, всё же чуть-чуть живой? — думал Рэм, разглядывая тело. — Клиническая смерть? Или как это называется?»
Он пытался надеяться, хотя опыт подсказывал ему, что пацан умер уже давно. Уж больно поза была неестественная.
Медик со своей аппаратурой заявился минут через двадцать. Он повертел мальчишку, расстегнул комбинезон, подозвал десантников.
Негнущееся тело высвободили из одежды, уложили на медицинскую платформу.
— Смерть острая, произошла быстро, — уверенно заявил медик, проводя над телом машинкой меддиагноста. — Более полутора часов назад, менее четырёх. Точнее скажу после вскрытия.
— А причина? — спросил сержант Нуб. — Удар по голове?
— Маловероятно, — не согласился медик. — Я бы сказал, что раны на голове нанесены уже после смерти. Мало того… — Он остановил меддиагност и дополнительно осветил окровавленную голову специальным фонариком. — Могу предположить, что кровь чужая. Рана была нанесена примерно через час после смерти. А умер он, скорее всего, от выстрела станнера. В грудь или в спину. Отсюда и судороги, и характерная гримаса на лице. Слишком большая мощность парализующего заряда. Думаю, сердце не выдержало.
Рэм сжал кулаки. Мальчишка вернулся к своим и его убили из станнера? Вот так повстанцы… Гады какие-то.
— Господин сержант! — Из развалин выбрались ещё четверо десантников. — Никаких обломков. Цель была маленькая, с орех. Испарилась, наверное.
— Значит, выстрелом был поражён дрон! — уверенно сказал Добрый. — Рассчитывали, что мы затупим и не заметим.
— Думаешь, что парня убили, выкинули на грунт и хотели заснять, как мы будем его осматривать? — спросил сержант Нуб.
Он поманил одного из десантников с нашивками связиста.
— Чего скажешь? Мог это быть дрон? Траектории посмотрел?
— Похоже, что дрон, — кивнул тот.
